Артур Хейли - Перегрузка
Послышались какие-то изумленные вздохи, после чего наступила зловещая тишина, в которой, казалось, уже никому не хотелось задавать следующий вопрос. Потом пожилой репортер выдавил из себя:
— И все же, доктор, каково состояние…
— Пенис разрушен. Сожжен, причем полностью. А теперь прошу меня извинить.
Пресс-группа, пребывавшая в необычайно подавленном состоянии, удалилась. Ним остался. Он представился администратору и справился о семье Уолли — Ардит и Мэри. Ним не видел обеих с тех пор, как произошел несчастный случай, но знал, что скоро ему придется с ними встретиться.
Как стало известно Ниму, Ардит находилась в стационарном отделении той же больницы.
— Она была в шоке, — сказал администратор. — Полагаю, вам известно, что совсем недавно у нее погиб муж.
Ним только кивнул в ответ.
— Молодая миссис Тэлбот сейчас с мужем, но других посетителей к нему пока не пускают.
Администратор подождал, пока Ним накорябает записку для Мэри; в ней говорилось, что, если потребуется, она может рассчитывать на него и что в любом случае он снова приедет в больницу завтра.
В ту ночь, как, впрочем, и в предыдущую, Ним спал беспокойно: трагедия, разыгравшаяся в Дэвил-Гейте, снова и снова прокручивалась у него в голове, как повторяющийся кошмар.
На третий день утром он увиделся вначале с Мэри, а потом с Ардит. Мэри встретила его у больничной палаты, где Уолли все еще находился в реанимации.
— Уолли в сознании, — сказала Мэри. — Однако не желает никого видеть. Пока. — Жена Уолли выглядела бледной и усталой, но кое-что из ее обычной деловой манеры тем не менее проглядывало. — А вот Ардит хочет вас видеть. Она знает, что вы собирались прийти.
Ним сочувственно проговорил:
— Полагаю, тут словами не поможешь. И все же я очень сожалею.
— Мы все сожалеем.
Мэри направилась к двери в нескольких ярдах дальше по коридору и открыла ее.
— Ним пришел, мама. — Она обернулась. — Пойду к Уолли. Сейчас я вас оставлю.
— Заходи, Ним, — сказала Ардит. Она лежала на кровати одетая, опершись спиной на подушки. — Вот ведь и меня угораздило попасть в больницу, да?
В ее голосе послышались истеричные нотки, щеки были непривычно румяными, а глаза неестественно блестели. Ниму вспомнились слова администратора о шоке и об успокоительных средствах, и ему подумалось, что Ардит еще ох как далеко до нормы.
С какой-то неуверенностью он начал разговор:
— Прямо и не знаю, о чем говорить… — Запнувшись, он наклонился, чтобы ее поцеловать.
К его удивлению, Ардит вся как-то напряглась, отвернув голову в сторону.
Ним неловко чмокнул ее в горячую щеку.
— Нет! — запротестовала Ардит. — Пожалуйста… не целуй меня.
Озадаченный, уж не обидел ли он ее, и смущенный своей неспособностью угадать ее настроение, он пододвинул кресло и сел рядом с кроватью.
Оба молчали, потом она заговорила полузадумчиво.
— Сказали, что Уолли будет жить. Еще вчера были сомнения на этот счет, а сегодня по крайней мере наметился поворот к лучшему. Но я-то думаю, ты знаешь, как он будет жить. Я имею в виду, что с ним произошло.
— Да, — сказал он. — Знаю.
— Думаешь ли так же, как и я, Ним? Почему все это случилось?
— Ардит, я был там. Я видел…
— Я не это имею в виду. Я хочу знать причину.
Смущенный, он покачал головой.
— Со вчерашнего дня я многое передумала, Ним. И решила, что несчастье, вероятно, произошло по нашей вине — из-за тебя и меня.
Он все еще не мог уловить, к чему она клонит.
— Прошу тебя. Ты перенервничала. Это было страшным потрясением, я знаю, тем более что случилось почти сразу после гибели Уолтера.
— В том-то и дело. — В голосе и на лице Ардит ощущалось напряжение. — Ты и я согрешили так быстро после смерти Уолтера. У меня такое ощущение, это — мое наказание. Уолли, Мэри, дети — все страдают из-за меня.
На мгновение он замер, а потом, потрясенный, решительно запротестовал:
— Бога ради, Ардит, перестань! Это же нелепо!
— Неужели? Подумай об этом, когда останешься один. Подумай, как это сделала я. Ты только что произнес «Бога ради». Ты ведь еврей, Ним. Разве твоя религия не учит верить в Божий гнев и кару?
— Но даже если это так и есть, я не принимаю всего этого.
— Я тоже не принимала, — печально проговорила Ардит. — А теперь вот мне в голову приходят такие мысли.
— Послушай, — сказал он, отчаянно подыскивая правильные слова, чтобы разубедить ее. — Иногда жизнь заставляет ту или иную семью страдать, и складывается впечатление, что судьба палит из обоих стволов по одной семье, но щадит другую. Это нелогично и несправедливо. Но так случается. Я мог бы привести тебе и другие примеры, как и ты мне.
— Откуда нам знать, что те другие примеры тоже не были наказанием?
— Потому что они не могли им быть.
— Вся жизнь предопределяется случайностью, и мы сами способствуем ее реализации. По ошибке или по невезению можно оказаться не там и не в то время. Вот и все, Ардит. Это же безумие — бесконечно укорять себя. Во всяком случае, за то, что произошло с Уолли.
Она как-то приглушенно ответила:
— Хотелось бы тебе верить. Но не могу. А теперь оставь меня, Ним. Сегодня днем меня собираются выписать из больницы.
Поднявшись с кресла, он сказал ей:
— В скором времени я тебя навещу.
— Не уверена, что это надо. Но можешь позвонить мне по телефону, — проговорила Ардит, качая головой.
Он было наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но вспомнил ее слова, отстранился и тихо вышел из палаты.
Голова у него разламывалась, не вызывало сомнения, что Ардит требовалась помощь психиатра. Но если бы Ним сам заговорил об этом с Мэри или кем-нибудь еще, ему пришлось бы подробно объяснять, в чем дело. Даже врачу, обязанному хранить профессиональную тайну, он не смог бы рассказать обо всем. Во всяком случае, пока. Переживания, связанные с Уолли и Ардит, да и мучительные собственные раздумья терзали его весь день.
Мало того, в тот же день «Калифорния экзэминер» учинила над ним настоящую расправу.
Он прикинул, откажется ли Нэнси Молино ввиду чрезвычайной ситуации по транспортировке Уолли из лагеря Дэвил-Гейт от своего намерения выступить с материалом об использовании вертолета в совсем иных целях.
Но она не отказалась.
Статья Нэнси Молино появилась-таки на самом видном месте редакционной страницы.
Капитаны, короли и… мистер Голдман «ГСП энд Л»
Интересно было бы узнать, что значит иметь в своем распоряжении вертолет, который доставит вас, куда вам только заблагорассудится, пока вы наслаждаетесь полетом в мягком кресле.
Большинству из нас не суждено испытать столь экзотичное удовольствие. Избранниками судьбы оказываются президент Соединенных Штатов, британская королевская семья, покойный Говард Хьюз, иногда папа римский и, разумеется, некоторые высокопоставленные чиновники из широко известной компании «Голден стейт пауэр энд лайт». Например, мистер Нимрод Голдман.
«Почему Голдман?» — возможно, спросите вы.
Наверное, потому, что мистер, являющийся вице-президентом «ГСП энд Л», слишком важная персона, чтобы ездить на автобусе, хотя он и был специально заказан «Голден стейт пауэр энд лайт» и отправлялся по тому же маршруту на следующий день. К тому же в нем было много свободных мест. Он же предпочел вылететь вертолетом, который…
Она понаписала там еще кое-что, присовокупив фотографию принадлежащего «ГСП энд Л» вертолета и не самый удачный портрет Нима, который позаимствовала скорее всего из газетного архива.
Но особенно уничтожающим был абзац, в котором говорилось:
Потребители электроэнергии и газа, и без того озабоченные высокими счетами компании, которым уже объявили о новом повышении тарифов в скором времени, возможно, заинтересуются, как тратит их деньги полугосударственная компания «ГСП энд Л». Если бы руководители типа Нимрода Голдмана ездили, как все мы, не особенно роскошествуя, полученная экономия вместе с другими сбережениями помогла бы сдержать постоянный рост тарифов.
В середине второй половины дня Ним сложил газету и отметил эту статью, затем передал ее секретарше Эрика Хэмфри.
— Покажите президенту. Он все равно ее увидит, так пусть уж получит из моих рук.
Через несколько минут Хэмфри вошел в кабинет Нима и швырнул на стол газету. Он был зол, как никогда, и, к удивлению Нима, повысил голос:
— Ради Бога, о чем вы думали, когда втянули нас в эту пакостную историю? Неужели вам не известно, что комиссия по деятельности компаний по энергоснабжению как раз рассматривает наше предложение о повышении тарифов и уже в течение нескольких дней вынесет решение? Ведь это вызовет всеобщее возмущение. Они были бы рады перерезать нам глотки.
