Андрей Донцов - The офис
Каждый раз, приходя из рейса, он обнаруживал, что жилье, на которое он прицелился, подорожало ровно на такую же сумму, какую он привез из рейса.
И это издевательство продолжалось три года. Более серьезное доказательство бессмысленности земного и морского существования на свете тяжело было придумать. Эти три года онанирования в морях по девять месяцев из двенадцати – и как итог те же тридцать с хвостиком тысяч, не хватающих для покупки квартиры на Палехской улице, неподалеку от Лосиноостровского лесопарка.
Это были еще времена, когда репутация банков не вызывала доверия, особенно у проводящих вдали от родины большую часть времени людей, а что такое ипотека, знали тогда лишь студенты экономических вузов.
Словом, Прокопу понадобился отдых. Желательно, не подразумевающий тусовок в ночных клубах с тратой денег на девок, которые то ли дадут, то ли нет.
Отдых для разума, а не для тела. Чтобы все оставили в покое и не задавали глупых вопросов: «когда снова в рейс?», «чем занимаешься целый месяц?» и тому подобных.
После долгих раздумий Прокоп выбрал занятный способ передышки – закосил под сумасшедшего.
Закупил книг по философии – которых до этого не читал никогда – Ницше, Кьеркегор, Шопенгауэр, Фуко, затарился грибами питерского областного производства и приступил к отдыху.
Внешний вид безумца он долго выбирал из кинематографа и наконец остановился на классике – Каннибале Лекторе из «Молчания ягнят». Просмотрев этот фильм раз двадцать, Прокоп стал умело копировать и манеру говорить, и пластику, и мимику персонажа.
И он своего добился – ему опять захотелось в море.
Ради этого купил корочки о повышении своей штурманской квалификации – если что, перерыв в работе можно объяснить желанием подучиться.
Адекватность в общении и отсутствие привычки кривляться Прокоп стал тренировать, приходя на чердак к Евгению для игры в преферанс и шахматы.
4Каждую среду к Евгению приходил играть в шахматы двоюродный брат, айтишник на зарплате, который сопровождал свои приходы то взятием денег взаймы, то возвращением долга.
А по четвергам вечера были и вовсе особенные: Евгений пил мартини с соком и учил играть в шахматы долговязую Светку – бывшую манекенщицу, которая одно время работала у них в офисе секретаршей, а сейчас вроде как «вернулась в модели».
Светке нравилось остроумие и спокойствие Евгения, его неспешность и рассудительность, она слабо прогрессировала в шахматах, зато все охотнее опиралась локтями о стол по обе стороны шахматной доски, предоставляя Евгению для лихой кавалеристской атаки свой тыл – единственное место, которое можно было соотнести с ее профессией без всяких оговорок.
Все остальные позы и варианты с креслом и со стульями были неудобны, и через два месяца у них сложился четкий ритуал: проиграла партию – развернулась, нагнулась.
Так Евгений одерживал за вечер по пять-шесть блистательных шахматных побед, уже возбуждаясь в конце каждой партии, когда дело приближалось к мату.
Иногда, во время процесса «награждения», он абстрагировался и пытался смотреть на себя со стороны. Даже подвесил для этих целей под самый потолок зеркало. Нравилось ему отражение в этот момент.
«Вот она, настоящая офисная жизнь, – приговаривал он, – лишь бы поясницу не свело».
Светка болтала во время партий без умолку, на что Евгений, терпеливо пропуская все мимо ушей, торопил ее одним словом: «Ходи!»
Все это время он размышлял, какой бы ход сделал на ее месте Прокоп – самый сильный из его соперников, и вспоминал свои последние сны. Пил он немного, в основном весь мартини выпивала Светка и, к третьей партии хмелея, забывала, как ставится детский мат.
Каждую партию хозяин вывески заканчивал какой-нибудь эффектной фразой:
«Вам мат, гроссмейстер, – подставляйте попочку!»
«Позвольте вам предложить насладиться моим гамбитом еще раз!»
«Испытаем вашу новозеландскую защиту на прочность!»
«Не хотите заглянуть в глаза ферзю?»
Но какой бы ни была фраза – результат был всегда один. Светка покорно разворачивалась и упиралась локтями в низкий стол, в пьяном виде начинала истошно кричать и охать как порнозвезда, в экстазе раскидывая шахматы с доски. Собирать фигуры по углам было зачастую дольше, чем одерживать очередную победу.
«Ну ты даешь, Каспаров! Ты как автомат!» – не уставала хвалить его Светка.
Евгений пришел к выводу, что сон – не только лучшее лекарство, но и лучшее средство для концентрации мужской энергии, поэтому особо не обращал внимания на ее похвалы. Спал он, по собственным подсчетам, сто часов в неделю – так чему ж здесь было удивляться?
Евгений так полюбил Светкину покорность, что иногда захаживал в магазин покупать ей разные чулки и стринги и считал себя даже – особенно накануне, в среду вечером, – немного влюбленным человеком.
Евгений заряжался на неделю, Светка, похоже, тоже.
«Пока, Гамбитушка, возвращаюсь к своим гламурным импотентам!»
Судя по ее рассказам, свои визиты по четвергам она называла подругам не иначе как «поправить здоровье», а на вопросы, где именно была, честно отвечала: «Играла в шахматы!»
Но самым главным тайным развлечением Евгения и его друзей было занятие немного хлопотное и довольно рискованное.
Иногда по субботам, когда было настроение, часа в два ночи, они меняли в словах вывески буквы или переставляли их местами и выходили к метро – есть шаверму и смотреть на новый вариант.
Так, вторая часть слогана
Каждый день с тобой Всегда. Везде. В любую дорогу легко превращалась в надпись с явной грамматической ошибкой
Пез… – дорогу.
Так она и горела больше часа над головами бегущих в ночи по гламурным мероприятиям, проводимым в круглосуточных кафе московских новостроек.
Вместо
Лучше для мужчины нет появлялся совет для ночных покупателей презервативов —
Лучше минет.
Составление нехитрого ребуса и полчаса возни со сменой букв были своего рода завершением субботнего вечера. Сколько людей, бредущих ночью по улицам с далекими северными названиями – Студеная и Полярная, – лицезрели подозрительные призывы, нависавшие над ними в черно-сером столичном небе? Сколько из них пытались при этом протрезветь?
Распорядок работы офиса, который целиком устраивал непобедимого Испанца-Евгения на этом жизненном этапе, выглядел следующим образом:
В 17:00 – подъем;
В 17:30–18:00 – звонки заказчикам и подрядчикам, иногда;
В 18:00–20:00 – разглядывание с балкона шестнадцатого этажа, с крыши или из окошка чердака – это зависело от времени года – потока людей, приносящих Евгению деньги, и размышления над приснившимся;
В 20:00—2:00 – вторник, среда, четверг – шахматы, пятница, суббота, воскресенье – преферанс.
В понедельник вечером, как приговаривал Евгений, «в нормальном театре – выходной».
На автоответчике для изредка звонивших клиентов он даже оставил соответствующую запись: «Не знаю как у вас, а у нас в понедельник выходной».
Пусть звонят и завидуют.
В жизни Евгения появилась размеренность, которой так не хватало в офисной стрессовой работе, интеллектуальная нагрузка, стабильный и местами беспощадный секс, адреналин шестерных распасов и мизеров с дыркой между семеркой и десяткой – словом, появилось все, чтобы быть счастливым.
И Евгений прожил счастливо два года.
Букв в углу становилось все больше, денег он накопил много, так как почти их не тратил. На портвейн, мартини для Светки и пельмени со сметаной он стабильно выигрывал в преф. Друзья-картежники, выдавая ему наличные, недружелюбно ворчали: «Деньги к деньгам».
А еще Евгений выходил на своем чердаке идею, реализацией которой и занялся параллельно со своей основной деятельностью. Точнее сказать – организовал процесс, дав возможность заработать двум приятелям.
Началось все с разговора о преферансистах города, поиске новых игроков, которые могли бы поддержать более высокие ставки. Ибо силы подравнялись, и выигрыши стали условными. А ставки соглашались повышать только Евгений и штурман Прокоп.
Однажды Евгению рассказали о чиновнике из комитета по культуре и туризму в мэрии, большом любителе расписать пулю. Слуху этому, вполне возможно, суждено было бы раствориться во снах хозяина вывески, но в тот день по дороге в банк Евгений увидел в метро большую книгу «100 знаменитых людей России».
Полистав справочник с заплатившими за свое пребывание в нем «знаменитостями», Евгений задумал издать свой собственный проект – «100 преферансистов Москвы». Оставалось только удивляться, почему так мало тематических сборников биографий лежало на прилавках. «100 великих политиков России», «100 самых дорогих машин России», «100 самых дорогих женщин России», «100 трансвеститов», «100 собак» и так далее.
