София Ларич - Анталия от 300 у.е., или Все включено
– Притом что вам в номера вообще ходить нельзя, – добавляет Ильхам, смеясь.
– Вот! – соглашается Аня. – И через служебный вход не выберешься в таком виде. Уволят же на фиг! Короче, мужик мой проснулся где-то через час. Хотя я же без часов пописать пошла, так что точно время не скажу… В общем, уже совсем светло стало. Открыл дверь, такой, уставился на меня, типа, не узнает. Хам! Я представляться ему еще раз, конечно, не стала. Оттолкнула в сторону, нашла свои шмотки – и в ложман кустами-заборами! – Тут она замолкает и горестно вздыхает: – А Дизель лишил меня за это трех выходных. Блин, теперь месяц в отеле безвылазно сидеть!
– А чего ты всем растрещала? – фыркает откашлявшийся наконец-то Бебек.
– Я растрещала?! Да я только Людке сказала, когда в ложман утром пришла!
Мы дружно хохочем, а Аня, масляно улыбаясь, тянется к сигаретам на столе:
– Ильхамчик, я возьму еще? Парочку?
* * *Оксана прошлась по поселку, вяло отмахиваясь от продавцов, окликающих ее на разных языках, и у самого отеля зашла в маленький магазин, полки которого были заставлены пыльными бутылками вина, флаконами с солнцезащитным кремом, игрушками и пляжными тапочками. Не глядя на цены, в которых она все равно не разбиралась, Оксана взяла две бутылки красного вина, несколько персиков и пачку сигарет. Седой продавец проворно сложил все это в темный, резко пахнущий пластиком пакет и набрал на калькуляторе сумму. Она достала из кошелька все оставшиеся лиры, мужчина за прилавком пересчитал купюры и начал чтото объяснять ей, но потом махнул рукой. Она, сунув пакет в сумку, побрела в отель.
В номере было душно, о закрытую балконную дверь с громким жужжанием ударялся крупный шмель. Раздвинув шторы, она открыла дверь – насекомое тут же деловито вылетело в щель, из которой потянуло прохладой. Даже не сняв босоножек с отекших ног, Оксана распахнула двери шкафа в узком коридорчике и принялась торопливо перекидывать вещи мужа в чемодан. Она не останавливалась ни на секунду, просто брала в охапку майки, рубашки и брюки и заталкивала их в чемодан, потом сгребла с полки в ванной бритву, щетку и какие-то флаконы и, забросав их сверху обувью, с которой сыпался песок, с облегчением щелкнула замком. Она не знала, зачем ей везти с собой мужнину одежду, ненужную теперь, но просто выбросить ее она не могла. Ведь такие хорошие вещи – Вадим дешевку не покупал.
Оксана села на кровать и достала из пакета теплую бутылку вина. Повертела ее в руках и тут вспомнила, что штопор есть только на ноже Вадима, уже покоящемся в глубинах чемоданах. Она вздохнула и потянулась к косметичке, чтобы попробовать протолкнуть пробку в бутылку ножницами или пилкой.
Раздался стук в дверь. С бутылкой в руках она открыла ее, и стоявший за ней белл-бой протянул ей записку. Увидев в ее руках бутылку, он улыбнулся и вытащил из кармана штопор со словами:
– I can open (я открою – англ.).
– Please, – сказала Оксана и, протянув ему бутылку, взяла другой рукой записку.
Пока парень открывал бутылку, уперев ее в колено, Оксана прочитала записку, написанную острым аккуратным почерком: «Вы вылетаете завтра в 10:40. Билет Вам передадут в аэропорту на регистрационной стойке. Автобус в аэропорт отъезжает от отеля в 07:50. Время указано местное. Пожалуйста, не опаздывайте. Гид „Арейона“».
Она подняла голову. Широко улыбаясь, белл-бой протянул ей открытую бутылку вина:
– Buyrun (пожалуйста – тур.).
– Да, спасибо, – рассеянно произнесла Оксана, взяла бутылку и закрыла дверь перед все еще улыбающимся парнем. Про чаевые она вспомнила, лишь отпив треть бутылки здесь же, в коридоре номера, но проверять, ушел ли белл-бой или все еще ждет, не стала. «Турецких денег все равно нет, а доллары мне самой нужны», – подумала она, выходя с бутылкой на балкон. Внизу по лестнице спускалась Ира, держа в руках бумажный пакет из джинсового магазина, следом за ней несла два пакета поменьше Света. Девушки громко смеялись.
«Господи, зачем мы только сюда приехали…» – с отвращением пробормотала Оксана, наливая вино в нагретый солнцем стакан, стоящий перед ней на низком пластмассовом столике.
Когда со стороны бассейна до нее донеслась медленная песня, старательно выводимая знакомым голосом, она скрылась в номере и плотно закрыла балконную дверь.
* * *Мы долго сидим в ресторане – закончив ужин, пьем вино на террасе за дальним от входа столом. Официанты, не обращая на нас внимания, уносят подносы с остатками еды и скидывают в тележку заляпанные разноцветными пятнами скатерти. У бассейна аниматоры расставляют аппаратуру и инструменты, готовясь к ежевечернему концерту. Сумерки приносят с собой прохладу, и у отдыхающих открывается второе дыхание – к пул-бару не протолкнуться.
– Тамара, обязательно привези водки, – в который раз уже повторяет Бебек. – Бутылок пять. Только в дьюти-фри не бери – там до рого.
Отмахнувшись от Бебека, я поворачиваюсь к Ильхаму:
– Тебе чего-нибудь надо?
Погруженный в свои мысли, он откликает ся, лишь когда Бебек толкает его в плечо:
– Тебе сколько водки надо, мужик?
– А? Не знаю… Кажется, ничего не надо.
– Я в книжный пойду, – подсказываю я ему.
– Ну, купи, что тебе понравится. Я потом почитаю. Ты же знаешь, я тебе доверяю, – говорит он негромко.
Я кривлю губы, прикрывая их бокалом с белым вином.
– Эх, какой хороший день! – восклицает Бебек, откидываясь на спинку стула и заклады вая руки за голову. – Комиссионные подели ли, зарплату получили… Еще бы вот бабы мои делись куда-нибудь.
Я допиваю вино и отодвигаюсь от стола:
– Пойду-ка я, наверное, в ложман. Мне еще собраться надо.
– А чего тебе собираться? – возражает Бебек. – Ты же послезавтра вернешься.
Я пожимаю плечами:
– Ну, если места будут, ты же знаешь. Мож но же и пару дней там проторчать. Со мной идет кто-нибудь?
Ильхам поднимает голову и поворачивается к Бебеку:
– Пойдем? Переоденемся. Чего мы в форме до сих пор?
Остановившись перед дверью своей комнаты, я обещаю Бебеку, что разбужу его на трансфер, и захожу в темноту. Я включаю свет в ванной и раздеваюсь, бросая с размаху на кровать рубашку с посеревшим с внутренней стороны воротником и измявшуюся юбку.
Потом я аккуратно складываю в небольшую дорожную сумку темную майку, трусы и косметику и, постояв задумчиво над чемоданом, перекладываю из него в сумку теплую кофту с капюшоном. Мало ли, Москва все-таки.
На сборы у меня уходит не больше десяти минут, и скоро я уже лежу в кровати с наушниками плеера в ушах, вытирая простыней мокрое после душа тело. Из коридора доносится гогот Бебека, потом ругается по-турецки Ильхам – ежевечерний выход на отельную дискотеку.
08.07, ВТОРНИК
Сегодня я еду в аэропорт пассажиром, поэтому прихожу к отелю всего за двадцать минут до отправки автобуса.
Ильхам уже стоит на ресепшене – провожает экскурсии. Бебек, помятый и заспанный, тоже скоро появляется со стороны ресторана, а может, и какого-нибудь номера.
– Доброе утро! – бодро приветствую я сво их коллег, не обращая внимания на их недру желюбный вид.
Оба отвечают кивком.
Я ухожу в офис, к сейфу, чтобы взять документы и деньги, и там сталкиваюсь с Мехметом, который просит привезти ему блок сигарет HB. Стоящий у факса спиной к нам Саваш тут же поворачивается:
– Ты в Москву летишь? А можешь привезти мне несколько пачек «Captain Black»?
– Хорошо, – отвечаю я и спешу покинуть офис, пока не подтянулись другие работники.
На ресепшене толпа – туристы сдают номера, нависнув виноградной гроздью на стойку. Бебек пытается руководить. Я выхожу на улицу, под еще приятное утреннее солнце, и закуриваю, присев на ступеньку. На третьей затяжке ко мне подсаживается Ильхам. Он молча сидит, растирая колени ладонями, потом, привстав, достает из заднего кармана брюк бумажник. Пролистав купюры, он выуживает стодолларовую и протягивает ее мне:
– Я вчера машину на три дня сдал, возьми.
– Потом, – отмахиваюсь я. – У меня сдачи нет.
– Ну, тут еще от дайверов комиссия.
– А что мы им разве уже двадцать человек отправили?
– Нет, восемнадцать. Да какая разница? Сегодня продам. Возьми, тебе в Москве деньги пригодятся.
Я поворачиваюсь к нему:
– Вообще-то, я завтра вернусь, но если ты настаиваешь…
Он вкладывает мне деньги в руку и встает, ничего не отвечая.
Туристы уже устраиваются в автобусе, проходя на входе проверку у Бебека. Обойдя толпу, я проскальзываю в салон и сажусь на переднее сиденье у окна. Ильхам стоит у дверей отеля, засунув руки в карманы и поглядывая то на автобус, то на проходящих мимо постояльцев. Я перевожу взгляд на редеющую перед автобусом группу и замечаю в ней рыжеволосую девушку Бебека, такую же невыспавшуюся, как и он. Вижу и Оксану, все в тех же темных очках.
Наконец толпа без остатка перетекает в автобус, и Бебек, удовлетворенный, хлопает планшетом по ладони и запрыгивает внутрь.
