Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс
Дверная ручка снова повернулась – несколько раз кряду… Получилось это как-то… упрекающе? Кроме того, из-за двери до слуха Шарлотты донесся демонстративный осуждающий вздох.
Вдруг с другой стороны двери (а Шарлотте показалось, что прямо у нее над ухом) раздался голос девушки:
– Эй, там кто-нибудь есть?
Звучит не слишком-то вежливо.
Шарлотта, взвинченная и сбитая с толку, сказала:
– Нет еще!
Голос прозвучал удивленно:
– Нет еще?
– Я хочу сказать, что еще не закончила!
Долгая пауза. Затем вновь тот же голос:
– А побыстрее нельзя?
Но Шарлотте ведь нужно еще почистить зубы! Это нужно, обязательно!.. Наконец ей удалось выдавить немного пасты на зубную щетку, и она начала яростно тереть зубы.
Голос за дверью некоторое время молчал, а затем вдруг громко воскликнул:
– Да ты что там, зубы чистишь, что ли?
Это добило Шарлотту. Обернувшись к двери, она что было сил рявкнула:
– Заткнись ты! Отвяжись от меня! Хватит в дверь ломиться!
Наступила тишина… причем эта тишина затянулась… Шарлотта с трудом могла поверить, но снаружи ее действительно больше никто не беспокоил. Тем не менее девушка не стала испытывать судьбу и побыстрее закончила с чисткой зубов. Больше торчать в туалете нельзя, да и вообще это не выход. Сколько времени она сможет использовать дамскую комнату в качестве ванной? Хотя, если вставать утром пораньше и не забывать брать с собой губку…
Она вышла из дамской комнаты, держа в руках сумку с набором для ванной и влажное полотенце. Буквально в двух шагах от двери в коридоре стояла сложив руки на груди, невысокая, очень сердитая девушка. Она мрачно посмотрела на полотенце и прозрачную сумку с гелем для душа и прочими принадлежностями. У нее было широкое, смуглое, почти оливкового цвета лицо с застывшей на нем суровой гримасой, длинные, очень густые темные волосы, расчесанные на прямой пробор. Когда Шарлотта быстро прошла мимо, та негромко, но с чувством пробормотала:
– Ты бы там еще поселилась!
Ну наконец, наконец-то. Шарлотта поправила подушку и, сев на кровати, углубилась в чтение недавно изданной в мягкой обложке книги, которую рекомендовала ей мисс Пеннингтон: это был роман Эдит Уортон «Этан Фром». По мере того, как страница сменяла страницу, страсть, пылавшая в Этане и Мэтти, становилась все более пылкой и трогательной. Шарлотта, сама того не замечая, подобрала ноги, прижала колени к груди и плотнее – словно защищаясь от чего-то, – закуталась в халат. Бедный Этан! Бедная Мэтти! Вы ведь только хотели помочь им, сказать им, что они могут сделать в такой ситуации. И вы вполне заслужили право обняться и объявить о своей любви, и покинуть этот холодный – не по климату, а по царившим здесь отношениям – городишко в Новой Англии, который стал для вас настоящей западней!
Чтение так поглотило Шарлотту, что она почти не заметила как в коридоре и в холле стало очень шумно. Даже сквозь закрытую дверь до нее доносился визг девушки, а иногда двух или трех девушек сразу, причем это не был радостный визг подружек, встретившихся после долгой разлуки. Нет, такой визг обычно издавали девчонки в знак восхищения остроумием или, наоборот, осмеяния тупости парней, выдававших какую-нибудь дурацкую шутку. Поскольку все эти визги и вопли отвлекали ее от «Этана Фрома», Шарлотта старалась по возможности не обращать на них внимания.
Усталость довольно быстро взяла свое – глаза Шарлотты стали слипаться. Она отложила книгу, встала, закрыла жалюзи, выключила свет, сняла халат и нырнула под одеяло. Ей казалось, что уснет она тотчас же, но шум – неизбежный спутник любого молодежного веселья – доносился из коридора все громче. Ну что ж… в конце концов, все сегодня перенервничали, переволновались, и вовсе не каждый готов поддаваться усталости, как она. Если кто-то хочет сбросить нервное напряжение с помощью шумного веселья – это его право. Она услышала, как какой-то парень громко проорал: «Только не с ней – еще подцепишь на хрен какую-нибудь гадость!» Шарлотта вздрогнула, но решила, что ослышалась. Вряд ли эта фраза могла быть чьей-нибудь шуткой. По крайней мере, смеха или визга за ней не последовало. Мало-помалу шум все-таки стал стихать. Вот кто-то пробежал по коридору, играя в пятнашки, кто-то со всего размаха врезался в стену холла. Что было дальше, Шарлотта затруднилась бы сказать, потому что сон начал одолевать ее. После такого дня ей было уже не до анализа звуков, доносившихся из-за двери. В какой-то момент Шарлотте показалось, что она видит красивые загорелые пальцы Беверли с ногтями, покрытыми лаком персикового цвета, но даже в полусне она сумела убедить себя в том, что все эти видения… ничего не значат. С этой здравой мыслью она в конце концов и уснула.
Пробуждение оказалось не из приятных – резкое и неожиданное. Раздался стук открывшейся двери, и на стеганое одеяло упал луч яркого света. В комнату ворвались тяжелый синкопированный ритм и чей-то хриплый голос. Неужели здесь слушают рэп? А времени-то сколько? Шарлотта приподнялась на локте и посмотрела в сторону двери. В этот момент…
– Эй, подруга, чо валяешься-то?
В дверном проеме она разглядела силуэт долговязого парня в футболке на вырост и мешковатых брюках. У него была длинная шея и густые кудрявые волосы, свисавшие на уши. В вытянутой руке, почти рядом с ее головой, он держал предмет, легко определяемый даже в полумраке, – пивную бутылку.
– Я тебя это… разбудил?
– Да…
Шарлотта еще не вполне пришла в себя и не нашла никакого достойного ответа на этот дурацкий вопрос.
– Визит вежливости, подруга. Спокойной ночи пожелать зашел. – Парень поднес бутылку ко рту и сделал хороший глоток. – Ха-ха-ха.
– Я вообще-то хотела поспать, – слабым голосом заметила Шарлотта.
– Да все путем, можешь дрыхнуть, – заявил парень. – Можешь не извиняться, хрен с тобой, прощаю. – Тупо ухмыльнувшись, он задергался в такт музыке и завопил: – Ого-го-о-о-о, ого-го-о-о-о!
Шарлотта, по-прежнему опираясь на локоть, недоуменно глядела на него. Да что он тут делает?! Тяжелые басы становились все громче – да, это был рэп. Видно, кто-то в холле врубил музыкальный центр на полную мощность. Шарлотте пришлось кричать, чтобы стоявший на пороге парень услышал ее жалобный вопрос:
– А сколько… сколько времени?
Парень поднял левое запястье к самым глазам. Впрочем, разглядеть что бы то ни было он уже был не в состоянии.
– Щас… щас скажу… дай разобраться… щас… ну, кое-кому пора баиньки.
Из-за его спины, из холла, донесся оглушительный треск ломаемой мебели, сопровождаемый воплем кого-то из парней:
– Охренеть, ты же эту штуку вконец расхерачил!
Эти слова были встречены взрывом хохота. Рэп продолжал греметь.
Кудрявый парень оглянулся, затем снова повернулся к Шарлотте.
– Варвары, – сказал он. – Убивать таких надо. И убивать, я тебе скажу… уф-ф-ф, еще до церемонии посвящения…
На Шарлотту накатила волна злости, и, сев на кровати, она заорала что было сил:
– Я же тебе сказала, я спать хочу!
– Понял! – ответил парень, откидывая голову назад и выставляя перед собой руки, комично изображая беззащитность. – Ну ты сильна орать! Ладно, извиняй! – Преувеличенно шатаясь, он вышел в коридор и уже оттуда продолжил: – А я там даже не был! А там был совсем не я! – Он исчез в холле, распевая: – Ого-го-о-о-о, ого-го-о-о-о…
Шарлотта встала и захлопнула дверь. Ее сердце грозило разорвать изнутри грудную клетку. Интересно, а запереться изнутри можно? Впрочем, если и можно, то ведь Беверли еще не пришла. Шарлотта включила свет. На часах было десять минут второго. Она легла в постель и попыталась успокоиться и унять сердцебиение, прислушиваясь к доносившемуся шуму. «Никакого алкоголя в корпусах на Малой площади». Да ведь этот парень пьян в стельку, еле на ногах стоит! И это уже третий пьяный парень, которого она встретила с того момента, как ассистент-воспитатель торжественно объявила, что пить в общежитии запрещено. Можно не сомневаться, что эти трое – далеко не единственные, кто нарушил запрет. Шарлотта ужасно испугалась, что сегодня ночью вообще не сможет заснуть.
Прошел, наверное, час, пока грохот и крики наконец-то стали стихать. И куда запропастилась эта Беверли? Шарлотта лежала, глядя в потолок, потом глядя в окно, повернулась на один бок, затем на другой. Дьюпонт. Она думала о мисс Пеннингтон. Она думала о Чаннинге и Реджине… Волевое, мужественное лицо Чаннинга с такими правильными чертами. Реджина была девушкой Чаннинга. Лори рассказывала, что у них уже «было все». О Чаннинг, Чаннинг, Чаннинг. Сколько времени прошло, Шарлотта не знала, потому что все-таки уснула, думая о Чаннинге Ривзе с такими правильными чертами волевого, мужественного лица…
Глава четвертая
