Джудит Леннокс - Зимний дом
Робин опоздала на собрание ячейки. Когда она, вся мокрая и запыхавшаяся, села между Фрэнсисом и Джо, из дыры в кармане выпали леденцы. Фрэнсис шепнул:
— Ты вся синяя…
Оказалось, что в кармане у нее протекла авторучка и залила жакет.
— Пропади она пропадом, — пробормотала Робин. — Черт бы все побрал…
Она вытерла чернила платком Фрэнсиса. Казалось, Джо спал; Фрэнсис посасывал синий леденец. Вокруг спорили, но сегодня вечером Робин ни на чем не могла сосредоточиться.
Днем она навестила Льюисов — ту самую семью с умственно неполноценным ребенком. Хотя доктор Макензи и отругал Робин за то, что лезет не в свое дело, это не помешало ему обратиться в местное благотворительное общество. Каким-то образом Льюисам удалось остаться в их ужасной лачуге. Мистер Льюис нашел работу; Робин приходила к ним примерно раз в месяц, приносила детям конфеты и помогала миссис Льюис купать бедняжку Мэри.
Но сегодня днем выяснилось, что крошечная фабрика, на которой работал мистер Льюис, закрылась и пятьдесят человек выставили на улицу. В доме на Уолнат-стрит снова воцарился хаос; Льюисы уже четыре недели не платили за жилье.
Когда собрание закончилось, они пошли в пивную. Спор продолжался.
— Коллективизация! — провозгласил Гай, стоя у бара и размахивая купюрой в десять шиллингов. — Вот единственный путь. Пускай все работают в общий котел, а продукт труда будем распределять. Сталин поступает правильно.
— Гай, тебе следовало бы записаться в коммунисты.
— Так я и сделаю. Беда социализма в том, что он малость жидковат.
— Коммунизм бесчеловечен. Этим ребятам плевать на права рабочих и все остальное.
— По-другому нельзя, Джо. Уступки профсоюзам или пособие бедным только откладывают день революции.
Робин поставила стакан с пивом.
— О чем ты говоришь, Гай? По-твоему, людям следует позволять умирать с голоду?
— Если необходимо. Это поможет достичь конечной цели.
Робин вспомнила хибару Льюисов с плесенью на стенах и ящиками из-под апельсинов вместо мебели.
— Значит, цель оправдывает средства?
— Робин, Гай в чем-то прав. — Фрэнсис откинулся на спинку стула и закурил. — Все эти полумеры: помощь бедным, пособия многодетным семьям и прочее — лишь попытка заклеить пластырем зияющую рану. Разве не так?
— Тем более что они не помогают, — вмешался Джо. — Буржуазия занималась благотворительностью несколько веков, а бедных меньше не стало. А жирные коты в цилиндрах по-прежнему раскатывают по стране на своих «бентли».
— По-твоему выходит, что мы ничего не должны делать? — разозлилась Робин.
Джо нахмурился:
— Небольшие улучшения только слегка уменьшают гнев трудящихся. Но ничто не меняется. Ты согласен, Гай?
— Полностью. — Гай сунул руку в карман. — Черт побери, осталось всего несколько монет. А пособие выдадут только на следующей неделе. Твоя очередь, Фрэнсис.
Порывшись в карманах пиджака, Фрэнсис извлек оттуда пустую сигаретную пачку, измятый газетный лист и пригоршню мелочи.
— Ладно, — сказала Селена, встав со стула. — За выпивкой пойду я. Я сделала несколько гравюр для сборника сказок и пока при деньгах. Фрэнсис, я должна представить тебя моему кузену Тео. Номер твоей «Разрухи» произвел на него сильное впечатление. У него денег куры не клюют, и он ужасно интересуется искусством.
Но гнев Робин еще не утих. Пока Селена ходила за напитками, девушка сердито смотрела на Фрэнсиса и Джо:
— Значит, вы считаете, что можно ничего не делать и сквозь пальцы смотреть, как люди живут все хуже и хуже?
Фрэнсис помрачнел:
— Зачем без толку сотрясать воздух, если все уже сказано? Ясно, что дни капитализма сочтены. Банковский кризис охватил всю Европу. Строй вот-вот переменится.
— А что мы будем делать до тех пор?
— Робин, что ты предлагаешь? Устраивать благотворительные базары старой одежды и бесплатные ужины для бедных? — саркастически спросил Джо.
— Вот еще! Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь.
— Ну да. Ты за индивидуальную благотворительность, при которой каждый сам решает, кому помогать, а кому нет.
— Не…
— По-твоему, мы все должны поступать так же, как ты, — перебил ее Джо. — Отдавать свой обед ребенку, у которого отец остался без работы. Неужели ты всерьез считаешь, что это способно изменить мир?
Робин уставилась на него, на мгновение утратив дар речи. Джо был бледен, зол и желчен.
— Я хочу сказать только одно, — наконец выдавила она, задыхаясь от гнева. — Мы все должны делать то, что можем. Я делаю немного, но, по крайней мере, пытаюсь. Во всяком случае, я знаю, что у меня есть обязанности. А вы оба только играете в политику. Что, не так? Играете в жизнь. Стоите в сторонке и ни во что не вмешиваетесь. Получаете удовольствие от споров о немарксистском социализме, троцкизме и прочих «измах», болтаете и следите за тем, как борются другие!
В воздухе повисло молчание. А потом Джо встал и ушел из пивной.
Когда за ним захлопнулась дверь, Фрэнсис задумчиво сказал:
— Кажется, наш Джо в первый и, возможно, в последний раз пожалел, что отказался от фамильного наследства.
— О господи, Фрэнсис… Что ты хочешь этим сказать?
Фрэнсис затушил сигарету.
— Сегодня бедняга узнал, что Клоди выскочила за какого-то придурка с лимузином и виллой в Бромптоне.
Робин уставилась на него, не веря своим ушам.
— Клоди вышла замуж?
Гиффорд кивнул:
— Сегодня утром Джо столкнулся с ней в городе и с тех пор рычит на всех, как медведь.
— Ох, Фрэнсис… — У Робин тут же отлегло от сердца, гнев сменился чувством вины. — А я сказала…
— Не бери в голову. Он пойдет в кабак и завьет горе веревочкой, а наутро и думать о Клоди забудет.
— Бедный Джо… Мы должны его найти. — Робин порывисто встала.
Фрэнсис посмотрел на нее и вздохнул:
— Наверно, нет смысла говорить, сколько пивных находится в радиусе пяти миль отсюда. Джо может быть в любой из них, если не во всех сразу. — Он застонал, но тоже поднялся на ноги.
В конце концов они обнаружили Джо в маленьком темном кабачке у реки. Он стоял, прислонившись к стойке бара, и ругался со здоровенным грузчиком. Робин оттащила его от стойки, а Фрэнсис угостил грузчика пинтой пива. Присоединившись к ним, Фрэнсис сказал:
— Джо, мы решили составить тебе компанию.
— Отстань, Фрэнсис!
Джо растолкал посетителей локтями, вывалился из пивной и нетвердой походкой побрел по улице. Друзья устремились за ним.
Они бродили по докам, заходя в каждую попавшуюся пивную. Лунный свет серебрил маслянистую черную воду Темзы, мелкая волна хлюпала о гнилые деревянные причалы. К утру они сочинили новый социалистический манифест, выпили море пива и заставили Джо рассмеяться. На обратном пути в Хакни они прошли мимо лачуги Льюисов.
Робин прошептала Джо:
— Тогда в пивной ты ведь это не всерьез говорил?
Эллиот сделал паузу и посмотрел на нее сверху вниз.
— Конечно, нет. — Потом наклонился и поцеловал ее в щеку.
Глаза Фрэнсиса заискрились от смеха.
— Робин, мы докажем тебе свою преданность идеям социализма. «Каждому по потребностям» и так далее… В каком доме ты была?
Она показала на лачугу Льюисов. Фрэнсис подошел к Джо и что-то сказал ему. Джо что-то буркнул в ответ и начал рыться в карманах. Зажав рот обеими руками, чтобы не расхохотаться, Робин следила за тем, как Фрэнсис бросает всю их мелочь в щель для писем и газет. Флорины, шестипенсовики и пенни со звоном сыпались на кафельный пол.
Робин встретилась с Майей в «Лайонс-Корнер-хаусе» на Оксфорд-стрит.
— Чудесно выглядишь, Майя. Очень элегантно. — Она обняла подругу и поцеловала ее в щеку.
— А ты похудела. Я закажу тебе что-нибудь поплотнее.
— Это от бессонных ночей.
От бессонных ночей и утомительных, наводящих тоску дней. Робин часто думала, что она выполнила почти все требования доктора Макензи. Собрала и проанализировала данные, вместе с Макензи написала статью, месяц назад опубликованную в одном медицинском журнале. Теперь они собирались написать книгу. И только в одном она не преуспела. Не сумела остаться объективным свидетелем бедствий, с которыми ей приходилось сталкиваться. Она всегда во все вмешивалась.
Они нашли свободный столик и сели.
— Я приезжала в рекламное агентство, — сказала Майя. — Нами занимается очень симпатичный мужчина. Его зовут Чарлз Мэддокс. Он высокий, смуглый и красивый.
Затем последовала пауза. Они молча изучали меню. Робин думала, что их прежняя дружба миновала безвозвратно. Между ними стояло сложное и болезненное прошлое Майи. Знала ли она Майю вообще или видела только то, что ей хотели показать?
— Майя… — с запинкой начала Робин.
