Эдуард Кочергин - Крещённые крестами. Записки на коленках [без иллюстраций]
27. Химзащита
28. Портрет кормчего. Челябинск
29. Обмен товарами на рынке
30. Пришёл поезд
31. Загрузка в теплушки
32. Домой с победой
33, 34. Молотов-Пермь
35. На пароме
36. Уральская провинция
Г. ЛЕВИН
Бескрайние дали
1. Алтайские нивы зерном налилися,Кубань нас зовёт, — наступает страда!Мы время ускорим, мы дали приблизим —И с хлебом доставим мы в срок поезда.Припев: Родные просторы, бескрайние дали, Состав за составом и ночью и днём… И смотрит с отеческой ласкою Сталин На верных помощников в деле своём. / 2 раза
2. Где сопки вздымают туманные выси, —И там он гудит, паровозный гудок.Мы время ускорим, мы дали приблизим —И грузы доставим строителям в срок.Припев:
3. Советские люди, что в путь собралися,Счастливой дороги — на отдых и труд!Мы время ускорим, мы дали приблизим —Испытан наш график, проверен маршрут.Припев:
4. Одна мы семья — машинист и диспетчер,Обходчик и сцепщик — герои труда.Давайте ж работать упорней и крепче,Чтоб в первых шеренгах мы были всегда!Припев:
5. Близки наши цели. Кругом оглянися, —Повсюду увидишь наш подвиг и труд.Мы время ускорим, мы дали приблизим, —Стальные пути к коммунизму ведут!Припев: Родные просторы, бескрайние дали, Состав за составом и ночью и днём… И смотрит с отеческой ласкою Сталин На верных помощников в деле своём. / 2 раза
М. Вершинин
МОСКВА — ПЕКИН
Русский с китайцем братья навек,Крепнет единство народов и рас.Плечи расправил простой человек,С песней шагает простой человек,Сталин и Мао слушают нас! Слушают нас! Слушают нас!
П р и п е в: Москва — Пекин! Москва — Пекин! Идут, идут вперед народы. За светлый труд, За прочный мир Под знаменем свободы. / 2 раза
Слышен на Волге голос Янцзы,Видят китайцы сиянье Кремля.Мы не боимся военной грозы,Воля народов сильнее грозы,Нашу победу славит земля! Славит земля! Славит земля!
П р и п е в.
В мире прочнее не было уз.В наших колоннах — ликующий май.Это шагает Советский Союз,Это могучий Советский Союз,Рядом шагает новый Китай! Новый Китай! Новый Китай!
37. XXX лет Октября. Концерт в Большом театре
38. Школа имени М. С. Урицкого в Москве
39. Ленинградские школьники
40. Ленинград. Площадь Урицкого
41. Балтийский вокзал
42. Александрийский столп
Морфология «Крещённых крестами»
То, что книга «Крещённые крестами» выиграла «Нацбест-2010», для новейшего литературного быта России беспрецедентно. Премии традиционно вручаются за роман, иногда — за сборники рассказов, в виде исключения — за биографические штудии. Тут же впервые премия ушла в руки не просто непрофессионального литератора, но — автора собственного жизнеописания.
Присмотримся к отзывам членов жюри премии:
«Текст в почти беспроигрышном жанре слегка беллетризированного мемуара… эксплуатирует такие проверенные формы, как „сиротские приключения“ а-ля Диккенс и роуд-муви… увлекательно написан…» — Алексей Евдокимов.
«Высокохудожественная автобиографическая проза. Кроме того, это документальный роман, роман-путешествие, роман-квест, настолько странный и захватывающий, что он мог бы дать фору многим произведениям в жанре фантастики», — Дмитрий Орехов.
«Кочергин не рассказывает, а сказывает», — Андрей Архангельский.
Наталья Рубанова в своём отзыве без объяснений и непринуждённо называет «Крещённые крестами» романом.
Самые разные критики высказываются в том духе, что хотя «Крещённые крестами» — автобиография, книга эта похожа и на художественное произведение. Вот ещё несколько примеров:
«Книга поражает тем, насколько глубоко метафоричной может быть человеческая жизнь», — Наталия Курчатова.
«Это не мемуары, а, как и „Ангелова кукла“, увлекательный роман…» — Михаил Трофименков.
Примеры можно было бы множить и множить, но и без того ясно: столь единодушное сравнение мемуарной книги Эдуарда Кочергина с художественным произведением настоятельно требует осмысления.
В этом коротком комментарии мне хотелось бы показать: то, что говорят критики и члены жюри «Национального бестселлера», одной из наиболее престижных и значительных литературных премий, — не просто форма комплимента (видно, как рецензенты во что бы то ни стало стараются обойти штамп «читается как роман», но ведь что есть, то есть), а крайне важная для «Крещённых крестами» характеристика.
Слово «одиссея» появляется едва ли не в каждой второй рецензии на роман — и неслучайно. Действительно, история человека (что в данном случае маленького мальчика — в структурном смысле неважно), оказавшегося волею судеб за тридевять земель от дома и долгие годы добирающегося домой, — и есть архетипический гомеровский сюжет. И тот и другой герой, оказываясь в разных землях, силою обстоятельств задерживаются там (и начальницы детприёмников выполняют ту же функцию, что и Калипсо, ведь в конечном итоге в каждом детприёмнике герой остаётся по собственной воле). И тот и другой герой теряют соратников. И тот и другой герой действуют скорее хитростью, чем грубой силой, и того, и другого можно назвать «хитроумным». Дополнительное сходство двум историям придает то, что и там и там фигурирует женщина, оказавшаяся в руках врагов — жена или мать. Вот что снится герою «Крещённых крестами» в финале книги сразу после воссоединения с матерью: «Мы [с матерью] бежим по площади. <…> Оглянулись — за нами погоня. Целая армия великанов-мусоров — в древних военных доспехах, с красными звёздами на тульях фуражек — вооружённая щитами, мечами, копьями, топорами со стен арки Главного штаба — мчится на нас». Трудно отделаться от ощущения, что «великаны-мусора» сближаются тут с женихами Пенелопы.
Но есть и ещё одна возможность «считать» сюжет книги, которая, как кажется, ещё не была освещена критикой: при желании «Крещённые крестами» можно проанализировать в соответствии с морфологией волшебной сказки В. Я. Проппа. Действительно, история начинается с «отлучки» матери из дома (её забирают энкавэдэшники), следующие несколько функций (запрет, нарушение запрета и т. д.) опущены, срабатывает функция «вредительство», причём самый распространённый её вариант — «антагонист похищает человека», — и герой оказывается в волшебном царстве (лес густой русских сказок, на материале которых работал Пропп).
Цитата: «И что это за дом [имеется в виду Большой дом]? И почему туда уводят шпионов? Я представлял, что в глухом лесу с высочайшими деревьями, как в сказке „Мальчик-с-пальчик“, стоит Большой дом, где живут братья и сестры — шпионы. А что такое шпионство — никто не знает, кроме них. Это большая тайна. Потому и лес густой, и дом Большой».
Отметим попутно, что тут нельзя не вспомнить и другую работу Владимира Яковлевича Проппа — «Исторические корни волшебной сказки». Герой отправляется в лес (буквально — в Сибирь), в закрытый для женщин и непосвящённых большой дом (детприёмник, девочек в нем нет), побег, погоня — инициационный миф налицо.
Далее последуют и приличествующие волшебной сказке испытания, герою встретятся дарители, и будет даже волшебное средство — в качестве такового можно рассматривать «неразменный» проволочный профиль Сталина, не раз выручающий героя. Наконец, все беды позади, герой возвращается домой и воссоединяется с матерью.
Главное положение Проппа — о всегда одинаковой последовательности функций — в «Крещённых крестами» выполняется стопроцентно.
Конечно, подобные сближения представляют собой скорее игру ума, чем продуктивные возможности анализа текста: ясно, что «Крещённые крестами» не написаны под влиянием «Одиссеи» и не ориентированы на волшебную сказку, хотя бы потому, что речь в них идёт о реально произошедших событиях.
