Яков Рахманов - Судьба, или жизнь дается человеку один раз…
Наконец мы прибыли в Таунсвилл. Посетили научные и учебные заведения, обсудили районы и планы работ. Взяв на борт австралийских ученых, пошли на первый риф — Свайн–Риф. Зная мои интерес и увлеченность кораллами акропорами, австралийские коллеги тут же окрестили меня «акропормэном» и в виде исключения выхлопотали у администрации заповедника Большой Барьерный Риф разрешение советскому ученому на сбор коллекции этих кораллов. Работали мы с большим интересом и воодушевлением, «съедая» по три–четыре акваланга воздуха в день, чтобы собрать пробы, приходилось выполнять много физической работы под водой, отдирая от дна почти каждый образец. Наши австралийские коллеги работали под водой, не обращая ни на что внимание, в том числе и на многочисленных морских змей. А мы никак не могли привыкнуть к этим тварям, которых на этом рифе, как нам казалось, было бесчисленное множество. Они постоянно крутились вокруг нас, часто тыркаясь в маску или противно скользя вдоль костюма. Змеи и на суше то у большинства людей не вызывают положительных эмоций, а тут под водой, когда не имеешь возможности уйти и знаешь об их смертельной ядовитости, становилось совсем не по себе, и это очень отвлекало от работы. Они могут «ощупать» пловца своим раздвоенным языком от маски и до концов ласт или долго сопровождать водолаза во время работы, испытывая его нервную систему. По силе воздействия яд большинства морских змей во много раз превосходит яд кобры. Он оказывает нейротоксическое воздействие без образования опухоли и воспаления в месте укуса. Развиваются общие симптомы: слабость, потеря координации движения, рвота. И если меры по оказанию первой помощи не были приняты, то через пять–десять часов наступает смерть от паралича дыхательного центра. Чтобы понять, как себя вести, мне нужно было выяснить реакцию змеи на агрессию со стороны водолаза. Я расставил ноги на возможную ширину, чтобы увереннее стоять на грунте, приподнял металлический ломик на уровень плеча и стал ждать. Змея, будто поняв мой маневр, стала приближаться ко мне, не обращая на меня внимания. Со всего размаха я нанес ей удар по спине. Змеюка не могла ничего лучше придумать, как спрятаться под мой ласт. Приблизительно через минуту она стала подниматься вверх максимум в полуметре от меня и получила точный удар ломиком по голове. Гадина что есть силы устремилась к поверхности воды. Ей, по–видимому, было больно и необходимо было дохнуть воздуха, без которого она не может быть под водой долго. Я почувствовал, что с ними можно бороться! Беспокойство и страх ушли. Спустя месяц мы уже ловили змей, чтобы дарить их особенно сварливым и не очень уживчивым участникам экспедиции. Как показал наш опыт работы на рифе, морские змеи не склонны без лишней нужды кусаться и на человека не нападают, не расценивая его ни как конкурента, ни как объект питания. В большинстве случаев жертвами змей оказываются дети, обнаружившие на пляже выброшенную морем змею, или рыбаки, разбирающие улов и не заметившие опасную добычу среди остальной живности.
Коралловые рифы — это совершенно необыкновенные место и явление в океане, они являются самыми старыми и богатыми естественными сообществами на нашей планете. Они сохраняют свою экологическую стабильность, несмотря на радикальные эволюционные изменения всей земной биоты Биота — исторически сложившаяся совокупность растений и животных, объединенных общей областью распространения.
— . В них нашли самое полное выражение наиболее удивительные и таинственные явления из всех естественных проявлений и событий природной жизни. Нигде больше невозможно найти такое разнообразие существ, живущих так близко вместе и в таком изобилии. Дополняют и увеличивают эту экстраординарную интенсивность жизни ее сказочно изящная красота форм, разнообразие расцветок и движений. На коралловом рифе в одном месте и в одно время можно найти представителей практически всех структурных уровней развития жизни, населяющих нашу планету более миллиарда лет. Здесь представлен полный спектр организмов — от сине–зеленых морских водорослей и бактерий, многочисленных типов беспозвоночных животных до рыб, рептилий, птиц и млекопитающих с умственными способностями (киты и дельфины), может быть, даже большими, чем наши собственные.
Рифовые постройки являются очень древними образованиями, представляющими уникальное экологическое явление, которое проходит через многие сотни миллионов лет геологической истории нашей планеты. Примитивные коралловые рифы существовали почти пятьсот миллионов лет назад, предшествуя многим другим свидетельствам жизни на земле. Хотя эти древние рифы весьма отличались от современных, некоторые из тех существ, которые населяли их, все еще живут на сегодняшних рифах. Многие из групп животных, обитающих на современных рифах, найдены в виде окаменелостей, относящихся к эпохе Эоцена — приблизительно 50 миллионов лет назад. Постоянство этих сообществ с некоторой постепенной эволюцией в череде обширных временнымх промежутков лежит в основе их богатства. Оно предоставило устойчивую окружающую среду, в которой продукты эволюции могли выжить, накопиться в комплексе самой богатой и сложной из существующих экосистем и удивительно гармонировать с ней. На коралловом рифе ныряющий как бы попадает в машине времени в период, когда человек еще не существовал. Если бы мы могли так или иначе возвратиться на 10 миллионов лет назад, то нашли бы многие из тех же самых рифов, которые существуют сегодня, и их обитатели немногим отличались бы от тех, которых мы знаем теперь. Эволюция на рифах имеет намного более последовательный и постепенный процесс, чем в других, менее устойчивых средах, где адаптация и исчезновение часто более существенно влияют на изменения в экосистеме.
Для современного человека, обогащенного сведениями о живой и неживой природе из многочисленных телевизионных передач, понятия «коралловые рифы» и «тропические моря» пожалуй, стали практически неразделимыми. Для одних — это теплые прозрачные воды с прекрасными песчаными пляжами и респектабельными курортами, для других — место добычи перламутровых раковин, жемчуга, благородных красного и черного кораллов. Многие при упоминании этих словосочетаний вспоминают о грозной опасности, подстерегавшей корабли, имевшие неосторожность приблизиться к вечно бурлящим и всегда коварным рифам. Здесь находили свой конец и прославленные, и безвестные моряки. Коралловые рифы в течение тысячелетий составляют основу жизни целых народов, исконных обитателей островов тропической зоны Мирового океана, по площади равной почти двадцати Европам.
Безусловно, коралловые рифы — это красота и дорогие украшения, экзотика и опасности, место для жизни людей и объект интереса вездесущей науки. Но прежде всего это экосистема — совокупность морских организмов и их среды обитания. Исследователи многих стран изучают биологию коралловых рифов, закономерности их развития, проблемы сохранения и восстановления этой уникальной экосистемы.
Мы работали с упоением и необыкновенным вдохновением. Во–первых, кругом неописуемая красота рифа и его разнообразие. Не было ни одной повторяющейся по богатству животных и растений трансекты. Во–вторых, мы смогли понять экосистему рифового сообщества, разобраться в его зональности. Рифовые зоны оказались не просто местом со своей морфологией на определенной глубине. Они могут сосуществовать только в тесной взаимосвязи с населяющими эти зоны с вполне определенными флорой и фауной и окружающей их природной средой.
Наша экспедиционная жизнь вошла в устоявшийся привычный ритм: все, кто мог переболеть, переболели, выздоровели и прикачались; установился почти полный штиль; водолазам оставалось нырять в заведенном конвейерном режиме, покрывая станциями и разрезами сотни метров морского дна. И тут наш шеф объявил о проведении ночных спусков. Мы к этому времени уже знали, что акулы днем пищу переваривают, а как раз ночью ее добывают. Следует учитывать, что в темноте всегда неуютно и страшновато, а под водой тем более. Тем не менее снаряжение и акваланги к закату были приготовлены. Вот как это необычное событие описывал один из участников экспедиции: " К нам вдруг подошел Костя Тараканов с тетрадкой в руках, он присел на тамбучину люка, неторопливо набил свою трубочку вкусно пахнущим табаком и ласково сказал: — А вот я вам кое–чего почитаю! — это был самодельный перевод нашумевшего бестселлера Питера Бенчли «Челюсти» об акуле–людоеде, экранизацию которого мы посмотрели в Сингапуре. Мы сгрудились вокруг Константина и под глухое постукивание компрессора он начал читать бархатным голосом: — Гигантская рыба двигалась в толще морской воды, взбудораживая короткие вихри своим серповидным хвостом… — мы слушали раскрыв рот. — …В первый момент женщина подумала, что она задела ногой скалу или кусок плывущего дерева. Это не было началом страдания — это был только несильный удар, вызывающий синяк. Она потянулась вниз, пощупать свою ногу, загребая воду левой голенью, чтобы поддерживать голову над поверхностью воды, шаря во тьме своей левой рукой. Она не смогла найти свою ногу. Она потянула выше по голени и на нее нахлынула волна тошноты и головокружения. Ее дрожащие пальцы обнаружили торчащую кость из измочаленной плоти. И тогда она поняла, что теплый, пульсирующий поток среди холодной воды, обмывавший ее пальцы, был ее собственной кровью… За бортом что–то плеснуло. Мы вздрогнули.
