Илья Зданевич - Собрание сочинений в пяти томах. 1. Парижачьи
К черту, закричал он отшатываясь, кидая в сторону стул и спасаясь от лебяди за ближайший ствол, к черту вашу исповедь и все ваши разглагольствования. Я с ума сошел, может быть, но я не хочу, черт возьми, не хочу ни проповедей, ни молитв, ни рассуждений о том должнобыть должнобыть или должно быть должно быть не должно быть а если должно быть то что должнобыть должно быть или не должнобыть и почему не должно быть.
Нет, нет, нет, кричал он на изумленную лебядь, никаких религий, никакой веры, никакого Бога. Он бегал угорелый из одного конца комнаты в другую.
Нужно покончить со всем этим, иначе это уже перестает быть достопочтенным. Все уничтожу. Да, да, да. Я решил всех уничтожить, убить, так как все мы прогнили от религии, веры, убеждений и покаяний. Но так как мне некогда ездить охотиться за всеми, как все охотятся на вас, якобы, то я решил застрелиться здесь же не откладывая, и прежде застрелю вас.
Покайтесь, молитесь, закричал он, настал ваш час, молитесь Богу, молитесь, замаливайте ваши грехи.
Он выбежал и тотчас вернулся с эспадроном на которых каждое утро дралась купчиха со своими учителями. Размахивая саблей в воздухе он опять забегал по комнате.
Покайтесь, молитесь, молитесь Богу, сейчас я убью Вас. Молитесь молча. Обезумевшая от страха лебядь стояла на коленях посреди залы. Сложив на груди руки она готова была упасть в обморок. Но окрики и сабля разстриги были так внушительны, что она повторяла — Отче наш.
Разстрига бегал по диагонали и вдоль стены соединяя диагонали, размахивая шашкой[20] и в ожесточении. Всякий раз, когда он пробегал мимо лебяди, она шарахалась. Но вскоре ему надоело бегать по диагонали и он стал бегать вдоль стен. Но делать квадраты ему тотчас надоело и он стал описывать круг по комнате. Надоел круг — он пошел по стенам срезая углы и обнаружил что это восьмиугольник. Шестиугольник тоже удался. Но как вписать в зал пятиугольник он никак не мог сообразить и стоял и мялся на месте.
К черту.
Вы кончили молиться. Хорошо. Теперь исповедуйтесь. И он поднял полу своего автомобильного пальто.
Тотчас в его памяти всплыл лицедей и донесся голос лебяди — исповедуйте меня. Что он делает. Да ведь он же решил ее убить и сам зарезаться из-за ее желания исповедаться, а теперь сам ей предлагает это сделать. Что за история. Спит он, наяву, что случилось. Нет, что он делает и что с ним делается.
Но кончить ему мыслей не удалось. Перед ним стояла лебядь вздувшаяся от гнева и крови.
Скоморох, лицедей, это вы, а не лицедей. Я Вас просила меня исповедовать в приступе сентиментальности, а Вы тут разыграли вертеп и грозили мне всякими глупостями, чтобы в конце концов согласиться. И для чего Вы притащили это оружие. Но я больше не хочу исповедоваться так как я вижу, что Вы стали идиотом или сошли с ума.
Я сошел с ума, ответил спокойно разстрига, это конечно возможно, но вы сами, вы причина того, что я помешался. Что вы тут городите, какую ахинею.
Ахинею какую?
Вы тут что то плетете по поводу моей жены, купчихи, умницы и самой себя и хотите, чтобы я оказавшись в обществе четырех столь неуравновешенных женщин, не вмешался. Вы сознаете, что говорите.
— Превосходно. Я сказала только что мне надоело с купчихой ждать вас всех почему я и приехала сюда, а сейчас приедет купчиха. Но зачем же вы обращаете внимание на то что я говорю. Я говорю вовсе не для того, чтобы обратить ваше внимание.
А для чего
Чтобы вы не обращали внимания на...
На что
На то, что между слов
Боже мой, ведь всегда же люди пишут, чтобы оставалось пустое место между строк?
А что у вас написано между строк?
Что я ищу вашей дружбы, разстрига?
Она взяла его за руку. Ну хорошо, мы пошутили и довольно. Дайте сюда этот эспадрон, мне он очень нравится, я тоже буду брать уроки. Подумайте сами, ведь правда же во всей этой сутолоке мы с вами два человека не задетые никакими страстями и скучающие. Мы с вами одинаково далеки от всех страстей наших друзей обуревающих. И когда все идет кверху дном я не вижу другого исхода как обратиться к вам. Поэтому я так довольна что вас встретила. Но есть еще одна сторона о которой я ничего не скажу вам, но которая должна быть вам ясна сама собой. Вот почему право же все эти мелкие эксцессы и странности лишены всякого смысла. Пусть они происходят, мы остаемся нами и я с вами, разстрига.
Голос ее пушился и пел.
На берегах реки, у которой мы живем с вами, быть может только мы вдвоем думаем о том, что мы на берегах, а не в берегах. Мы двое только и ворожим и смотрим. Вы были жестоким совсем не справедливо. Садитесь сюда.
Она погладила опять его руки.
Мы плывем с вами в берегах этого города и пляшем сетью и пеной. Знаете у меня было когда то такое оперение — другое чем это и чем то вот то. И опять плывем мы вот так и вот эдак и вдыхаем и несем до днесь донеся вихри и столбы неизрасходованной по недостатку жажды воды. Видите. Я ищу вас под камнями куда вы уползли моим клювом колбасным и таким и найду вас в песке зарывшимся. Право не права жизнь была бы, если бы она не была права.
Разстрига слушал и плыл.
Он склонился ей на колено и зажмурившись слушал ее пенье. Спойте мне колыбельную — сказал он.
Спите, пока я приготовлю постельку. В ней мягкой мой смальчик будешь ты видеть УСНИ напечатанное крупными буквами на первой странице общественной и литературной газеты. Ты будешь водить пальчиком по слову усни читая по складам ус и ни, у эс эн и и вспоминая, что у тебя малютка когда то были усы и сны, усы сны длинные пушистые подернуты неотразимой сединой. Почему ты сбрил эти усы, крошка, мой ненаглядный малюньчик. Почему потом ты стал их отпускать, пока не обзавелся зубной щеткой, чтобы целуя меня лишний раз вычистить мои ослепительные лебединые зубы.
Сейчас приедет купчиха — вспомнила она.
Что делать?
Она гладила разстригу по волосам и что то урчала. Вот он настоящий ее сын, маленький мальчик, которого она так хотела иметь. Она подумала о муже, о ребенке и посмотрела на седеющую голову, которую гладила. Что за глупость. Зачем она обманывает и умерщвляет себя. Разве это друг, разве это сын — это первый мужчина после всех тех, которых она знала, которого она пожелала сама. Желанный. Она тихо подняла голову разстрига, положила ее на подушки, спустилась на пол и стала гладить его колени. Она ласкалась, терлась о его ноги припадала к ним, трогала его и гладила его мягкие руки, немного пухлые, неподвижно лежащие по сторонам. Она подавала их, оставляла и свешивались кисти долу. И она опять ласкалась.
Разстрига испытывал состояние необычайное. Быть приласканным, убаюканным, это было так незнакомо для него. О да, он плывет с лебядью в берегах их озера на лебяжий остров где купальни. Он улыбался, расплывался, растекался, расширался и уносился в поднебесье колеблемый ветром. Вот не все же женщины женщины а есть и женщины не женщины, а виденье женщины бывают вот такими как облака и тапиока[21].
Вот бывает же такое блаженство и многоженство и замужество а бывает и такое как это примиряющее усыпляющее, когда желания становятся нежеланиями, ничем, никогда неотчего ни почему и выросит средь них облик тайны и профиль “в труа кар”[22] как этой не женщины, а его.
— Вы идиот, услышал он крик. Открыл глаза. Лебядь стояла гневная.
— Ну хорошо, оставайтесь, несчастный евнух. А я то думала, что вы сумеете мне к завтраку прибавить аппетит.
Между тем вы корчите такие лица как рисуют на иконах. Святоша, идиот. Оставайтесь один. Когда придет купчиха утешьте ее также, как утешили меня.
Только на прощанье советую вам не вести себя так с женщинами, как вели со мной. Плохо кончится.
И она ушла.
Который раз мне невезет сегодня. Прямо замечательно. Ну ничего, я привык, сказал разстрига и даже нахожу жизнь забавной. Если дальше зрелища будут идти таким же порядком, то до того как умереть я сумею насмотреться самых веселых картин и представлений одно удовольствие.
И он опять лег.
13.19
Купчиха приехала домой на 12 минут позже лебяди, задержавшись в магазине по пути. Но когда она наконец приехала, то прислуга ей сообщила, что лебядь только что уехала и что наверху продолжает оставаться разстрига, недавно приехавший с лицедеем, также уехавшим, но до приезда лебяди. На этот раз не чужие переживания и не собственные колебания наносили ей удар. Теперь уже обстоятельства совершившиеся помимо нее и творимые делами не так как она хотела. Купчиха не привыкла к этому. Она почувствовала, что не знает как поступить и села в прихожей.
Что нужно здесь разстриге. Ждет он ее или мужа? Что за неурочное свидание? Что всем этим мужчинам нужно от ее мужа. Ей было даже как то странно, что она заинтересовалась своим мужем. Но теперь она решила его защищать сама не зная почему.
