Olga Koreneva - Пуля для тантриста. Экстремальный роман
- Откуда у тебя это? – спросила она, указав на будильник. Будильник этот был не совсем обычный, сделан кустарем каким-то, странная штуковина. Я только сейчас это заметил.
- А, это, а почему ты спрашиваешь? – насторожился я.
- Это ты ее убил? – прошептала она. – Ты убил Лео?
- Ты знала Леониду? – изумился я.
И тут Вероника завопила:
- Ты! Ты убийца! Ты убил мою сестру!
Она выбежала из номера, и помчалась по лестнице вниз, я – за ней. Сам не знаю, как это вышло, я выстрелил, и тут же вскочил в лифт, меня никто не успел засечь. Я убил ее. И поднялся к себе в номер. Выпил все спиртное, что было, и уснул.
- Нормально, - ответила Ветта. – Я сама однажды стреляла в бывшего бойфренда. Жаль, промахнулась.
Она откинула одеяло, и встала над ним на четвереньки. Ее огромные груди нависли над Хабблом, также как и складки ее отнюдь не маленького живота. Многоступенчатый живот был сюрреалистичен, и все ее тело, изрытое впадинами и выпуклостями целлюлита, тоже, хотя и довольно еще крепкое. Хаббл глядел не нее как на некую супермодернистскую скульптуру. Это зрелище его забавляло.
Ветта принялась медленно целовать его лицо, шею, плечи, опускаясь все ниже и ниже. Долго и жарко целовала его мускулистые бедра, сантиметр за сантиметром приближаясь к паху. Наконец она зажала губами его фаллос, и провела кончиком языка по коже вокруг головки. Хаббла словно током ударило, острое блаженство пронзило его насквозь…
Леня Солнышкин никак не мог успокоить подругу. Валю била нервная дрожь. После очередного вызова в полицию и допроса, после очной ставки с преследователем, который признался, что хотел ее ограбить, и после странных вопросов человека в полицейской форме и мулатки с недобрыми глазами, после всего этого у нее началась истерика. Она не понимала, что от нее хотят, и почему ей задают нелепые вопросы о заколке в ее прическе. Мало ли похожих заколок продается в разных уголках мира. А ей инкриминируется, что у нее именно та заколка, которая принадлежала убитой. Но Валентина с упорством партизанки стояла на своем: это русская заколка, вывезенная из поселка Лосевка – езжайте сами и проверяйте, сколько влезет! В нужный момент Валентина всегда врала убедительно, с чувством. Она это умела.
Тем не менее, она все больше убеждалась, что заколка убитой дамочки приносит ей проблемы. Но выкинуть было жалко, че ж добру-то пропадать. Подарить кому, что ль, и побыстрее.
В тот же день она презентовала злополучную вещицу молоденькой афро-американке, убиравшей ее номер.
Но проблемы никак не кончались. Ее снова и снова вызывали в участок, опять интересовались заколкой. Достали уже. И Валентина в истерике заорала, что выкинула эту дрянь к чертям собачьим, чего привязались! Орала она по-русски. Никто ничего не понял, но ясно было, что у нее нервный срыв, поэтому была вызвана скорая помощь, и женщину отвезли в психоневрологическую больницу.
Стены нежно салатного цвета, врачи в голубых брючках и халатиках, а потом ее вымыли под душем и переодели в больничное белье и пижаму. Дальше были примитивные вопросы, сколько ей лет, где проживает, какой сегодня год, число, месяц, время года, просьба посчитать до десяти и обратно, вытянуть перед собой руки и дотронуться до носа. Ее стукали молоточком по коленкам, заглядывали в глаза, и она снова заорала, чтобы оставили в покое, отвязались. Тогда ей вкололи что-то, отчего голова пошла кругом, перед глазами все поплыло, и стало трудно дышать. Казалось, что она умирает. Ее отвели в палату, положили на кровать с деревянными спинками, удобную, хотя и жестковатую. Она лежала ни жива ни мертва, смотрела на бежевые стены и потолок, на вялых нечесаных женщин. Одна из них тут же принялась шуровать в Валиной тумбочке и рассматривать ее вещи.
- Ты теперь моя подруга, - заявила она, - и подаришь мне что-то, что я выберу. Я обожаю подарки. Я просто не могу жить без подарков. Без них у меня депрессия. Меня зовут Минни, а твое имя мне не важно, я буду звать тебя Лиз, у меня все подруги Лиз, правда, есть еще Бет и Сара…
Валентине было все равно. Ей становилось все хуже, теперь уже болело тело, ломило кости. Она молча кивнула, и закрыла глаза. Слева от нее очнулась и дико завопила женщина, накрепко прикрученная к кровати толстыми веревками.
Леня каждый день навещал подругу и рассказывал новости. Он поведал Валентине, что темнокожую уборщицу нашли мертвой, с перерезанным горлом, в прачечной отеля. Заколки при ней не было. Эта штука бесследно исчезла. Полиция ищет эту странную заколку, как вещ.док. Леню уже замучили допросами. Почему-то его подозревают.
Через две недели Вале стало лучше. Солнышкин принес фрукты, йогурты, и сок. Прогуливаясь с ней по больничному саду, он принялся рассказывать последние новости. А новости были таковы: в отеле задержали проститутку Хоа Минь. Она обворовывала клиентов. В ее вещих была обнаружена и заколка. Правда, вскоре эта штука исчезла из полицейского управления с концами. Пропала из сейфа. Следователь и четверо полицейских утверждают, что были свидетелями, как в помещение вошла странная зеленоватая девица, голая, покрытая с ног до головы мелкими иголками. Она парализовала всех взглядом, подошла к сейфу с вещ.доками, и сквозь стенку вынула заколку. После чего скрылась. Что это было, наваждение, инопланетянка, гипноз? Не ясно. Тем не менее, был составлен фоторобот и объявлен розыск. Об этом написали в местной газете, но Леня не очень-то верит.
- А еще, - продолжал Солнышкин, - мы не единственные русские в отеле. Есть некая голубая парочка, причем один из них – шаман, вот такие слухи бродят, Валюшечка моя милая. Правда, я этих голубков не встречал. Весело, правда? Какой-то мифический шаман, да еще и гей, к тому же, смехота!
А шаман, тем временем, вдыхал острый дымок кальяна, наслаждаясь предстоящим моментом. Ему, наконец, удалось-таки перехватить Энад. Заколка у него! Правда, пришлось вызвать Леду. Она прошла через пространственный портал, устала, и теперь спала вместе с Сергеем на широкой тахте.
Возвращаться надо будет всем вместе, также через портал, это проще.
Шаман зажег большую свечу, задернул шторы, и поставил астральную защиту на комнату, чтобы никому не взбрело на ум войти. Теперь этот номер отеля на энное время станет невидим для всех, и вообще сотрется из памяти.
Потом он медленно выпил, одну за другой, три чашечки кофе по-турецки. И только после этого взял в руки заколку. Он осторожно разломил ее. Внутри блеснул большой камень.
- Ага, вот ты и попался, - прошептал шаман и вынул драгоценность. Дыхание перехватило, когда положил бриллиант на ладонь. И тут же почувствовал, что здесь что-то неладно.
«Это не Энад», - резанула отчаянная догадка. –«Это же бижутерия! Подделка! Ну и ну! Ну и хитро же запутаны следы! Ладно, все равно я тебя поймаю, камушек. Все равно ты будешь мой!»
Эндэнэ вскочил и быстро зашагал по комнате. Его распалял азарт.
Хабблу приелась русская художница в летах, надоели ее ласки, надоел этот город, надоело все. Он ушел «по-английски», не прощаясь. Перед этим он подарил Ветте свой «бьюик», и купил себе «рено». Он отъехал от Лас Косимаса километров 150, и решил перекусить. Вошел в небольшой ресторанчик с овальным залом и круглыми, словно иллюминаторы, окнами. Интерьер напоминал нутро «летающей тарелки».
Только что прошел дождь, и стекло было усыпано мелкими бусинами капель, переливчатыми, как мыльные пузырьки. Хаббл сидел у «иллюминатора», пил кофе, и рассматривал двор. Он не успел испугаться, когда увидел, как полицейские машины быстро пронеслись по дорожке, мощеной гравием, и завизжали тормозами, останавливаясь у двери. На крыше пульсировали включенные маячки. Капельки на стекле расцветились красными и синими огоньками. Двери авто распахнулись, и из них высыпали полицейские. По двое из каждой машины, с оружием наготове. Два револьвера и два ружья направились к крыльцу. Один револьвер и одно ружье побежали к черному входу. Два револьвера и два ружья ворвались в ресторан.
Полицейский с револьвером остановился в дверях. Припав на колено, он напряженно держал оружие обеими руками, направив его в голову Хаббла. Полицейский с ружьем осторожно приблизился.
- Ни с места! Полиция! – гаркнул он.
Хаббл поднял руки.
Сержант с револьвером направился к нему от двери. Пока его напарник держал Хаббла под прицелом, сержант убрал револьвер в кобуру и, отстегнув наручники, защелкнул их на запястьях Хаббла.
Через кухню в зал прошел отряд прикрытия. Обойдя стойку, они встали вокруг Хаббла. Принялись обыскивать.
«Ничего у меня нет, я же выкинул пистолет тогда, сразу же. Разве что они его нашли» - пронеслась мысль.
- Вы арестованы по подозрению в убийстве, - сказал сержант. – У вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. У вас есть право воспользоваться услугами адвоката. Вы понимаете свои права?
