Лев Правдин - Море ясности
А сейчас мальчишки и те не устояли.
Оказалось, что все как-то связаны с театром.
Павлик Вершинин своим певучим, девчоночьим голосом сообщил:
— А у меня брат в театре электриком работает. Я, когда захочу, к нему хожу. Он на самом верху сидит. Видали, где все прожекторы? Вот он там и сидит. Там у него здорово! Есть прожектор, называется «пушка». А еще бывает «пистолет»…
Володя рассказал про Елению:
— Дают ей простой мешок, она его так раскрасит, что смотришь и думаешь: золотая вышивка. А один раз из простой рогожи ковер сделала. Никто не верит даже, что рогожа.
О Милочке и говорить нечего — в театре она свой человек. И она знает такие театральные слова, которых не знает ни один человек в классе: «Разводка. Ремарка. Пауза…» И уже совсем чудесные слова: «Вошла в образ…»
Нечего и говорить, что любимыми книгами в классе сделались пьесы. В класс натащили много всяких сборников и журналов с пьесами. Особенным успехом пользовалась какая-то драма без названия, так как первые и последние страницы были оторваны. Но все равно эта пьеса понравилась всем, а особенно мальчишкам. Тут было все, что надо для отважных, готовых на все сердец: отчаянные сражения, схватки разбойников с полицией в горах на краю пропасти. Зря, конечно, неизвестный автор приплел сюда любовь и этим испортил все дело. Атаман пошел на свидание, тут его и схватили. Очень ему надо было влюбляться.
Девчонки закатывали глаза и говорили такими ненормальными голосами, словно у них к зубам приклеились ириски:
— Ах, много вы понимаете…
И, обнявшись, уходили шептаться.
Как и всегда, Васька Рыжий держался в стороне и не принимал никакого участия в общих разговорах. Но тут и его прорвало:
— А мой батька в опере участвовал.
— Так он же хрипатый, — закричал Володя.
— Ну и что?
Милочка строго посмотрела на Ваську и со знанием дела спросила:
— Хорошо. Какая эта опера?
— Про черта.
Васька вытаращил глаза, указательными пальцами растянул рот и зарычал. Все засмеялись, а он вдруг спросил:
— Такую оперу знаешь, «Демон»?
— Конечно, — ответила Милочка. — Кто же этого не знает?
— Там еще одного убивают…
— Князя Гудала.
— Его мертвое тело приносят невесте. Вот батька его и представлял.
— Князя? Ни за что не поверю!
— Да не князя, а, говорю, его мертвое тело. Живого другой представлял. Артист. На батьку очень похожий: такой же мордан. Вот он батьку и нанял. «Я, говорит, не могу долго лежать не дыша. Я щекотки, говорит, боюсь и не выдерживаю, когда на мое убитое тело невеста со всего размаха кидается. Я вздрагиваю, и тогда из меня не тело получается, а черт те знает что…» Он по пятерке батьке выплачивал за каждый раз.
Над Васькой посмеялись, и все решили, что он врет, а он сморщил нос и спросил:
— Дураки. Кто же задарма врет?
— А тебе бы все за деньги?
— За деньги каждый соврет, — рассудительно заметил Васька. — Врут всегда за деньги или для выгоды. А даром только правду говорят.
Но все равно ему никто не поверил.
Словом, целую неделю после каникул в классе стоял такой гомон, какой поднимают воробьи, собираясь напасть на ворону. Мальчишки распределяли роли из разбойничьей пьесы, при этом они все отчаянно размахивали руками и прыгали по партам.
Володя сразу объявил, что он будет атаманом. Против этого никто не возражал. Но когда он сказал, что никаких свиданий и вообще любовных сцен он не допустит, то все Девочки подняли такой крик, что пришлось их всех принять в разбойники.
ВАСЬКА ПОЛУЧАЕТ РОЛЬ
И вдруг Мария Николаевна объявила, что по желанию всего класса будет поставлена настоящая пьеса.
Конечно, все пришли в неописуемый восторг, и все сейчас же захлопали в ладоши, а Володя вскочил с места и закричал:
— Ура!
Мария Николаевна велела ему выйти из класса.
Володя покорно подошел к двери и тут только понял, что уйти ему сейчас никак нельзя, что без него произойдет все самое интересное.
— Честное слово, больше не буду, — сказал он.
— Ну, смотри, — предупредила Мария Николаевна. — Ты за последнее время что-то совсем развинтился.
Он правильно сделал, что не ушел, потому что на самом деле все самое главное было сказано именно теперь, Оказалось, сегодня после уроков состоится чтение пьесы, и руководитель будет Людмила Борисовна — Милочкина мама — настоящая актриса из настоящего театра. А пьеса-то какая: «Случай на границе». Про шпионов и пограничников!
В классе снова поднялся восторженный шум, и Володе вновь захотелось сделать что-нибудь отчаянное, но он приложил все усилия и сдержался.
Репетиции проводили раз в неделю по вечерам, после уроков.
Ваське, как неуспевающему, да еще второгоднику, конечно, никакой роли не дали, да он и не надеялся, что дадут. Он до того привык, что все школьные привилегии в первую очередь достаются примерным ученикам, пятерочникам, что даже и не задумывался, справедливо это или нет. Да и не очень-то он сокрушался. Но все же на репетиции ходил и сидел так тихо-смирно, как не сиживал на уроках. Он даже и сам не понимал, как это у него получается.
Особенно внимательно следил он за Сенькой Любушкиным, которому досталась самая большая и самая интересная роль. Он должен был играть старика-балагура и прибауточника. Он ловко обнаруживает шпионов и помогает пограничникам задержать их. Всем хотелось сыграть эту роль, и еще когда только читали пьесу, то все знали, что достанется она Сеньке Любушкину — «украшению класса». Так, конечно, и получилось.
А играл он очень плохо и говорил таким тоном, словно урок отвечал. Но он привык к тому, что его всегда хвалили, и очень переживал, если у него что-нибудь не удавалось. Как-то один раз он ответил не совсем хорошо. На тройку, не больше. Но ему поставили четыре. Как он переживал! Даже противно было смотреть. Он проплакал два урока, а на другой день приходила его мать и сказала, что Сенечка заболел.
На каждой репетиции Людмила Борисовна просто изматывалась: по сто раз показывала ему, как надо пройти стариковской походкой, как сказать.
— Скажи вот так: «Куда ты спешишь, еловый корень!»
Любушкин повторял ровным голосом первого ученика и все поглядывал на Марию Николаевну, ожидая, что она скажет, как всегда:
— Очень хорошо, Сеня, садись.
Но ничего она не говорила, а только вздыхала и покачивала головой. На этот раз «украшение» сплоховало. Розовое лицо его сделалось очень уж розовым и заблестело от пота. Он охрип и, пытаясь подражать Людмиле Борисовне, он вытягивал шею, хрипел и шипел на разные лады.
Все начали перешептываться и посмеиваться. Тут уж даже Васька не сдержался. Он громко сказал:
— Эх ты, дубовый корень!
Людмила Борисовна строго спросила:
— Это кто нам мешает?
А Мария Николаевна, ничего не спрашивая, прямо посмотрела на Ваську и предупредила:
— Еще слово — и ты уйдешь. И вообще шел бы ты уроки учить, тем более, делать тут тебе нечего.
Васька ненадолго успокоился, но потом снова начал шипеть и стонать, прячась за партой:
— Ох, дурак! Ох, портач…
Наконец, Любушкин допек Людмилу Борисовну, но она напустилась не на него, а на Ваську:
— Можно подумать, что уж ты-то лучше его сыграешь.
Все притихли, а Васька ничуть не смутился. Он ответил:
— А то!
Снова вмешалась Мария Николаевна:
— Как надо отвечать старшим?
Васька встал, и все увидели, как он побледнел и только круглый его носик нежно светился среди веснушек, как маленькая луна среди звезд.
— Ну, выходи, покажи свое уменье, — раздраженно сказала Людмила Борисовна.
— Нельзя мне, — строго ответил Васька и зачем-то вытер ладони о свои широкие лыжные штаны.
— Почему нельзя?
— Учится плохо, — объяснила Мария Николаевна.
Любушкин стоял, утомленно прислонившись к стене. Он презрительно улыбался, все еще уверенный в своем превосходстве. И он был убежден, что уж если ему, такому хорошему, не удается эта роль, то уж, конечно, не Ваське, второгоднику, тягаться с ним.
Да и сам Васька не собирался вступать в единоборство с «украшением класса».
— Мне нельзя, — повторил он и, сморщив свою репку, посмотрел на Любушкина. — Эх ты, еловый корень! — проскрипел он стариковским голосом.
Людмила Борисовна глянула на Ваську так, словно он только в эту секунду свалился ей под ноги. Она часто заморгала своими длинными ресницами.
— Оказывается, какой ты! — удивленно проговорила она.
Васька струсил; вот сейчас уж обязательно выставят из класса.
— Не буду я больше, — пробурчал он, — слово даю.
Любушкин мстительно засмеялся. Но Людмила Борисовна подошла к Ваське, положила руку на его плечо и ласковым голосом спросила:
— Тебя как зовут?
