Елена Толстая - Очарование зла
Ежов неожиданно сказал:
— Вы очень красивая, Вера Александровна.
Вера осеклась:
— Что?
— Вы очень красивая женщина. Особенно сейчас. Когда так взволнованно говорите об этом князе… Вы его любите?
— Я?!.
— Он ваш любовник?
Во взгляде Ежова появилось жадное любопытство, и Вера вдруг поняла, что мысленно он пытается представить ее себе в объятиях Святополк-Мирского.
— Нет, не любовник, но…
— Почему же вы так горячо защищаете его? — Еще одна сушка.
— Просто потому, что он не может быть английским шпионом. — Вера подошла к Ежову, села перед ним на корточки, заглянула в его развеселые, шальные глаза. — Он честный, порядочный человек, понимаете?
Ежов наклонился. Глаза его приблизились к глазам Веры, зрачки задергались.
— Вы уверены? Что он честный и порядочный?
— Абсолютно!
Вера встала, отошла, уселась в кресло. Ежов тоже встал. Сунул языком сушку за щеку, отправился в дальний путь к своему рабочему столу, возвратился оттуда уже без сушки, с папкой в руке. Плюхнул палку Вере на обтянутые юбкой колени.
Вера подняла голову.
— Что это?
— Я вам почитаю, а вы подержите папку…
Он взял машинописный листок и начал медленно зачитывать:
— «Вопрос: Вы заявили, что, будучи озлоблены против Советской власти, пошли на связь с английской разведкой. Подтверждаете ли вы это заявление?
Ответ: Да, подтверждаю.
Вопрос: С какой целью вы добивались вашего возвращения на родину?
Ответ: Я делал это по заданию английской разведки, поставившей передо мной задачу осуществления террористических актов на территории Советского Союза против руководителей партии и Советского правительства, а также по организации банд и диверсионных групп».
Ежов хлопнул бумагой о папку, посмотрел на Веру с грустным торжеством.
— Что это? — спросила она, ужасаясь.
— Протокол допроса. Протокол допроса вашего друга, бывшего князя Святополк-Мирского…
Вера, придерживая бумаги, встала, прошлась по кабинету. Ежов жадно следил за ней.
— Этого не может быть! — вырвалось у нее наконец. — Мирский не мог такого сказать!
Ежов протянул к Вере руку.
— Прошу.
Она отдала ему документы. Он, по-школярски сдвинув худые колени, положил на них папку, пошарил, вытащил еще один лист.
— «Вопрос: Каким образом вы были завербованы для работы на английскую разведку?
Ответ: Мне сделали предложение, и я дал согласие.
Вопрос: Кто предложил вам работать на английскую разведку?
Ответ: Такое предложение мне сделала моя знакомая по Парижу Вера Александровна Гучкова».
Вера застыла. Весь этот бесконечный день, начавшийся с бессмысленного переписывания никому не нужного письма, продолжившийся проводами Роберта Трайла, теперь заканчивался. Абсурд, нараставший с самой первой минуты, с того мгновения, когда она открыла глаза, достиг апогея. Если бы Вере снился кошмар, она бы закричала и проснулась. Но она была персонажем чужого кошмара, и, если она сейчас закричит, ничего не случится. Тот, кто видит ее во сне, не проснется от ее крика.
— Сядьте, — сказал ей Ежов ласково. — Такие вещи лучше обдумывать сидя.
Вера подчинилась. Наконец дар речи вернулся к ней, и она пробормотала:
— Но это ложь! Мирский не мог такого говорить. Его вынудили! — Она с болью посмотрела Ежову в лицо и увидела, что он таращится на нее во все глаза, с нетерпением, с наслаждением. О, она сейчас дарила ему огромное наслаждение!
И все же Вера не могла отступиться.
— Я уверена, что его вынудили сказать такое…
От усталости у нее заплетался язык, как у пьяной.
Ежов протянул руку к кнопке селектора:
— Где сейчас находится подследственный Святополк-Мирский?
— Он на допросе, товарищ нарком.
— Машину к подъезду через пять минут, — распорядился Ежов. И улыбнулся Вере: — Едем!
* * *В автомобиле Вера заснула. Ее разбудили словами:
— На месте!
Она вышла из автомобиля. Холодный ночной воздух, взбодрил ее, неожиданно она почувствовала себя отдохнувшей.
Ежов уже исчезал за дверью. Вера процокала каблуками и поспешила вслед за ним. Опять лестницы, переходы, ковровые дорожки. Вера не понимала, где она находится. Временами ей казалось, что в том же здании, временами — что в совершенно другом. Неужели ее возили по городу, прежде чем доставить к другому подъезду того же дома? Теперь все это представлялось ей совершенно естественным.
Она почти бежала вслед за Ежовым. Он шел быстро, уверенно, не останавливаясь. Это здание было для него родным, точно муравейник для опытного муравья.
Возле одной из безликих дверей Ежов остановился, приветливо поманил Веру. Вместе они вошли, остановились сразу у двери.
В помещении было темно, и оттого оно казалось большим. Горела одна-единственная лампа, ее свет был направлен в лицо обвисшего на табурете человека. Все прочие тонули в темноте. Вера узнала в сидящем Святополк-Мирского и прикусила губу. Со времени их последней встречи он изменился еще больше. Круги под глазами сделались черными, губы безвольно обвисли, веки покраснели и распухли. Он сильно постарел.
Следователь, подтянутый мужчина, чьи твердые плечи обрисовывались в полутьме, вкусно тянул сквозь зубы чай. Вид Святополк-Мирского причинял Вере боль, и она принялась рассматривать следователя, поразившись вдруг его странному внутреннему сходству с арестованным. Они оба как будто угодили в один и тот же смертоносный механизм. Точно такие же покрасневшие веки, те же черные круги под глазами. Только губы сжимаются решительно, но углы их постоянно шевелятся в явном намерении опуститься, обвиснуть.
«Молодец, еще держится, — невольно подумала Вера. — А Дмитрий совсем раскис… Что происходит?»
Ежов наблюдал за ней, глядя на ее лицо сбоку.
Следователь откинулся на спинку кожаного кресла. Кончиками пальцев, как картежник карту с колоды, аккуратно снял верхний листок со стопки других машинописных листков. Четким движением поднес к глазам.
— На прошлом допросе вы показали, что вернулись на родину по заданию английской разведки. Выполнение каких конкретно заданий было вам поручено английской разведкой?
Святополк-Мирский шевельнул губами, но заговорить не успел. Следователь встретился взглядом с Ежовым. Тот показал пальцем на Веру.
Следователь отложил лист, взял другой. «Сейчас скажет: „Ваша дама убита! — подумала Вера. — Тройка, семерка, туз!“»
— Освежим в памяти показания с последнего допроса, — сказал следователь. — Итак:
«Вопрос: Какие задания вы получили от Гучковой перед вашим приездом в Советский Союз?
Ответ: При нашей последней встрече в Париже перед моим отъездом в Советский Союз она поручила мне присматриваться в Советском Союзе к антисоветски настроенным элементам и подготавливать их вербовку для шпионской деятельности, а также узнавать расположение воинских частей и фотографировать их».
Вера впилась взглядом в Святополк-Мирского. Он вдруг заерзал, оглянулся, застыл… Ему показалось, что он узнает ее… но этого не может быть… впрочем, Дмитрий находился, как и Вера, в чужом кошмаре, и оттого признавал: здесь может произойти все что угодно. Вера чуть выступила вперед, чтобы он увидел ее. И он увидел. Смертельно побледнел, отчего его лицо превратилось в жуткую смертную маску: так выглядит Чума в старинных мистериях, когда она только-только приходит попугать, когда она еще не принимает обличье избавительницы от страданий…
Следователь монотонно читал:
— «Вопрос: Нам известно, что вы встречались с Гучковой в Москве. Не передавали ли вы ей какие-либо добытые вами материалы?
Ответ: Да, передавал. При нашей встрече в гостинице я передал ей пленки с отснятыми мною военными объектами в Туле, куда я ездил якобы с целью навестить моих родственников».
— Довольно, — оборвал Ежов. — У нас мало времени. Прочтите последнюю страницу протокола.
Следователь тщательно переложил бумаги. Взял последний лист.
— «Вопрос: Не оговариваете ли вы названных вами при допросе лиц? Если да, то признайте это сейчас.
Ответ: Нет, не оговариваю, все сообщенные мною факты верны.
Вопрос: Даете ли вы ваши показания добровольно, без принуждения и применения мер физического насилия?
Ответ: Да, я делаю это добровольно, без применения мер физического насилия».
Далее: «С моих слов записано верно, подпись…» Прошу.
Следователь махнул листом. Ежов не стал брать листа, Вера тоже не шелохнулась. Ежов оторвался от стены, прошел к табурету, наклонился над Дмитрием.
— Святополк-Мирский, — тихо заговорил нарком, — протокол допроса записан с ваших слов? Вы можете подтвердить это сейчас и лично?
Святополк-Мирский молчал. Вера не сводила с него горящих глаз.
