Андрей Малахов - Мои любимые блондинки
– Заходите, заходите смелее, Денис Григорьевич! Очень хорошо, что пришли! – подбодрил его генерал, – Выполнить свой гражданский долг – святая обязанность гражданина!
Больше всего на свете Денис боялся попасть в армию, поэтому с неуловимостью Джеймса Бонда успешно обошел уже три призыва. И вот теперь ошарашенный свежеиспеченный призывник, в руках которого трепетала повестка, одиноко вытянулся перед начальником объединенного военкомата.
За не такой большой срок практики на «Большой стирке» Дениса уже мало что могло удивить: он видел девочек, которые переодевались мальчиками, чтобы идти в армию, как героиня Ларисы Голубкиной; в студии были солдаты, которые от нечего делать отжимались от пола 684 раза. Еще ему запомнился один 70-летний генерал, который в свое время дошел до Берлина, а сейчас поставил перед собой цель обрюхатить всю свою деревню. В общем, всякое было, но сюжет, героем которого он только что стал, явно был достоин отдельной темы ток-шоу. Да, Денис прекрасно помнил, как Валери, смеясь, говорила, что иногда помогает своему героическому папе в его работе, но то, что ее отец – начальник объединенного военкомата и Денис добровольно там окажется… От такого не смог бы опомниться даже Фридрих Шиллер.
Утро этого воскресенья началось для Стасика в чужой ванной комнате. Вообще-то, он очень не любил даже заглядывать в чужие ванные – слишком многое о своих хозяевах рассказывали пузырьки и флаконы на полочках перед зеркалом. Но эта ему нравилась. Ничего лишнего, плюс – приятные мелочи: электрическая зубная щетка с новыми запасными насадками, махровые белые полотенца от Frette без всяких цветных загогулин и… о-ля-ля – машинка для стрижки волос в носу и ушах! Даже фен профессиональный. А самое главное – вот он, тот самый аромат, который вчера в клубе…
Стасик всегда испытывал дискомфорт на дискотеках. Жизнь – такая сложная штука! Те, кого он находил интересными, никогда не отвечали ему взаимностью, а те, кто, напротив, интересовался им, категорически не входили в круг его интересов. Се ля ви. Но вчера… Вчера между ним и Артемом пробежало какое-то электричество. Как-то сразу они нашли общий язык и как-то сразу почувствовали себя родственными душами.
Стасик аккуратно повесил белое полотенце и с удовольствием надел висевший рядом свежайший банный халат. Потом он пошел на кухню, чтобы приготовить настоящий кофе, а не какую-то там бурду, которую пьет каждый первый. Надо же – и кофе у Артема очень даже приличный, и чай зеленый настоящий и весьма, кстати, недешевый… Стасик снял турку с плиты, и словно по команде из комнаты тут же раздались звуки включенного телевизора – Тема проснулся.
Воскресенье – лучший день на свете! Они пили кофе, щелкали пультом телевизора и ровным счетом никуда не спешили. Правда, в воскресенье утром смотреть по телевизору особенно нечего, но это же ерунда, главное – компания. Вот мультики доисторические кукольные, вот «Улица Сезам».
– Ты знаешь, – Артем еле шевелит губами, потому что наложил на лицо очищающую глиняную маску, – мне рассказывали, что у этого большого Зелибобы актер внутри держит в одной руке палку, на которой голова этого чудовища. Вот жизнь!
Попрыгали еще по каналам и нашли на «Ретро-ТВ» повтор «Пока все дома» с Инной Ульяновой.
– Оставь! Я так ее люблю, – улыбается Стасик, – хотя, по-моему, это уже раз десятый показывают…
– А ты знаешь, – кричит Артем из ванной, – что все эти, кто вокруг нее, совсем ей не родственники, – он с зубной щеткой и пастой уже стоит в дверях комнаты и смотрит на сидящих рядом с Ульяновой людей. – Да-да, конечно, брат, сестра… Это ее соседи, и вот эта тетка, – он ткнул тюбиком с зубной пастой в сторону экрана, – за ней ухаживала. А когда она умерла, – кричал он уже из ванны, жужжа щеткой, – и три дня мертвая в квартире пролежала, никто даже не спохватился. Зато потом, – зубная щетка выключилась, и послышался плеск воды, – родственники всплыли. И уж как они бились за эту квартиру!
Стасик молчал. Он смотрел на экран и думал, что ему не очень-то нравится телеосведомленность Артема. Наверное, это плохо… Но он же не по карманам шарит? И не в сумке роется? В общем, рука Стасика не дрогнула, когда с прикроватного столика он взял маленькую книжечку, которая оказалась удостоверением сотрудника канала «Россия» на имя ассистента режиссера Егорова Артема…
У Стасика были свои представления о профессиональной этике. Стасик не любил конкурентов. Очень не любил! Самые волнительные дни в его жизни, стоившие ему очередного герпеса на губе, были днями обсуждения перевода канала ОРТ на вторую кнопку. В день, когда наш канал был переименован в Первый, Стасик, не дожидаясь распродажи, купил себе знаменитую майку Дениса Семачева с изображением президента в розах. А кнопка второго канала на его домашнем пульте дистанционного управления отныне была выломана и заклеена скотчем. И уж как ему ни хотелось увидеть Анастасию Заворотнюк в программе «Танцы со звездами», он сдержался и не позволил себе такой слабости, чтобы не повышать рейтинга конкурента.
И вот теперь получается, что вчера в клубе он познакомился с ассистентом режиссера Второго канала, который еще, судя по вкладышу в удостоверении, подрабатывал в «Культурной революции»?! Это невозможно. Чтобы он, стилист звезд только категории «А», встречался с работником враждебного канала?
Артем еще что-то кричал из ванной, но Стасик уже шагал по утренней воскресной Москве. В его глазах застыли слезы.
Пятницкая проснулась в пять утра, повертелась с боку на бок, но не смогла снова уснуть. Поставила чайник, посмотрела на спящую дочку, выкурила две сигареты, а потом оделась и вышла на улицу. Накрапывал мелкий дождик. Лена села в машину, и ей как-то сразу стало спокойно. Она ездила по вымершим улицам (как-то особенно дико и неприкаянно смотрелись в пустом мокром городе работающие светофоры) и представляла, как еще часа два-три, и вот здесь будет пробка, а здесь каждая вторая машина будет обдавать пешеходов грязными брызгами, а на этой парковке… А это кто по мою душу? На дороге голосовала одинокая серая фигурка. Пассажир, не торгуясь, сел в машину и сразу достал сигареты.
– Что же это вы, даже разрешения не спросили – можно или нельзя курить?
– Да вы же сами курите – вся машина пропахла – вот и не спросил.
– А-а-а… Ну курите.
Что-то в интонациях пассажира показалось ей знакомым…
– А вы, простите, где работаете?
– А я работаю на радио.
– М-м-м, на радио. Понятно, – она попыталась вспомнить, на какой именно радиоволне она могла слышать его голос, но так и не вспомнила. – Значит, почти коллеги. Пассажир молча курил и не спрашивал, где же работает Лена.
– Никогда не могла представить себя работающей на радио, – и Пятницкая лихо обогнала какой-то джип. – По-моему, скучно, нет динамики…
Лена еще немного подождала. Пассажир аккуратно затушил сигарету, достал из кармана трубочку с какими-то леденцами, бросил себе в рот одну конфетку и протянул Лене:
– Будешь?
Пятницкая изобразила полную занятость рук в данный момент.
– Ой, мне кажется, что среди радийщиков очень мало незакомплексованных людей. Побольше надо таких, как Бачинский и Стиллавин. Ну, таких, которые могут вести себя так развязно.
Пассажир молча смотрел на Ленин профиль.
– А вы что не на машине? Не зарабатываете?
– В сервисе со вчерашнего.
– А-а-а.
Лене почему-то сразу расхотелось разговаривать.
– Ну, так и где же вы работаете? – опросил мужчина.
– На телевидении, – ответила Пятницкая и подумала: «Вот пристал». – Первый канал.
А на каком вы радио?
– На «Русском радио».
– Да, знаю. Там Довлатова у вас. Смешная…
Лене очень нравилась всегда позитивная Довлатова. Ей даже казалось, что ни с ней чем-то похожи – внутренней динамикой, что ли. А если бы случилось чудо и ей удалось похудеть килограмм на пятьдесят, то они бы и внешне были похожи! Настроение Лены чуть-чуть улучшилось.
– А у вас тоже рейтинги? – снова попыталась продолжить разговор она.
– Ну да – замеры: кто слушает, кто не слушает…
Лена протянула руку за пачкой сигарет, но она оказалась пустой.
– Вы мне сумку мою не передадите? – попросила она пассажира. – А лучше пачку новую оттуда достаньте.
Пассажир долго копался в объемной сумке Пятницкой, набитой до отказа самыми удивительными вещами. Мешочек с бусинками для дочки (это Лариса принесла), открывалка, пустой газовый баллончик, два кошелька, и вот наконец он вынимает пачку, и на пол падает маленький листок бумаги в клеточку. Он поднял его с пола и прочитал:
– «Мама, пАстирай мне трусы», – и засмеялся, но как-то хорошо, по-доброму. – Дочка? – Пятницкая, закусив губу, кивнула. – Да, с грамотностью не очень, зато чистоплотная. Сколько ей?
– Семь исполнилось, – к ее горлу подкатывали совершенно непрошеные, ненужные сейчас слезы.
