Дуги Бримсон - Крылья воробья
— Ну? Ты собираешься отвечать мне или нет?
Роб обратил и внимание, и взгляд на жену, которая пришла в себя настолько, чтобы нахмурить лоб и сощурить глаза. Он мягко улыбнулся ей в ответ.
— Потому что я так захотел.
— А сначала у меня спросить не захотел? — продолжала Джейн.
— А ты спросила у меня, прежде чем потратила на сумочку чуть ли не месячную зарплату?
— Это другое, — ответила Джейн небрежно. Или смущенно?
— Ничего подобного. Это абсолютно то же самое — мы оба действовали под влиянием момента. И ты сама сказала недавно: половина денег — моя, так что, если ты такая мелочная, можешь вычесть эту сумму из моей половины. И хватит об этом, — опять улыбнулся Роб, — я так голоден, что не могу ни о чем говорить. Что бы ты хотела на ужин?
Джейн сидела на диване и смотрела на экран телевизора, однако ничего не видела. Головная боль у нее прошла, но голова по-прежнему кружилась — не от алкоголя, а от событий последних нескольких часов.
При обычных обстоятельствах она бы пришла в ярость, узнав, что Роб потратился на другую женщину, а тем более на женщину, которая ей, Джейн, не нравилась. Да и как ни крути, две с половиной тысячи — это огромная сумма, особенно учитывая тот факт, что за годы их брака муж ни разу не дарил ей ничего, кроме роз с клумбы перед гаражом, да и то лишь в тех случаях, когда напортачит больше обычного. Очевидно, за всем этим что-то стоит, но что именно — Джейн даже думать не хотела. И спросить у Роба она не могла, так как позволила ему занять позицию морального превосходства, где муж расположился с комфортом и надолго.
Но ее нынешние обстоятельства обычными не назовешь. Джейн была даже рада, что Роб поздно отправился в «Джордж-парк» и, значит, и вернется позже обычного. У нее будет время поразмыслить не только над тем, что она уже натворила, но и над тем, что предпринять дальше. Проблема заключалась в том, что Джейн не представляла, что ей еще делать, кроме как надеяться на лучшее.
Глава тридцать вторая
Роб поочередно посматривал то на балансовый отчет клуба, то на свежую турнирную таблицу лиги. Он был весьма доволен собой.
Из двух сфер деятельности Купера больше заботило положение в лиге, так как результаты игры практически не зависели от него. Однако Гэри отлично выполнял свою работу: на данный момент, когда половина сезона была позади, при условии, что никаких срывов не случится, двенадцатое место в таблице не могло не радовать глаз. Что касается очков, а ведь только очки имеют значение в футболе, цель была достигнута.
С финансовой точки зрения дела обстояли еще лучше. Можно смело сказать, что Роб поставил клуб на ноги, если принять за данность, что до конца сезона ни землетрясение, ни ураган не разнесут стадион в клочья, хотя именно этого он желал в глубине души, как ни парадоксально. Продажа Уэббера, а также повышение доходов от рекламы сделали свое дело. Очень помог и тот факт, что билеты почти на все игры были распроданы еще с осени, и все благодаря спектаклям Роба, разыгрываемым на трибуне в дополнение к самим матчам.
Если что-то и беспокоило Роба, так это то, что фанатам «Сити» слишком уж сладко жилось. Как минимум, у них появилась возможность регулярно отводить душу на матчах, издеваясь и понося своего нового президента.
И это не осталось незамеченным болельщиками «Юнайтед», включая отца Роба и его так называемых приятелей, которые непрерывно бомбардировали Купера упреками за то, что он никак не может выполнить свое обещание — превратить сезон в мучение для вражеских болельщиков.
Конечно же, они правы, Роб знал это лучше других. Беда в том, что он так занят решением остальных задач, что вынужден отложить мучение фанатов на потом. Возможно, настало время заняться ими вплотную. Но как?
Несмотря на всю свою ненависть к врагам, даже Роб понимал, что, преодолев половину пути к цели, было бы глупо совершать что-либо, ставящее под угрозу успех всей затеи, и потому игровую сторону дела трогать не следовало. Аналогичным образом обстояла ситуация с администрацией стадиона. Сотрудники более-менее привыкли к новому президенту — почему бы и нет, ведь им не грозило увольнение по условиям завещания, да и клуб пошел на подъем. В общем, Роб решил не портить с ними отношения. Тем более рабочий процесс наладился настолько, что Купер сократил свое присутствие в клубе до трех дней в неделю плюс матчи на выходных. Свободное время он употребил на то, чтобы поближе познакомиться с компанией, также доставшейся ему по наследству, а еще на игру в гольф. Вообще-то Роб всегда считал гольф недемократичным и крайне утомительным видом спорта, но ему весьма понравилось это занятие. Он пропадал на поле все чаще и чаще, и прежде всего потому, что мог там укрыться от безумия, царящего в «Джордж-парке».
Но фанаты — совсем другое дело. Они всегда занимали центральное место в мыслях Купера и являли собой его законную добычу. Однако после долгих размышлений Роб был вынужден признать: он не в силах придумать ничего, что задело бы фанатов.
Как только Купер взял клуб в свои руки, он поменял форму игроков, заменил музыкальную тему команды, закрыл фан-клуб и изгнал редактора фэнзина. Но все эти действия были восприняты фанатами как вступительное приветствие в войне длиной в сезон, и они продолжали свои нападки как ни в чем не бывало. Ворча и негодуя, Роб признавал, что вел бы себя точно так же на их месте. Враги даже основали новый фэнзин с незамысловатым названием «Пожиратель пирожков», все содержание которого сводилось к шуточкам и оскорблениям в адрес Купера.
Роб намеревался провернуть два мероприятия, которые наверняка разозлили бы фанатов дальше некуда: поменять местами домашний и гостевой секторы на стадионе и запретить продажу билетов на выездные матчи. Однако, к его негодованию, обе меры были блокированы полицией на основании того, что несли угрозу общественному порядку и безопасности.
Роб вздохнул и откинулся на спинку кресла. Впервые за последнее время он почувствовал свое бессилие. Выходило, что Купер не может предпринять ничего существенного, и если его так и не осенит какая-нибудь гениальная идея, то придется сжать зубы и сносить брань до конца сезона. Причем не только со стороны «Сити», но и со стороны его друзей в «Юнайтед». А так как Роб хорошо был знаком с последними, то подозревал, что они будут издеваться над ним и после окончания сезона, скорее всего — до конца его фанатской карьеры.
Но если взвесить все за и против, так ли это страшно? Шесть миллионов фунтов — хороший противовес. Он всегда сможет купить себе отдельную ложу.
Стук в дверь заставил его отвлечься от размышлений, и Роб выпрямился за столом, пытаясь продемонстрировать неутомимую деятельность. К его немалому удивлению, на пороге кабинета появилась Джоан.
— Черт побери, вы постучались. Это впервые.
Она поставила на его стол кружку кофе, но не ушла, а осталась, переминаясь смущенно с ноги на ногу. Роб смотрел на нее в картинном изумлении. Впервые за все время его президентства кофе дымился не в фирменной кружке «Сити».
— Кажется, случилось что-то серьезное, — сказал Купер. — В чем дело? Неужели и эта машина сломалась? Или отменили сегодняшние матчи? Черт, мне больше ничего не приходит в голову…
— Нет, — перебила Джо его словоизлияния.
— О, только не это! Вы увольняетесь?!
— Нет. Но мне нужно сообщить вам кое-что. Думаю, будет лучше, если вы услышите это от меня. Завтра все равно кто-нибудь расскажет.
Необычный, почти испуганный тон секретарши был заразителен, и Роб забеспокоился.
— Тогда вам стоит присесть. Начало настораживающее.
Джоан села, сжала ладони и начала говорить. Через пятнадцать минут Роб уже выезжал на «бентли» с парковки стадиона.
Джейн сидела на кухне и смотрела в чашку чая, когда услышала, что открылась входная дверь. Уже по звуку шагов она поняла, что случилось непоправимое, хотя отчаянно цеплялась за надежду, что это не то, чего Джейн с ужасом ждала всю неделю. Однако выражение лица Роба, когда он появился в кухне, лишило ее всяких надежд. Роб был не зол, а просто сломлен. Таким Джейн уже видела его, правда много лет назад.
— Кто тебе сказал? — спросила она.
Роб смотрел на жену и старался оформить в слова свои чувства. Он пришел в ярость, когда Джоан поведала ему о том, что услышала из разговора двух игроков: о злой шутке, жертвой которой стала Джейн, но которая была направлена на Купера. Но потом, по дороге домой, гнев Роба сменился стыдом. Не за себя, а за нее. Он даже решил было сделать вид, что ничего не произошло, списать все на алкоголь, который и был, по сути, причиной. Тогда Роб смог бы уберечь жену от унижения, которое ждет ее в случае разговора с ним. Но почти сразу отмел этот вариант, потому что случившееся было бомбой, которая неизбежно взорвется, и Купер стоит прямо на линии огня. Уже по одной этой причине Джейн должна знать о том, что ему все известно.
