Ирина Мартыненко - Граничные хроники. В преддверии бури

– Эй, Ласточка, что здесь творится? – кто-то окликнул его.

Алеги нехотя обернулся. Нутром знал, что ему предстоит очередное благое дело во спасение мира.

Каково же было его удивление, когда перед ним возникло трое здешних гильдийцев. Двое истинных и ходячая фортуна во плоти. Ну, надо же, какая встреча.

Распаленный Ветерок с интересом оглядывал Ласточку. Видно было, что путник не успокоится, пока не заелозит разговорами того несчастного, которого видел сейчас перед собой. Уж он такой. Если вдолбит себе что-то – будет нудить, доставать, но все-таки вырвет щипцами нужную ему информацию.

– Долго объяснять, – негромко ответил ему серокожий путник.

Чесать языком о том, каких предположений по поводу случившегося наслушался алеги, настроения не было. Времени и так мало, а ему еще нужно выбраться отсюда.

За время, проведенное в медицинском крыле сначала в качестве пострадавшего, а затем в роли безвольного добровольца, единственное, что он понял из тех немногих обрывков фраз, дошедших до него, так это то, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Одни говорили, что на них напали разведывательные силы ударных отрядов ореан, прорвали посты Границы и ударили по Лабиринту; от одного стража он слышал об огненной буре на западе, которая бывает раз в сотни лет; некоторые поговаривали, что это был сбой в обеспечении поддержки защиты, кто-то даже заключил, что круги полей сняли из-за того, что у «Эллиса» было сердце; кто-то доказывал ему с пеной у рта, что это был демон прямиком из их родной Резервации, оставшийся здесь как опытный образец еще с незапамятных времен; а один миротворец вообще заявил, что это теракт безгильдийной молодежи в отместку за ущемление их прав. Вот такая вот окрошка выходила, и поэтому объяснять бытующие в общей массе мнения Ласточке было как-то неохота.

– Посторонись, – заорал на них круглолицый миротворец, идущий с бригадой помощников в сторону операционной. – С дороги!

Каталка с пострадавшим двигалась за ними след в след. Путники отпрянули, стараясь не зацепиться о движущийся кортеж.

– Эй, откуда здесь союзники? – ошалело провел их взглядом Крыса.

– Вот тебе и дождик, – нахмурившись, заговорил Ветерок, украдкой поправляя свою эспаньолку.

– Но почему все у нас? – На резонный вопрос длинноволосого путника не находилось ответа.

– Это не по Закону, – праведно возмутился Андрейко, видя как стражи, миротворцы и камнедержцы отвоевали себе место под вечными ветрами Пути. – Так не должно быть!

– Он прав, это не правильно, – уверенно поддержал его Крыса. – Мы должны что-то сделать. Ведь есть Закон!

Ласточка с огромным удовольствием высказал бы свой взгляд на жизнь этому эрони-полукровке, но не захотел. Отчасти потому, что давно перестал смотреть на мир сквозь розовые окуляры, а отчасти просто потому, что не любил эрони. И если первое в его жизни пришло с опытом, то от второго он просто не мог избавиться, хотя прекрасно понимал, что Крыса все-таки полукровка и едва ли имеет отношение к реальному эронийскому воинству. Тут уж спрос никакой – у этих ребят такая особенная черта практически отсутствует. Вот только у чистокровных алеги и эрони все как раз по старинке. Их взаимная ненависть весьма архаичное занятие, давно передающееся из поколения в поколение где-то на уровне генетически заложенной системы поведения. Тут уж ничего не поделаешь. Жители Окраинных земель несколько столетий подряд воевали с гномами, а потомки гохритов убивали друг друга едва ли не с того самого момента, как появились. Так что хотя нынешние политики Третьего мира и эронийского царствия торжественно клялись друг другу в вечной верности, их радужные братания едва ли могли что-то исправить в сложившемся порядке вещей. Единственное, чего они добились – в открытую уже никто никого не оскорблял, не пытал и даже не пускал кровь. Между расами возникли шаткие, отдающие морозом отношения, но и это был успех.

Как бы то ни было, Ласточка никогда и вида не подавал, что его порой терзают такие застарелые традиционные взгляды на жизнь. Вел себя нейтрально. Крыса ведь в целом неплохой парень, да и эронийской крови в нем не так уж и много. У него только дед был из чистокровных, а все остальные в роду – люди. У этих пришлых жителей Третьего мира с генами все было, относительно, в порядке, и в свое время именно они стали союзниками с алеги. Вечными, надо сказать.

– Мне нужно кое-что узнать, – обратился к нему с просьбой Ветерок. – Срочно. Ты ведь здесь с самого начала, верно?

Видя, что ненадолго задумавшийся Ласточка нехотя все же утвердительно кивает, путник продолжил:

– Ты не знаешь, где тут лежит одна путница? Женщина. Истинная, ясное дело.

– Женщина? – удивился алеги. Он никак не ожидал подобного вопроса.

– Да-да, она самая. Луана Поленица из Темного этажа.

– Луана? Она что – здесь?

– Да, поступила сюда еще утром. Может, ты все-таки видел ее? Ты ведь сам понимаешь, во что превратился лазарет и теперь найти ее среди пострадавших сплошная проблема. А она нам, действительно, очень нужна и притом, как можно быстрее.

– Ну… – немного помедлил Ласточка, пытаясь прикинуть, где мог видеть Поленицу, и по привычке прищурившись, точно защищая глаза от дуновений воздушных потоков, наконец прийдя к внутреннему равновесию, заключил: – Я думаю, она где-то рядом с Марнаган.

– И Марнаган здесь, – еще больше удивился Крыса. – Что-то мне это не нравится.

– И где она? – Ветерок никак не хотел выпускать из рук своего единственного информатора.

Алеги, видя, что лица его товарищей потемнели, понял, что он хочет этого или нет – просто обязан им помочь. Протянуть руку взаимопомощи. Как же он ненавидел благотворительность!

– Она там, – указал он верное направление, – видите справа третий ряд от стены. Там койки с самыми тяжелыми случаями. Они задернуты шторами. Ищите там. Я точно не помню, ведь мы много больных относили. Но я думаю, что если спросите тамошних лекарей, они сразу ответят. Я, конечно, не могу быть уверенным, но когда я сюда попал, именно там были те, кто уже лежал в лазарете до всего этого светопредставления.

Ветерок понимающе кивнул, поджал губы, сдвинул брови, отчего посредине лба пролегла вертикальная полоса, и мгновенно устремил свой взгляд в ту сторону, показанную ему серокожим путником. Еще немного и истинный быстрыми шагами двинулся в указанном направлении. Крыса слегка качнул головой в знак благодарности, затем тронулся следом за своим спутником.

– Огромное спасибо, господин Ласточка, – за всех поблагодарил невольного информатора Андрейко.

– Не за что, – ответил тому алеги. – Ветер в помощь.

– Еще раз спасибо, господин Ласточка, – уже на бегу прокричал сержант запаса.

Они пропали. Так же быстро, как и появились.

Ласточка оглянулся.

Он видел, что теперь лекарям уже точно не до него. Союзники перемешались с жителями Гильдии Ветра, да так, что теперь невозможно было понять, кто где. Алеги поспешил исчезнуть. Все-таки благотворительность не для него.

Майа старалась остаться никем не замеченной.

Она знала, что чем гуще толпа, тем проще с ней слиться. Упорядоченный хаос, точно в переполненном улье, где каждый знает свое дело. В нем все смотрят друг на друга, но не видят ни зги. Вот только стоит кому-то, по-настоящему, глянуть на тебя, и твое преимущество оборачивается недостатком. Поэтому следует поступать осторожно. Двигаться, как и все пчелки, подражать их танцу, движениям, шагам, дыханию. Всему.

Благо, медицинское крыло превратилась в настоящую кроличью нору. Такого внутреннего кипения она никогда не видела. Все бурлило. Искрилось от близости рубежа между жизнью и смертью.

Осталось совсем немного. Ей нужно было сделать финальный штрих композиции.

Расставить все по местам, пока карточный домик не упал ей на голову. Не раздавил своей цепочкой причинно-следственных связей. Она не хочет оказаться в эпицентре бури. Только не сейчас.

Озабоченность на лице. Быстрота в походке. Усталость. Стремительность. Все это нужно отразить, чтобы походить на порхающих вокруг нее пчелок. Уверенно. Шаг за шагом. С носка на пятку и обратно. Ей нужно смешаться со всеми. Стать незаметной – своей.

Быстрее. Она знает способности своих соратников.

Но сейчас… Кое-что все-таки нужно исправить. Подредактировать. Она едва не упустила главную деталь.

Путница любила, когда сделанное ее руками складывалось правильным образом и никак иначе. Все должно стать идеальным. Точно по пропорции и симметрии. Никак иначе.

Легко лавируя между больничными койками, пострадавшими, снующими вокруг лекарями, их помощниками, стажерами и волонтерами, она приближалась к своей цели. Шла до конца. Иначе нельзя.

Девушка прищурилась, выискивая взглядом нужную временную комнату. Нашла. Она ничем не выделялась среди других, стоящих рядом с ней. Белые полотняные шторы задернуты. Плотно. Наискось. Никто не тревожит тяжелобольных. Кроме самого пациента – никого нет. Персоналу не до того. Слишком огромный наплыв сказывался на занятости лекарей. Даже союзные силы не смогли разбавить ситуацию.