Олег Сенцов - Купите книгу — она смешная
Вскоре оказалось, что мой бизнес пошел слишком хорошо и еще немного и мой подвальчик, имеющий конечный объем, в отличие от постоянно прибывающих чемоданов, закончится. Да и дом, который до этого был религиозной миссией, и некоторое, крайне короткое время железнодорожной станцией, перестал меня устраивать. К тому же мои бравые солдаты начали жаловаться, что таскать туземок в палатки уже как-то не солидно, и я решил построить себе новый дом. Очень пригодился фундамент начатой, но так и не достроенной прошлым руководством церквушки. Единственное, что я попросил добавить в проект своей небольшой трехэтажной виллы — это чтобы внутри, по всей высоте дома вылили бетонную шахту с лестницей, небольшими комнатками и сейфовой дверью на входе. А вход сделать с третьего этажа, из моей будущей спальни. Столичный архитектор, сильно мне кого-то напоминающий в своих маленьких очочках, слегка удивился и даже их поправил, показав в этом жесте предел своей эмоциональности:
— Вас кто-то собирается бомбить?
— Нет, что вы, откуда у врагов простых фермеров возьмется самолет? Это будут комнаты раздумий для непослушных рабочих…
— Ага, — кивнул, все понимая, повелитель смет и проектов. — Значит, еще кольца вмуровывать?
— Естественно, — кивнул уже я в ответ, поняв, что он мне напомнил старину Генриха, принявшего когда-то самое деятельное участие в окончательном решении какого-то там вопроса.
Домишко вышел на славу — я точно утер нос всяким там царям Отухадоносам, не говоря уже про проживавших в каких-то ямах всяческим Тутанхамонам! На первом этаже у меня располагался офис, на втором кухня, столовая и жилые помещения для работниц офиса, обслуги и просто хороших женщин с близлежащей округи и не только. Я же скромно отвел для себя всего один этаж — третий. На нем было все, что нужно было для счастья человеку со средним размером скромности в этом пыльном углу мира. Между вторым и третьим этажом кроме лестницы, которую круглосуточно охраняли двое парней с ружьями, был также сделан микролифт для того, чтобы доставлять по вечерам со второго этажа сладенькое и сладенькую. Можно было бы, конечно, пользоваться общей лестницей — все и так были в курсе этого лифта, но с ним было как-то пикантнее, сохранялась некая интрига — кого он сегодня привезет! У девочек там было свое расписание, соотнесенное с их лунным календарем и планом общей выработки, в общем, все были счастливы.
Так же в новом доме я установил современные чудеса цивилизации, а именно спутниковые телефон и телевидение. Хотя я был уверен, что все вывезенные после войны из Европы ученые уже давно отдали концы и прогресс на этом остановился, он, несмотря ни на что, продолжался. Как все эти приборы работали через спутники, я понятия не имел, но знал, что один спутник запустили как-то случайно русские, а на другом мы летали на Луну. Теперь понятно, что теперь, чтобы это добро не пропадало зря — приспособили один из них под телефонную, а второй под телевизионную связь. Электричества в этих краях не было со времен сотворения мира, так что добывать его приходилось самостоятельно: была приобретена небольшая ветровая электростанция, обеспечивающая наш поселок, а в основном новый дом, энергией. Правда, вот ветер был в этих края не всегда, поэтому пришлось дополнительно закупить десяток велосипедов и приспособить их для ножной выработки электричества в штильную погоду. Иногда в тихую безветренную ночь я выходил на свой балкон слушать треск цикад и монотонный шелест велосипедных педалей, которые крутила ночная смена рабочих. Чтобы им крутилось повеселее, я часто открывал настежь дверь на балкон, чтобы они внизу могли слушать музыку, что играла у меня в спальне. И затем, несмотря на работающий внутри на всю мощность кондиционер, я мог подолгу стоять у раскрытого окна, слушая шелест и трели, обдуваемый спереди теплым ветерком, а сзади прохладным, и ясно ощущая, что там, где-то внизу, я кого-то делаю хоть немного счастливее…
Спутниковое телевидение в свою очередь передавало иногда интересные новости. Как-то под вечер диктор моей Большой Родины как всегда, с выражением лица человека, знающего больше других и понимающего, что ничего хорошего он нам сейчас не расскажет, глотая паузы, взахлеб набубнил мне, что Америку захлестывает и скоро совсем захлестнет с макушкой, так что у статуи Свободы будут торчать только фак и факел, волна курения марихуаны. Особенно это новое старое горе обрушилось на нашу молодую, но уже много вытерпевшую страну, в город Нью-Йорк, где за последний год количество регулярно употребляющих «травку» выросло в несколько раз. Город и страна терпят многомиллиардные убытки, а власти ничего не могут с этим поделать. Тут лицо диктора замолчало и сменилось лицом начальника полиции Нью-Йорка, которое поведало, что у них есть несколько версий причин сложившейся ситуации: во-первых, по непонятным причинам в городе упали в несколько раз оптовые цены на марихуану, во-вторых, по все тем же неизвестным причинам, точнее, неизвестным каналам, в город налажены поставки этой дряни в нереально огромных количествах. Все попытки мордатого лица и синего мундира по пресечению этого канала даже при яром содействии федеральных властей не дали пока никакого результата. Я сразу вспомнил, как Майки звонил мне полгода назад и говорил, что меняется схема поставки, и начал мне что-то объяснять, но я ничего не понял и сказал лишь:
— Ок, Майки, делай как знаешь.
С моей стороны все осталось по-прежнему, просто парень с чемоданами стал прилетать на неделю позже.
Передача на этом не заканчивалась, несмотря на то, что я к тому моменту уже достаточно сильно хотел помочиться. Но видно было, что моих земляков проблема легких наркотиков заботит всерьез, и я своей пятиточечной интуицией чувствовал, что эта проблема как-то касается и меня, хотя ни обо мне, ни о Майки еще не было сказано ни слова! Диктор снова, с лицом, понимающим, что мы все очень скоро умрем в самых разнообразных мучениях, сообщил будущим жертвам, что эта нью-йоркская проблема стала уже проблемой общегосударственного уровня и скоро начнется широкомасштабная операция по выявлению источника поступления такой дешевой марихуаны в страну. Я никак не воспринял эту новость, потому что уже начал танцевать джигу, чтобы как-то запутать моче пути выхода из создавшейся у нее там внутри меня тяжелой ситуации. Хорошей же новостью, которую диктор сопроводил улыбкой сожаления, что умрут, видимо, не все телезрители, или, по крайней мере, не в тех мучениях, на которые он рассчитывал, оказалось то, что под давлением захлестнувшей город и его окрестности волны слабых наркотиков заметно сдали свои позиции тяжелые и их доля в незаконном обороте заметно снизилась. Картели терпят многомиллионные убытки. Это слово — многомиллионные, вызывало какие-то внутренние сексуальные нотки в голосе диктора, могущего достичь полного экстаза лишь тогда, когда речь пошла бы о многомиллионных погибших. Когда я переместился уже в коридор и перешел на румбу, то начали показывать какого-то торчка, который оказался по совместительству лидером какой-то продвинутой всеамериканской общественной организации, давно и безуспешно борющейся за легализацию легких наркотиков и в основном марихуаны. Его показали очень ненадолго, потому что, глядя на него, хотелось не только бросить курить что бы то ни было, а даже заваривать чересчур крепкий чай. Затем тоже ненадолго вновь показали главного полицейского, его мундир и все золотые пуговицы — и все они вместе подтвердили, что тюрьмы переполнены, суды не справляются, а полиция только тем и занята, что ловит людишек с папиросками, но ни тех, ни других уже складировать некуда и что делать — непонятно. Хотя ему понятно, что делать, но у него нет столько пулеметов и не дают нужной команды. Потом снова на экран вернулся продвинутый торчок, сообщивший о повышении уровня преступности в городе, но не из-за повышенного количества любителей «травки», а из-за того, что полиция бегает за его собратьями, высунув языки, а до других дел у них руки не доходят. Я не очень ему поверил, потому что прошлый кадр с полицейской шишкой показал мне, судя по его комплекции, что он никуда не бегает, а лишь ходит и то с трудом и крайне редко. Тут мой мочевой пузырь дал последний предупредительный гудок, уже не удовлетворявшийся движениями ламбады, и я начал просто прыгать в сторону туалета и смог уже лишь краем уха услышать о возможном внесении в Конгресс законопроекта о легализации марихуаны на территории всей страны или хотя бы одного штата в качестве эксперимента… Тут слова диктора были заглушены журчащим ручейком и моим вздохом облегчения. Все!
Когда я неторопливым шагом вернулся к телевизору, сюжет про марихуану уже закончился и диктор с не меньшим запалом рассказывал, скольких китайцев смыло последним наводнением, сравнивая его не в лучшую сторону с предпоследним, явно удрученный тем, что не пришлось вновь использовать свое любимое слово «многомиллионные», явно пеняя китайцам: мол, вас там и так много, так что могли бы тонуть и помасштабнее. Сразу же позвонил Майки и сказал, что у нас проблемы. То есть у меня. Ну как бы у нас обоих, но больше все-таки у меня. Я спросил у него: что, он тоже смотрел телевизор? Тут он перестал мямлить и начал материться, что я сижу там со своими папуасами и понятия не имею, что тут у них происходит, что федералы сбились с ног, пытаясь найти источник поступления нашей «травы», мелкие партии им иногда удается перехватить, но основной поток они перекрыть не могут — нагнали агентов со всей страны, но они уже городом практически не управляют и все ждут, что вот-вот введут войска. Хотя сам Майки думает, что все-таки до этого не дойдет и что Они (это страшное слово «Они») подключили уже ЦРУ и Пентагон, чтобы найти место, откуда везут «товар» в город и разгромить его к херам. Но это только полбеды. Вторые полбеды — это парни с южноамериканского континента, у которых начал чахнуть их кокаиновый бизнес в городе и их очень интересует тот, кто это все устроил. Они (снова это страшное слово) бомбить не станут, они просто приедут и перестреляют всех к херам, ну кого успеют, то, конечно, прирежут. В какой-то момент мне показалось, что Майки мне какое-то кино пытается пересказать, но где-то ближе к концу его рассказа я понял, что сам снимаюсь в этом фильме в главной роли. Ощущение холодной спины и холодных рук вернули меня в настоящее, я явственно ощутил, что жизнь — вот она, реальная, моя, одна и, судя по всему, подходит к концу. Мыши могут долго танцевать на носу у спящего тигра, но рано или поздно он может сказать: «Ам!» Майки сказал под конец столбу по имени Билл Джонсон, что первую часть проблемы он попробует решить самостоятельно, единственное, что для этого придется серьезно скинуться деньгами. А вот со второй частью будет труднее, потому что первым по большому счету все равно — это для них мелкое развлечение между очередными войнами, а вот вторым парням мы, точнее я, явно мешаю жить и они очень скоро начнут действовать.
