Ба Цзинь - Избранное
Вэньсюань обвел взглядом комнату. Везде ему чудилось улыбающееся лицо жены. До чего же она хороша! На актрису похожа. Вэньсюаня бросило в жар. Мучительно звенело в ушах, глаза опять стали тусклыми. Он погрузился в забытье. Ему приснился странный сон. Во сне он стонал. Пробудился, лишь когда вошла мать. От виденного кошмара Вэньсюаня бросило в пот. Он умоляюще посмотрел на мать.
— Что с тобой? — испугалась старая женщина, едва не расплескав лекарство.
Взгляд у него был отсутствующий. Через некоторое время он вздохнул и едва слышно проговорил:
— Мне приснился дурной сон.
Мать в недоумении поглядела на него.
— Лекарство готово, оно не горячее. Выпей.
— Хорошо. — Он отбросил одеяло.
— Накинь что-нибудь, простудишься. — Мать подала чашку с лекарством, набрасывая ему на плечи халат. — Сегодня холодно, шел снег.
— Сильный? — отпив несколько глотков, спросил он.
— Нет, не очень, но холодно.
Он выпил лекарство, отдал матери чашку; коснувшись ее руки, он увидел, что она красная и распухшая.
— Опять отморозила?
Она отдернула руку и нарочито спокойно проговорила:
— Еще в прошлом году.
— Нет, не в прошлом! Я же просил тебя не стирать.
— А знаешь, сколько надо за стирку платить. Почти тысячу четыреста юаней. Вдвое дороже, чем прежде.
— Ну и что? Нельзя же так мучить себя, — печально проговорил он. — Это я, мама, во всем виноват.
— Э, ерунда. Деньги есть деньги. Лучше я сэкономлю их на лечение, чем тратить на стирку.
— Но ведь Шушэн будет присылать каждый месяц. Не беспокойся! — Он потянулся, снял халат и лег.
Мать ничего не ответила и быстро отвернулась, чтобы он не заметил выражения ее лица.
— Мама, — окликнул он ее ласково. Она медленно повернулась. — Надо беречь здоровье! А ты все время страдаешь.
— Я не страдаю, — сказала она, натянуто улыбнувшись, и невольно потрогала свои опухшие руки.
— Я знаю, ты просто не хочешь жить на деньги Шушэн.
— Увы, я живу на них. — Голос ее сорвался, в уголках глаз появились слезы. Она закусила губу и отвернулась.
— Ах, как я виноват перед тобой, мама! Ты вырастила меня, а я даже не могу тебя прокормить!
Матери хотелось уйти, выплакать свое горе.
— Ты по-прежнему ненавидишь Шушэн? — помолчав, спросил Вэньсюань.
— Разве я ее ненавидела? — Матери очень не хотелось говорить о невестке.
— Она пишет, что питает к тебе добрые чувства.
— Спасибо и на этом! — холодно бросила мать.
— Если она напишет тебе, ответишь? — робко спросил сын.
Мать подумала и сказала:
— Отвечу, — но опять отвернулась.
— Вот и хорошо.
— Думаешь, она напишет? — неожиданно спросила мать.
— Думаю, что да, — не совсем уверенно ответил Вэньсюань.
Мать покачала головой, словно хотела сказать: «Опять бредишь».
Но промолчала, не смея разрушать его мечты. Да она и сама не теряла надежды. Гордость ее была уязвлена. Ничего! Когда-нибудь она сведет с этой женщиной счеты.
В тот день они больше не говорили о Шушэн. Вечером, когда мать ушла к себе, Вэньсюань сел к столу писать письмо жене. Он написал об их жизни, о разговоре с матерью. Просил Шушэн написать ей. Написал также, что ждет подробного письма. Запечатал конверт и в полном изнеможении лег в постель. Утром у него поднялась температура, но, несмотря на плохое самочувствие, он помнил о письме и попросил мать отправить его авиапочтой. Мать молча взяла письмо и вышла. Что она при этом думала, Вэньсюань, конечно, не знал. Щеки его пылали, в глазах светился огонек надежды. А может быть, Шушэн вернется?
Несколько дней он хорошо спал, но прошла неделя, почтальон ни разу не постучал в их дверь.
Ответ пришел лишь на следующей неделе. С трепетом душевным читал он письмо, но его постигло разочарование. Всего несколько незначащих строк. Шушэн по-прежнему была занята, писать нет времени, деньги перевела.
— Что она пишет? — спросила мать, заметив, что сын погрустнел.
— Все хорошо, только очень занята, — коротко ответил Вэньсюань и протянул матери письмо и перевод.
— Мама, ты все же нанимай кого-нибудь для стирки. Договорись сегодня же. Не экономь. Шушэн будет присылать.
— Надолго ли хватит ее денег?
— Но у нас еще есть в банке.
— А разве мы не их тратим? Того, что осталось, не хватит даже на обучение Сяосюаня. В прошлом семестре понадобилось более двадцати тысяч, в этом могут потребовать все пятьдесят! Хорошо бы перевести мальчика в государственную школу. Это дешевле. Частные школы не для бедняков.
— Но его мать хочет, чтобы он учился в частной. В прошлом году он не очень удачно сдал экзамены, и Шушэн потратила немало сил, чтоб уладить дело.
«Я ни за что не нарушу ее желания», — подумал Вэньсюань.
— В таком случае напиши ей, что денег не хватает, пусть найдет выход из положения.
— Ладно, — как-то неопределенно проговорил Вэньсюань.
— Мне кажется, что Сяосюаню лучше жить дома. Нам не было бы так одиноко.
После некоторого раздумья Вэньсюань ответил:
— Сяосюань недавно писал, что каникулы проведет у товарища, который живет недалеко от школы. Они будут повторять пройденный материал. Зачем же звать его домой?
— Тебе будет веселей с ним, — стоял на своем мать.
— Ребенку лучше быть от меня подальше, он может заразиться, — печально произнес Вэньсюань.
— Ладно, будь по-твоему, — сказала мать, стараясь скрыть душевные муки. Она подошла к окну, но снова повернулась к Вэньсюаню: — Не мучай себя мыслями о болезни, сынок, ты так еще молод.
— Ладно, мама, не беспокойся, — кивнул он в ответ.
— Я другой жизни не знала — привыкла. А тебе трудно, — вырвалось у нее.
— Ничего, надеюсь, ты доживешь до лучших дней. Вот кончится война, придет победа, наступит счастливая жизнь. — Он сказал «ты», а не «мы», потому что знал, что обречен.
— Когда все это будет? — взволнованно проговорила мать. — Правда, сосед со второго этажа, которого я нынче встретила, сказал, что в этом году. Но год только начался, и вообще не известно, победим ли мы?
— Жаль мне тебя, мать! Тебе много лет, а о чем приходится думать?! Сейчас японцам туго, думаю, мы продержимся, — грустно усмехнулся Вэньсюань.
— Да-да. Совсем недавно говорили, что японцы захватили Гуйян, все были в панике, а сейчас они отступили. Но богачи по-прежнему процветают, позахватывали ответственные посты, ведут торговлю. Я уже не говорю о таких, как управляющий Чэнь, то есть главный управляющий.
— Они тоже доживут до тех дней, — усмехнулся Вэньсюань.
— Значит, когда придет победа, им опять будет лучше, чем другим? — гневно проговорила мать.
— Увы, что поделаешь.
На этом разговор закончился.
Даже солнце не могло согреть эту большую холодную комнату, время будто остановилось. Двое, мать и сын, безучастные ко всему, молча смотрели друг на друга. Он сидел в кресле, пряча руки в рукава. Отяжелевшая голова клонилась книзу. И весь он как-то обмяк. Мать в полном унынии сидела у стола, подперев рукой щеку, глотая слезы. Мимо бесцеремонно бегала крыса, но у них даже не было сил ее прогнать. Комнату постепенно окутывал мрак, но еще темнее было у них на душе. Холод из-под пола подбирался к ногам.
— Пойду приготовлю поесть. — Мать медленно поднялась.
— Рано еще, погоди.
Она послушно села, погрузившись в раздумье. Вскоре совсем стемнело. Мать опять поднялась.
— Ну, я пойду.
— Я помогу тебе!
— Не надо, я сама.
Лучше немного подвигаться, чем сидеть сложа руки. Он пошел вслед за матерью. Они приготовили ужин и принялись за еду. Хотя есть не хотелось. Поужинав, убрали посуду, обменялись несколькими словами и опять замолчали. Все темы были исчерпаны.
Часы показывали семь. Как рано еще! С трудом дотянули до половины девятого, затем мать ушла к себе, а он лег в постель.
Пришла зима. Дни один от другого отличались только тем, что сегодня, например, отключали свет, а завтра нет. Время от времени ночевал дома Сяосюань, и тогда в комнате становилось веселее. Хотя мальчик был несловоохотлив и почти никогда не улыбался. Бывало, что Вэньсюань ложился пораньше, а мать чинила одежду; иногда она рассказывала ему много раз слышанные истории.
Все чаще Вэньсюань впадал в отчаяние. Лишь изредка ему становилось лучше. «Ничего я не могу делать, только есть и пить», — думал он, покорившись судьбе. Единственное избавление — смерть. Но мысль о ней вызывала дрожь. Ему казалось, что он уже чувствует, как по телу его ползают черви. И несколько дней он гнал от себя эту Страшную мысль. Мать не могла его утешить, потому что с ней он никогда не говорил о смерти. Короткие весточки жены тоже не приносили успокоения, хотя она постоянно справлялась о его здоровье. Она по-прежнему была очень занята. В каждом письме спрашивала о свекрови, но, несмотря на его просьбу, письма ей не написала — «очень занята». Вэньсюань чувствовал, как растет стена между ними. Однако матери ничего об этом не говорил.
