Хади - Искалеченная
Поскольку этот мужчина жил не во Франции, а на севере Европы, в течение почти целого года он мне настойчиво звонил издалека. Вначале я не могла вспомнить его, у меня не было никакого желания отвечать ему, и я делала это только из учтивости. Потом дружеские разговоры участились. А однажды он пригласил меня приехать к нему. Я пыталась уклониться: «Посмотрим, я позвоню вам…» Но не позвонила. Коллеге по работе, одной из моих белокожих сестер, и моей кузине, жившей со мной, я рассказала о своей странной телефонной связи, закончившейся приглашением. Они не отступают:
– Даже не думай, что не поедешь! Отдохни, развейся, прогуляйся немного, погуляй. Всего лишь один уик-энд! Путешествие доставит тебе удовольствие.
Ехать на поезде куда-то в затерянный край к белому мужчине, которого я не знаю, к незнакомцу? Проблема не в том, что он белый. Проблема в том, что он – мужчина. Мое недоверие при мне. Но он звонит на следующий день:
– Я купил вам билет на поезд, это мой день рождения, я приглашаю!
Я сказала себе тогда: «Все это странно… Белый мужчина приглашает тебя и покупает билет. Что он от тебя хочет?»
Моя коллега по работе настаивает, смеясь:
– Поезжай, он хороший человек, мы знаем его. У него много африканских друзей. Чем ты рискуешь?
В пятницу после обеда я прощаюсь с детьми. С ними останется моя кузина. Я еду навстречу авантюре.
И вот я сижу в поезде. На первой же остановке поломка в системе вентиляции. Я не схожу с места, слышу, что поезд снова пошел. Напротив садится каком-то мужчина, у меня вдруг начинается паника: «Ты сошла с ума! Ты встретишься с мужчиной, которого никогда не видела. А если он убьет тебя? Если порежет на куски? Если зажарит в своем камине? Никто ничего не узнает!»
Почему я рисую в своем воображении такой глупый сценарий? Подруги знают, куда я еду, кузина и дети – тоже, у них есть телефон этого господина… Но я представляю себя порезанной на куски и брошенной в камин… Нужно возвращаться домой, брать билет в Париж! Однако слишком поздно, поломка исправлена, поезд двинулся.
Темнеет. И чем больше я пытаюсь успокоить себя, тем мне страшнее. Невозможно избавиться от идиотских мыслей. Я представляю то, что произойдет «после». Если я не вернусь, то кузина, дети и моя коллега наверняка будут искать меня и найдут расчлененное и обожженное тело в камине незнакомого мужчины!
Когда поезд уже прибывал на вокзал, я приняла решение: «Ты немедленно сядешь на поезд в обратном направлении. В любом случае поезд опоздал на час, он не дождется тебя, и ты сбежишь от этого ужасного убийцы!»
Я спрашиваю у контролера о поезде на Париж. Отъезд через сорок пять минут. Отлично.
Но судьба распорядилась по-другому! Не повезло – мужчина здесь, он ждет! Я внимательно рассматриваю его. Вдруг мне придется потом описывать моего убийцу? Но говорю себе: «Бедняжка, ты сумасшедшая: если он расчленит тебя, это тебе не поможет!» Красная рубашка, классические брюки, летние кожаные туфли…
– Здравствуйте! Вы хорошо доехали? Поезд опаздывал!
Он улыбается, симпатичный, уверенный в себе, дружелюбный. Берет мою сумку, и мы садимся в его машину. Он говорит, что мы поедем ужинать в ресторан, что он пригласил много друзей на свой день рождения и что завтра дом будет полон.
Завтра дом будет полон, но этим вечером мы останемся одни? Я не решаюсь задать этот вопрос, думаю только: «Ты поймана, девочка моя, ты не сможешь ускользнуть от него…»
И вот мы в маленьком пустом доме. Мне неспокойно! Я дарю ему подарок, привезенный из Парижа, и, чтобы поблагодарить меня, он целует меня в щеку.
В это мгновение что-то совсем неведомое коснулось меня, словно дрожь, – странное и приятное чувство. Я отступила на шаг, но из-за удивления. Впервые в жизни я ощутила рядом мужчину. Что это за дрожь?
Однако я спала совсем немного. Меня не покидала идея, что он убьет меня во сне или отравит. Я повторяла себе: «Перестань! Он предоставил тебе комнату, ты можешь закрыться на ключ, если хочешь, он уважаемый человек, это ребячество!»
Это точно было ребячество, а может, неосознанное возвращение к прошлым ранам, кто знает… Я не сильна в психоаналитических теориях.
На следующий день праздник был в самом разгаре. Я увидела всех его друзей, мужчин и женщин, африканцев из Суринама. Он рассказал мне о своих путешествиях, об увлечении фотографией, мы танцевали и много смеялись до самой ночи. Назавтра – совместная прогулка по дюнам с фотоаппаратом. Было так просто, так весело и так спокойно рядом с этим человеком!
Я села на поезд. Он обнял меня, прощаясь, и я не испытала ни малейшего отвращения, напротив, мне было приятно… Весь обратный путь я мечтала, как девчонка. И так продолжается до сих пор. Я наконец нашла нежного мужчину, уважительного, с чувством юмора, широкими взглядами, любящего детей и умеющего прекрасно с ними ладить. Он вошел в мою семью и в мою жизнь с такой легкостью, что даже годы спустя я остаюсь под этим впечатлением.
В то время я много работала в Париже, у меня не было никакой личной жизни. Я была готова изменить все, покинуть Францию, поехать в другие места, в другие страны. Я кочевница, как пеулы, мне нужно двигаться. Моя старшая дочь говорит обо мне, когда я навещаю ее: «Смотри-ка, вот и туристка!»
Он всегда поддерживал меня и помогал мне. Он понял, что моя борьба – больше чем просто обязанность. Это страсть. Иногда мне случается быть вдали от него в течение многих недель, и я скучаю по нему, так же, как и он по мне. Тогда я звоню ему отовсюду – из Рима, Стокгольма, Лондона, Парижа, Африки, Азии, Нью-Йорка. Я была решительная и увлеченная вплоть до того памятного дня в ООН, где я представляла скромно, но достойно битву нашей европейской сети за предотвращение увечий женских гениталий.
Это было в марте две тысячи пятого года на Сорок девятой сессии ООН, посвященной положению женщин. На сессию собрались представители около шести тысяч негосударственных организаций. И когда мы узнали, что все правительства только что безоговорочно объявили о своей решимости присоединиться к принятому десятью годами раньше в Пекине обязательству бороться против насилия, причиняемое женщинам, мы зааплодировали и радостно закричали. Мы были одними из первых, кто начал борьбу, мы – маленькие, трудолюбивые мышки. Я чувствовала себя на седьмом небе: все должно измениться…
Но вечером, перечитывая свой доклад, с которым я должна была назавтра выступать в Цюрихе на конференции, организованной ЮНИСЕФ, я вернулась на грешную землю и заплакала. Вся моя жизнь прошла перед моими глазами, как фильм, в котором первая его часть граничила с ужасом.
С первой сессии ООН в Мехико в тысяча девятьсот семьдесят пятом году и со времени моего приезда во Францию прошло тридцать лет. Сколько женщин пострадали с тех пор и пострадают еще? Сколько женщин должны бороться, так же, как и я? Б скольких странах мужчины еще не знают выражения «права женщины»? Я была счастлива, слушая красивые слова мужчин-политиков. Я хотела тогда закричать о себе и о том, что я делаю, о моих страданиях и моем гневе, попросить их прекратить дискуссии и посмотреть самим на жизнь женщин, от чьего имени они принимали решения. Решения, которые будут применяться на практике, возможно, только через полвека…
Иногда я чувствую отчаяние и опустошение от бесконечного сражения. Так было три года назад в Италии, когда мне дали премию за активную работу. Премию я разделила с молодой женщиной из Бангладеш, которой сожгли лицо за то, что она отказалась выйти замуж. В тот день я плакала перед этой женщиной от злости и желания все бросить. Настолько велико и настолько бесконечно насилие мужчин.
Но потом ко мне вернулось мужество. Б Нью-Йорке, как в Генуе, Цюрихе или других городах, я снова ходила, ходила, ходила. Пока ноги носят меня, я не перестану бороться за права замученных и униженных африканских женщин.
Мама не говорит больше, что я много хожу. Я надеюсь, я верю, что она гордится мной. Я посвящаю ей эту книгу в надежде, что буду иметь терпение и мужество перевести ей каждое слово.
Я должна поблагодарить ее, так же как и моего отца, за то, что они отправили меня учиться в школу. Запрет думать был бы для меня страшнее физического увечья. Благодаря образованию, каким бы незначительным оно ни было вначале, я изменилась, получила доступ к информации и даже стала распространять ее сама.
В некоторых странах имамы проводят очень серьезную информационную работу. Цель – обучить читать и писать их соотечественников, поскольку они не все еще грамотны, а потому многие имеют ошибочное представление о тексте Корана. Важно, что имамы очень уважаемы в народе, и их слово тем более ценно.
С помощью некоторых организаций и санитарных служб кое-где в деревнях уже массово отказались от «вырезания». И этот прогресс очень существен.
Я хотела бы, чтобы эта книга стала для всех африканских женщин поводом для размышлений, а не скандалов. Я хотела бы, чтобы она была переведена на многие языки и распространена в Африке. Увы, это желание кажется мне невыполнимым в настоящее время. В Африке – устные традиции, можно рассчитывать на поэтов для ее распространения. И они уже взялись помочь нам.
