Фатерлянд - Мураками Рю
Ли торопливо стала подниматься по бетонной лестнице, разделявшей сектора, Ким последовал за ней. Им надо было подняться на самый верх, чтобы контролировать ряды и иметь прикрытие с тыла в виде стены. С каждым шагом Ким ощущал, как в тубусе тяжело бьется гранатомет. Раздался пронзительный свист. Ким обернулся — трое охранников знаками приказывали ему остановиться. Ли все еще бежала вверх, до цели ей оставалось немного. Охрана наверняка уже сообщила об инциденте в полицию, и нужно было поторопиться; самое главное, чтобы заявление Хана прозвучало раньше, чем стадион успеют оцепить.
Разносчик напитков с торбой на плече заметил у них в руках пистолеты. Оружие увидели и несколько зрителей на трибуне.
— Что здесь происходит? — раздались крики.
У болельщиков еще была возможность беспрепятственно покинуть стадион, однако никто даже с места не приподнялся, когда мимо них промчались двое вооруженных людей. Ким снова испытал нехорошее предчувствие, но времени на рассуждения у него не было.
Добравшись до верха, он передал свой рюкзак и тубус с гранатометом Ли и, сжимая рукоятку пистолета, окинул взглядом ряды зрителей. Его напарница, расстегнув застежки на рюкзаке, извлекла наружу два пистолета-пулемета «узи» и один вместе с запасным магазином передала Киму. Второй она закинула себе на плечо и нацепила на пояс четыре ручных гранаты. Еще четыре взял себе Ким. Наконец, Ли вытащила гранатомет. Рюкзак она поставила у ног, чтобы при необходимости быстро доставать патроны.
— Что, черт возьми, происходит? Здесь чё, кино снимают? — услышал Ким, но никто из присутствовавших по-прежнему не попытался убежать.
Как раз в то самое время команды ушли на перерыв. На гигантском табло появилась реклама пива, звук был таким громким, что едва не лопались барабанные перепонки. Сидящие начали проявлять признаки беспокойства. Ниже, примерно посередине сектора, находился сектор фанатов, и Ким заметил направленные на него недоумевающие взгляды. Фанаты выделялись на фоне остальных болельщиков головными повязками и какой-то дурацкой белой формой — не говоря уже об огромных флагах с изображением символа команды. Некоторые из них раскрасили себе лица, как первобытные дикари.
Ким посмотрел на часы. Прошло уже шесть минут, как они с Ли проникли на стадион, но Хан все еще молчал. Внизу, видимо, ожидая указаний начальства, толпились несколько охранников с беспроводными гарнитурами в ушах.
— Первый, первый! Полковник Хан! Товарищ Чо! Вызывает второй, второй! Как слышно, прием! — заговорила Ли.
Комментаторская кабина молчала, однако отозвались Чан Пом Су и Чо Сон, поинтересовавшись, что слышно от командира.
— Пока ничего, — ответила Ли.
Оперативная обстановка во всех секторах была одинаковой: беспокойство со стороны зрителей нарастало, количество охраны увеличивалось.
Табло уже показывало другой ролик — про автомобиль марки «тойота». Ким не мог не восхититься яркостью картинок: темно-фиолетовый автомобиль мчался по прибрежному шоссе, потом взмыл в небо, а в следующее мгновение уже катился по красноватому ковру пустыни; взрывая фонтанчики песка, он обогнул огромный вулканический кратер, похожий на тот, что был на вершине горы Пэктусан.
Ли слегка тронула его локтем, возвращая к реальности, — внизу охранники переговаривались по рации, указывая на них руками, и одновременно успокаивали зрителей. Ли держала под прицелом левую сторону, Ким сосредоточился на правой. Внезапно к ним подошел мужчина лет тридцати, державший за руку маленького ребенка.
— Извините, — сказал он, — можно нам в туалет?
Ким дернул головой, разрешая пройти. Мужчина благодарно поклонился, подхватил ребенка и медленно направился вниз, где его тотчас обступили охранники и стали о чем-то расспрашивать, не выпуская из поля зрения Кима и его спутницу.
— А вы откуда? — подала голос девушка, сидевшая у прохода.
В ту же секунду в динамике рации послышался голос Чо Су Ёма:
— Как слышно, прием!
— Второй на связи, — откликнулась Ли.
Из-за оглушительной музыки и рева болельщиков почти ничего не было слышно. Ли изо всех сил прижала рацию к уху и повернулась к Киму:
— Они в комментаторской. Незначительное сопротивление. Жертв нет. Обращение к правительству будет через одну минуту.
— Второй на связи, — закричала она в рацию. — Мы заняли позицию. Жертв нет, сопротивление не оказывалось.
То же самое сообщили Чан и Чо Сон.
— Хангыль! Они говорят на хангыль[15]! — раздавалось вокруг.
Часы показывали 19:13. Ровно через две минуты самолеты ВВС КНДР с четырьмя ротами 907‑го батальона на борту оторвутся от земли и возьмут курс на Фукуоку. Ким пытался представить, что сейчас происходит в комментаторской кабине. Он уверял себя, что с таким командиром, как Хан, ничего плохого случиться не может. Когда у Кима умерла мать, он, не получив разрешения отбыть на похороны, ушел в самоволку. Командование подвергло Хана, как непосредственного начальника Кима, жестокому наказанию, использовав паяльную лампу, отчего у Хана на месте ушей образовалось два пузыря. Узнав об этом, Ким упал на колени перед товарищем, но тот лишь рассмеялся и заметил, что ничего, в сущности, не произошло — просто в старости ему не за что будет цеплять дужки очков. Правда, одно ухо удалось сохранить.
Девушка в кепи с эмблемой одной из команд, державшая в руках пластиковую плошку с лапшой, вновь обратилась к Ли:
— Простите, вы из Кореи?
Она, конечно же, была уверена, что Ким и Ли — выходцы с Юга.
— Нет, — коротко бросила Ли.
— Не угадала! — произнесла девушка, обращаясь к сидящему рядом мужчине.
— Не разговаривай со зрителями, — предупредил Ким. — И на вопросы не отвечай.
Девушка, продолжая жевать лапшу, не сводила глаз с коммандос.
— Достопочтенные дамы и господа! — раздался из динамиков голос Хана. — Доброго вечера всем, кто собрался сегодня на этом стадионе! Меня зовут Хан Сон Чин. Я — командир группы повстанцев; ранее я и моя команда служили в войсках специального назначения Народной армии Корейской Народной Демократической Республики. Мы решились прервать сегодняшний матч, чтобы выразить негативное отношение к диктаторскому режиму Ким Чен Ира и объявить о стремлении восстановить мир на Корейском полуострове. Мы хотим подарить нашему народу счастье и добиться самой желанной цели — воссоединения с южными соседями! Ввиду этого я объявляю о прекращении сегодняшнего матча. Повторяю: сегодняшний матч прекращен!
Слова Хана были встречены полной тишиной. Никто из зрителей не казался ни удивленным, ни напуганным. По крайней мере среди тех, кого видел Ким.
— Мои подчиненные заняли позиции на стадионе, — продолжил Хан. — Вы не должны покидать свои места. Оставайтесь на местах, пока вам не разрешат уйти! В случае неповиновения мы будем вынуждены открыть огонь на поражение!
В это время на поле появились игроки с битами в руках и недоуменно уставились на комментаторскую кабину. Туда было направились судьи, но на полпути остановились — возможно, увидев вооруженных людей. Хан попросил игроков вернуться в раздевалку, судьи двинулись за ними, и через несколько секунд поле опустело. Табло все еще работало; на экране появились слова «Вперед, ястребы!», однако звук был отключен.
Ли приложила рацию к уху и, послушав, передала Киму, что Хан уже связался с японским Кабинетом министров, а самолеты со спецназовцами на борту взяли курс на Кюсю.
Табло показывало двадцать пять минут восьмого. Самолеты с подкреплением прибудут лишь через два часа, минуя воздушное пространство Южной Кореи.
У выходов с трибун беспокойно толпились работники службы безопасности. Хан потребовал, чтобы все полицейские силы были отведены на пять километров от стадиона. То же касалось и техники — любой. Непослушание, сказал он, приведет к расстрелу заложников. Ким уловил недовольный ропот. Теперь всем было ясно, что стадион захвачен, но чем это обернется, никто не понимал.
Ли указала Киму на фанатский сектор — там происходило какое-то движение. Бородатый здоровяк, судя по всему главный у них, заревел в мегафон, обращаясь к Киму:
