Ариадна Борисова - Манечка, или Не спешите похудеть
Дома, приподняв котенку хвостик, Маняша констатировала принадлежность к женскому полу. Перебрала кучу имен и почти бессознательно остановилась на кличке Мучача. Поколебалась и решила — пусть. Пусть кошка будет Мучачей. Прижала к щеке, и миниатюрная тезка незабвенного алкоголика замурлыкала громко, затрещала, как будильник. Наверное, ей очень понравилось коровье молоко.
Вечером тетя Кира пришла в нетипично благоприятном расположении духа: Управление образования заплатило за оформление учебника повышенный гонорар. Тетка вооружилась калькулятором и увлеченно занялась проектом будущих покупок. Не замечала Маняшиных виновато бегающих глазок, пока сама не наткнулась на коробку из-под картошки, выстланную старым полотенцем. Запнувшись на полуслове, тетя Кира вытаращила глаза на новую обитательницу квартиры. Сытая Мучача нагло распушила шерстку, мяукнула и, сладко потягиваясь, продемонстрировала раскрывшиеся во всю ширь лепестки нежно-розового зева.
Маняша выжидающе замерла. Тетя Кира оценила ситуацию и выказала небывалое великодушие. О котенке лишь мимоходом было молвлено:
— Чтобы эта тварь у меня в комнате не появлялась.
О своей минутной слабости тетка позже сильно жалела и трижды пыталась выкинуть непрошеную жиличку в подъезд, но всякий раз ее останавливало высокомерное выражение кошачьей мордочки. Перед явным нахальством тетя Кира пасовала и отыгрывалась на безвольной племяннице.
Мучача требовала внимания и ухода. В выходные тетка, скрепя сердце, молча выкладывала на стол определенную сумму на пропитание животного, и Маняша отправлялась рыскать по магазинам в поисках свежей рыбы. Кошачий ребенок рос быстро, к девяти месяцам потемнел шерсткой и преобразился в прелестную дымчатую особу с повадками и характером маленькой пумы. Теперь над Маня-шей начала властвовать и эта своенравная персона, к чьим кипучим инстинктам дикорожденного существа хозяйка питала боязливое уважение, с покорностью снося царапины и укусы.
Мечты как-то притупились, потеряли былую живость и остроту. Не находя теплого приема, разобиженный красавец все чаще покидал Маняшу, а если возвращался, то ненадолго. Возможно, витая в космическом мыслительном пространстве, научился занимать чьи-нибудь чужие фантазии. Или, по мужскому обыкновению, охладел к той части совместной жизни, к которой женщины и спустя годы относятся с романтическим значением, а мужчины несерьезно и редко.
Маняша хорошо высыпалась. На работе меньше случалось огрехов, да и коллеги стали относиться приветливее — библиотекарши в большинстве были заядлыми кошатницами. Зато по вечерам огорчений хватало. Тетя Кира ждала какой-то престижной стажировки, а отправлять ее, кажется, не собирались по негласной причине малоперспективного предпенсионного возраста. В издательстве тетка старалась не злиться, но дома ее зажатые днем эмоции распускались пышным и мрачным цветом.
Через неделю тугодумное начальство известило тетю Киру о стажировке чуть ли не за час до начала регистрации на авиарейс. Прихватив давно заготовленный чемодан, ликующая тетка отбыла в аэропорт в отсутствие племянницы. Кусочком магнита прилепила к холодильнику деньги и инструкцию, как поступать и что делать в том или ином случае. Под грифом «Обязательно!» следовало: «Проверь дачу!!!» — и на гвозде оставлен ключ от дачного замка. Дачей тетя Кира называла старую избу дедушки Саввы.
Близкая к городу деревня незаметно исчезла, превратилась в пригород, а затем в дачный поселок. Тетка, втайне считавшая отцовский дом своей собственностью, ездила туда с весны по осень с большой охотой и неугасимым огородным пылом, а Маняша с нежеланием и тоской по дедушке.
Наскоро проглядев руководство к действию, отпущенная на волю Маняша сунула деньги и ключ в карман пальто и радостно помчалась за продуктами для себя и Мучачи. Полмесяца раздольного одиночества, вкусная холестериновая еда, масса времени, невозбранный просмотр вечерних фильмов! Единственный минус: придется проведать дачу. Не отволынишь, тетка все равно узнает, так что лучше сделать это как можно скорее.
В первом же магазине Маняша купила батон с маком и свиную тушенку. Маняша любила есть ее, просто намазывая на хлеб. Свежей рыбы не оказалось, и пришлось брести в автовокзал. Дачный автобус курсировал с него через каждые двадцать минут.
В зале сновала и гомонила толпа жаждущих ехать во все концы районного света. Внимание Маняши привлекла интересная пара, стоящая в хвосте очереди к кассе. Он — долговязый, худосочный, в очках, но с приятным лицом. Она — горбатая, кривоногая карлица. Игнорируя обращенные на них взгляды, они увлеченно беседовали. Из чего-то неуловимого угадывалось, что это супружеская пара. Мужчина был внимателен и ласков к жене явно не на публику, не из жалости к ее убогому виду, а просто потому, что любит, и потому, что она — его женщина.
Маняша не удержалась и села на скамью напротив очереди. Нашарила рукой оставленный кем-то журнал и прикрылась им, искоса разглядывая своеобразную чету. Очевидно, он говорил что-то веселое — горбунья отвечала горловым хохотком, похожим на петушиный клекот. Маняша наблюдала, примеривала себя на ее место и стыдилась своих мыслей. Порывалась встать и уйти, но все сидела и сидела. Не то чтобы ей нравился этот тощий очкастый мужчина, на Маняшу просто снизошел восторг вроде упоения перед шедевром. Такой восторг вызывается выразительностью, а не художественной красотой.
Пара потихоньку приближалась к кассе. Беззаботный разговор не прекращался, карлица похохатывала и прикрывала ладошкой густо накрашенный рот. Мужчина смотрел на нее, смотрел и вдруг, низко нагнувшись, коснулся губами ее лба. Она слегка отпрянула, обернулась смущенно — не углядел ли кто? Мелькнули счастливые глаза, подведенные куда сильнее требований комильфо… Маняша с головой уткнулась в журнал, не замечая, что держит его вверх тормашками, а когда решилась высунуться, пара уже шла к выходу. Спина мужчины перекосилась влево к жене, шаг он нарочно мельчил, пристраиваясь к ее медленной походке.
Маняша почувствовала себя осиротевшей. Отставила журнал — «Автомобиль», как сейчас только обнаружила. В ряду она находилась не одна. Рядом, головой к ней, на скамье спал бомж в замызганной куртке. Из-под козырька его кепки, прикрывая веки, тугими кольцами падали на лоб серые от грязи волосы. Породистый, изящного рисунка нос музыкально посвистывал над полуоткрытым ртом. В зоне немыслимого дыхательного амбре деловито вилась вокзальная муха-долгожительница.
Маняша тотчас забыла очкарика с горбуньей, проверку дачи, рыбу для кошки и саму повелительницу Мучачу, забыла все на свете, с волнением присматриваясь к странно знакомому лицу. Глазки ее отвлеченно заморгали, нечто радужное вынырнуло из дремотно-киношных глубин. Уплотнился и унесся вдаль вокзальный гул — кто-то выключил незримую кнопку звука. Во внутреннем зрении стремительно развернулся экран с гарцующим на коне Антонио Бандерасом. Произошло удивительное: непостижимым образом мечты легко, точно лодки с волной прилива, вошли в реальный мир, а тело как будто разделилось надвое.
Бомж пошевелился, почмокал губами, и старожилка-муха разочарованно отлетела. Маняша очнулась от кинематографических видений. Встала, подошла к винному ларьку и неожиданно купила бутылку водки. Двигалась Маняша как сомнамбула, почти себя не помня, совершенно не понимая, и одновременно с ужасом следила за собой, раздвоившейся, со стороны. Эта новая Маняша растолкала бомжа и сбивчиво объяснила, что им надо идти. Да-да, им вдвоем, быстрее.
Он вполуха прослушал путаную речь и кое-как скумекал, что его куда-то приглашают. Встрепенулся, приметив в хозяйственной сумке незнакомки горлышко своей стеклянной «подружки», изменившей ему в этот день из-за крайней финансовой невезухи.
— Ну, пошли, — сказал хриплым голосом и поднялся резко, решительно, что, кажется, напугало благодетельницу, по чьей пышной фигуре он вскользь прошелся безучастным взглядом.
С нарастающим буханьем в висках Маняша засеменила за сомнительным спутником к выходу, продолжая, как в кошмарном сне, видеть себя сбоку и делать то, о чем ни одним словом не упоминала теткина памятка.
Вести такого в дом, где ждала гордая Мучача, вне сомнений, было верхом разнузданности и бесстыдства, да и всевидящих соседок, даже сквозь туман сознания, Маняша опасалась. Поэтому, вспомнив о задании, преисполнилась некоторой уверенности и устремилась к дачному автобусу.
— Э-э, куда, — неловко обнял ее бомж, обдав сложным букетом перегара, — давай здесь, — и потянул на лавочку под темнеющие кусты.
Маняша дико вскрикнула и отшатнулась. Мужик, сообразив, захохотал:
— Да не то, дура… Нужна ты мне сто лет… Выпьем, говорю.
— Нет, нет, нам сюда…
Следуя слабому всплеску женской ладони, он послушно зашагал в указанном направлении. Странная женщина спешила, а куда и зачем, его интересовало гораздо меньше содержимого сумки. Наметанным бродяжьим чутьем бомж сообразил: отдаст бутылку, если хорошенько попросить, но замешкался и пропустил подходящий момент.
