Александр Андрианов - Четвертая власть
Виктор Сергеевич как раз собирался на встречу с избирателями, когда в его кабинет заглянул Лазаров.
— Есть проблемы, — сказал он, сразу переходя к делу.
— Что опять? — спросил недовольный чиновник.
— Помните тот компромат, что собирался пустить в ход ЛТН?
— Забудешь тут! Ну и что? Его ведь уничтожили, насколько я понимаю.
— Уничтожили, да не весь.
— Не понял! — взревел губернатор! — Я вам за что деньги плачу? Что значит не весь! Ты понимаешь, что будет, если он всплывет?
— Понимаю, поэтому и зашел вас предупредить. Тот мальчишка, который собирался делать программу, как оказалось, кое–что припрятал.
— Что именно?
— Это неизвестно. Наш источник в компании сообщил, что сегодня он подал заявление об уходе и намеревается пустить в ход некий материал на вас.
— Вот черт! Ну так разберитесь с этим мальчишкой! Что он о себе возомнил! Выбейте из него дурь, а лучше уберите, чтоб не мешался под ногами! И быстро, Лазаров, быстро! У нас мало времени!
— Не волнуйтесь, мы все сделаем. Только убирать его не следует. Мы с ним поговорим. Жестко. Если не поможет — будем действовать по–другому.
— Ладно, мне наплевать, что именно вы сделаете. Главное — заткнуть ему рот. И уничтожьте, наконец, все эти компроматы! Чтоб ни одна сволочь ни о чем не узнала!
***Володька не собирался сидеть сложа руки. Надеясь в глубине души, что Соловьев удержит его от отчаянного шага, начнет уговаривать остаться, Володька был крайне разочарован, когда к заявлению об уходе шеф отдела вечерних новостей отнесся столь равнодушно. Но ничего. Он докажет всем, что не один из многих. Он не остановится, не сдастся. Что знают о нем эти люди, возомнившие себя богами? Что он такой же как все? Маленький дрожащий щенок, взирающий на своих хозяев? Ну нет! Он не такой!
Взяв из дома кассету, Володька первым делом отправился на ОРТ. Но там на него посмотрели, как на сумасшедшего и даже не стали ничего смотреть — просто выставили вон. На РТР ситуация повторилась. Затем раздались отказы с менее крупных каналов. Одни говорили, что шпионские расследования — не их тема, другие отвечали, что не принимают документы от посторонних лиц, а предпочитают готовить репортажи сами. Третьи, только заслышав имя губернатора, захлопывали перед Володькой двери. Они боялись. Боялись бросить вызов столь могущественному лицу, не хотели портить отношения с властью, поставив тем самым крест на своей карьере.
Лишь на частном АСБ, еще только набирающем обороты, кассету хотя бы согласились взять. Один из редакторов, крупный мужчина лет сорока пяти, вместе с Володькой просмотрел пять минут программы, которая так и не вышла в эфир, а затем достал кассету и передал ее юноше.
— Парень, если бы я был на твоем месте, то уничтожил бы эту запись, а затем смотался из Москвы на пару–тройку месяцев.
— Но почему? Почему все так боятся?
— Потому что всем хочется жить. Послушай доброго совета — забудь об этом. Никто не даст такой материал в эфир.
— Но ведь его хотели поставить на ЛТН. Просто в последний момент передумали.
— Ветер изменился.
— Какой еще ветер?
— Политических перемен. Он подул в другую сторону. Сейчас твою кассету ни один здравомыслящий человек даже в руки не возьмет. Будет открещиваться от нее, как от чумы. Так что напрасно рискуешь жизнью, парень. Ты молод, у тебя вся жизнь впереди.
Резко вскочив с кресла и крепко зажав кассету в своих руках, Володька выбежал из комнаты и спустился на первый этаж. Больше в телецентре было нечего делать — его материал оказался никому не нужен. Гнев и отчаяние охватили юношу. Он просто не знал, что делать дальше, к кому идти? У кого хватит смелости быть честным перед самим собой и перед собственными зрителями? Кто не побоится бросить вызов власти? Есть такие люди или каждый беспокоится только о собственной заднице?
«Что это за мир телевидения? Что за продажная четвертая власть, которая может поносить людей только по чьей–то указке, но отказывается исполнять свой долг, когда запахнет жареным? Где люди, готовые бросить вызов? Где люди, ставящие собственную репутацию и честь выше меркантильных соображений и страхов? Где люди, не желающие быть чьей–то подстилкой под ногами? Есть ли они? Или, попав в иерархию четвертой власти, их благие цели жестоко перемалываются системой, превращая их в послушных болванчиков, способных лишь тупо кивать головой?
Толстозадые лгуны, трясущиеся за свои кресла. Интриганы и склочники, предатели и доносители! Вот что такое четвертая власть! Читать написанный по указке текст и ставить отобранные цензурой сюжеты! В тебе нет могущества, четвертая власть! Ты блядь! Блядь, вылизывающая ноги господам и предпочитающая получать пинки под зад, нежели пойти напролом. В тебе никогда не взыграет гордость! Ее у тебя и нет! Проклятое телевидение, так вот какое ты с изнанки! Я ненавижу тебя! Я тебя презираю!» Спрятав кассету в портфель, Володька поехал домой. Сдаваться еще рано. Выход должен быть, и он его непременно найдет.
Выйдя из метро, Володька вдруг вспомнил, что его мама сегодня не пошла на работу. Красницкий уехал с семьей в какое–то путешествие и предоставил выходной день. Его мама… Пожалуй, единственный человек на всем белом свете, который никогда не отвернется от Володьки, не подставит его, не предаст. А ведь в череде последних дел и переживаний юноша практически совсем не общался с мамой. Раньше они болтали почти каждый день, а сейчас… Сейчас от всех вопросов он тщательно отнекивался, говорил «отстань», «некогда», «не могу». Володька думал лишь о своей карьере, а вот о матери совершенно забыл. Несколько раз услышав от сына грубость, она больше и не пыталась вызвать его на разговор, просто молча готовила еду, собирала вещи, стирала… Эта мысль больно кольнула юношу в самое сердце, и он тут же решил сделать маме какой–нибудь сюрприз.
Он купил ей огромный букет цветов и радостный побежал домой. Решив удостовериться, что мама никуда не ушла, он достал телефон и набрал номер. Трубку сняли лишь на пятом гудке.
— Алло, — раздался взволнованный голос мамы.
— Привет! — сказал Володька. — Ты дома? А я тебе такой классный сюрприз приготовил! Я сейчас приду!
— Нет! — закричала вдруг женщина. — Беги отсюда! Тут ловуш…
Не понимая, что произошло, Володька набрал номер еще раз и еще. Но трубку больше никто не снимал. Юноша был в панике. Неужели кто–то пробрался к нему в дом? Неужели прихвостни губернатора пришли по его душу? Но почему? Ведь кроме Лешки и Соловьева никто не знал, что у него оставалась копия кассеты. Впрочем, рассуждать об этом было некогда. Вызвав милицию, Володька поднял с земли палку и побежал к дому.
Юноша не знал, сколько человек скрывается в квартире, вооружены ли они. Да это было и не важно. Выбросив цветы, он выбежал из лифта и кинулся к квартире, принявшись судорожно ковыряться ключом в замочной скважине. А затем резко распахнул дверь и, приготовив для замаха палку, вошел внутрь. Но прежде чем он успел сориентироваться, прежде чем окликнул маму и даже прежде чем хотя бы раз взмахнул своим нехитрым оружием, чей–то сильный удар в грудь отбросил его на лестничную клетку. Палка вылетела из рук, а сам Володька распластался на холодном полу и принялся с жадностью глотать воздух. Из квартиры выбежали двое крепко сложенных парней и быстро направились к Володьке. Превозмогая боль, он кинулся на них, как слабенькая пташка кидается на хищника, защищая собственное гнездо, но…
Он не смог нанести ни одного удара. Бандит легко уклонился от прямолинейного взмаха руки и больно ударил в живот, а второй, недолго думая, добавил ногой в голову. «Остановитесь! Прекратите!» — закричала мама, выбежавшая из квартиры, но ее легко отпихнули и затолкали обратно в комнату. Бандит склонился над Володькой и, схватив его за воротник, потащил в квартиру, чтоб не мозолить глаза соседям. Но в этот самый момент где–то вдалеке завыли милицейские сирены.
— Это по вашу душу, — прошептал юноша.
— Ах, сопляк, хана тебе теперь, — крикнул бандит, и нападавшие побежали вверх по лестнице.
С трудом поднявшись на ноги, Володька вошел в квартиру и закрыл дверь. Он помог маме добраться до кровати и сел возле нее, тщетно пытаясь успокоить и заставить забыть о пережитом кошмаре.
— Сыночек, куда ты влез? — плакала женщина. — Они весь дом вверх тормашками перевернули. Все шарили, искали чего–то.
— Не волнуйся, мамочка. Все позади.
— Кто это, Володька? Что им нужно?
— Это бандиты, обычные бандиты. Вот увидишь, они больше не сунутся.
— Но ведь они могли тебя убить… За что? Что ты им сделал?
Юноша не успел ответить. В дверь настойчиво позвонили, и чей–то грубый бас предупредил, что если им мне открыть — они ворвутся силой. На пошатывающихся ногах Володька добрался до двери и впустил милиционеров, которые тут же зашли внутрь и принялись обследовать помещение.
