Дмитрий Каралис - Дела семейные
Опуская некоторые мистические видения, я рассказал эту историю Насте. Она только махнула рукой и заплакала, словно и не была рада деньгам. Потом вытерла слезы и попросила:
— Сходи, отдай маме деньги, пусть готовится к юбилею…
И взялась торопливо протирать стекло и раму картины бархоткой, — за время всех этих передряг они изрядно заляпалось…
20 апреля 2003 г.
ЧИКАГСКИЙ БЛЮЗ
1В то лето парень в черной тугой майке с зелеными драконами на мускулистых плечах развозил по нашим улочкам бухающую музыку.
Черная лакированная иномарка плавно переваливалась по колдобинам, плыла вдоль дач и в домах начинали подрагивать стекла. Сидевшему на кожаном сиденье было лет двадцать пять, и можно было только гадать об источниках его достатка… Пацаны на велосипедах юркой свитой примыкали сзади, не решаясь приблизиться к сверкающим бокам музыкальной шкатулки.
— Бум-бум-бум! Что это за музыка! — ворчал вслед машине дядя Жора, раскладывая на веранде экономические пасьянсы. — Где, вообще, современное песенное искусство! Из всех песен только и знают припевочку про чай «Липтон»: «В знак хоро-оо-шего вку-уса!» Тьфу, на них! Такие песни можно сочинять километрами, по три рубля за запятую! Вот мы с твоим батькой в молодости — как сядем, бывало, в Клубе моряков — он за гитару, я — за ударные. И все девки наши!.. А сейчас что?
— Вы имеете в виду девок или музыкальную сторону дела? — вполголоса уточнял я.
— И то и другое! — отрывисто отвечал дядя Жора, щелкая калькулятором. — И то, и другое!..
Иногда мне не верилось, что дяде Жоре, как и отцу, в прошлом году стукнуло шестьдесят пять. Неожиданно один из близнецов словно помолодел лет на пять.
Отрывистой манерой говорить и хитро горящими глазами дядя Жора стал напоминать сатирика Жванецкого. Стоило ему выйти на нашу улицу и начать обсуждать с соседями план установки трех секретных прожекторов для внезапного освещения любителей шариться по чужим огородам, как всем становилось весело от его голоса. Возьмись дядя Жора читать трагические сцены рассказа «Му-му» писателя Тургенева, и слушатели валялись бы от смеха впокатуху, махали руками и просили бы пощадить. Даже его отчет жене о похоронах сослуживца: «Ну, похоронили, понимаешь. Все хорошо, без драк и скандалов. Лежал, как живой…» вызывал улыбку, словно дядька побывал не на похоронах, а на семейном празднике.
— Если бы нам не запретили заниматься джазом, я бы стал вторым Бени Гутманом! — пытался реконструировать прошлое дядя Жора. — Ты не представляешь себя, как я играл на саксофоне! Потом какой-то дурак-поэт сочинил строчку: «Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст!», и нам с твоим батей пришлось забросить это благородное занятие! Да! Вот, Бог даст, подкоплю деньжат и куплю саксофон. Тогда вы узнаете, что такое настоящая музыка и чикагский блюз!
— Чикагский блюз? Что это такое?
— Чикагский блюз, — мечтательно вздохнул дядя Жора, — это сама жизнь. Его хорошо играть компанией, где все друг друга знают и понимают… Н-да…
Я сказал, что в наше время тоже гоняли за длинные прически под «Битлз» и запрещали выступать в школе с самодельными рогатыми гитарами. Но мы все равно собирались и играли у кого-нибудь дома.
— Сколько же стоит саксофон? — поинтересовался я.
— Не знаю, не знаю, — помотал головой дядька. — В любом случае, у меня все деньги в обороте. На днях надо забрать в одном месте и вложить в «Ломбард», там подняли годовую ставку на десять процентов!
— Со стороны-то может показаться, что вы ворочаете миллионами, — подтрунивал я над дядькой, — а на самом деле, даже саксофон не можете себе позволить.
— Какие миллионы! Миллионы могли быть, если бы твой батька меня поддержал, и мы бы занялись подъемом драгоценностей со дна океана! Или свинцовых кабелей со дна Ладоги! А он, видишь ли, заартачился — доцент вуза не должен заниматься коммерцией! А лауреат Государственной премии должен? И теперь я, как курочка-ряба, в одиночку клюю по зернышку — то в «Гермес-финансе», то в «Нефтьалмазинвестзолоте». А какие у нас с ним могли быть заработки!.. Сказка!..
До тех пор, пока Катька с мужем Никитой не ссудили его из Москвы деньгами, чтобы «не класть все яйца в одну корзину» и приобрести страшно доходные акции питерских инвестиционных фондов, дядя Жора пытался очаровать моего отца грандиозными проектами.
Например, экскурсионные полеты на дирижаблях к Северному полюсу для мировой элиты. Такой специальный дирижабль с ядерной энергетической установкой и катапультирующимися креслами на случай аварии. Плюс комфортабельная собачья упряжка для каждого путешественника с обогревом ног, маленьким баром и ультразвуковой пушкой для отпугивания белых медведей. Сначала элита пьет на высоте трех тысяч метров коктейли и горячий шоколад, любуется северным сиянием, танцует фокстроты, затем спускается на Северный полюс, где устраивает гонки на собачьих упряжках и стрельбу по тарелочкам. Одним словом, отдых в экстремальном режиме. Срок окупаемости дирижабля — три года. Оставалось найти кредит в несколько миллионов долларов — и вперед! Дядя Жора с отцом сидели бы в особой кабине пилотов-наставников, мы с Катькой командовали бы стюартами и оркестром, а мама с тетей Зиной — бортовым рестораном «Мишка на Севере». Такое семейное акционерное общество.
Отец сказал, что если ему поручат, он готов выполнить некоторые расчеты по дирижаблю и собачьим упряжкам, но быть воздушным извозчиком пусть даже и для элиты, он не намерен.
Тогда дядя Жора покряхтел и предложил идею попроще — начать подъем дорогостоящих цветных металлов со дна Ладожского озера, используя рассекреченные военно-морские карты.
На дне Ладоги с довоенных времен лежали медные кабели в толстой свинцовой оболочке. Перед началом блокады Ленинграда их перерубили в нескольких местах, чтобы не достались врагу. На картах расположение обрубленных кабелей указывалось с точностью до метра.
Стоило наладить намотку кабелей на барабаны, разделку и переплавку плюмбума на береговом заводике, и первый железнодорожный эшелон с тускло мерцающими слитками готов к отправке в Прибалтику. Сотни тонн ценного металла легко превращаются в валюту. Плюс чистая медь самих кабелей, которую можно вывезти вторым эшелоном. Оставалось создать акционерное общество и продавить идею в Смольном, где у дядьки с давних времен были крепкие позиции. Академик Сергей Сергеевич, по-прежнему не покидавший Комарово, обещал помочь с кредитом и плавильными чанами. Он же обещал специальное судно для подъема кабелей.
Отец отверг и эту идею, — из-за присутствия прибалтийских партнеров она показалась ему не патриотичной. К тому же, дядька не смог убедить окруженье Собчака, что пришло время легко и безболезненно расстаться со свинцовым военным прошлым.
— Консерваторы! — возмущался дядя Жора. — Ретрограды! Или на них мировое лобби надавило. Опасаются снижения цен на свинец…
Отец с притворным сочувствием сказал, что скорее всего виновато свинцовое лобби.
Предложив еще несколько прожектов, среди которых запомнились создание всемирного платного музея вечных двигателей и цеха по выпуску пляжных шляп-бумерангов и, не найдя поддержки брата-близнеца, дядя Жора занялся размещением капиталов в питерских инвестиционных фондах, что вызвало у моего отца нескрываемое недовольство. Какое-то время отношения между братьями были на грани идеологического разрыва.
— Ишь, миллионер выискался! — фыркал отец. — Давно ли в институте марксизма-ленинизма отличником был, а теперь, пожалуйста, — частная собственность основа производства! «Деньги должны трудиться!» Вот она, пагубная сила золотого тельца!
— Потише, потише, — просила мама. — Не хватает вам на старости лет рассориться!
— Я свои убеждения на импортную колбасу не меняю! — распалялся отец. — Жили без нее восемьдесят лет и еще столько прожили бы! А она кое-кому, как свет в окошке!
Дело дошло до того, что отец припомнил дяде Жоре какой-то мячик, в одиночку стыренный им у пионеров, а дядя Жора — детскую тетрадку с марками, которые собирали вместе, а «Досталась она тебе, Сереженька!»
2Позднее мы безуспешно пытались разобраться, кто же услышал сетования дяди Жоры о саксофоне, — Господь Бог или тот, чье имя еще в девятнадцатом веке запрещалось цензурой Святейшего Синода к напечатанию. Лично я убежден, что Господь Бог услышал дядижорину фразу: «Вот, Бог даст, подкоплю деньжат и куплю саксофон. Тогда вы узнаете, что такое настоящая музыка!..», и принял соответствующие меры. Именно так, — достаточно взглянуть на результаты.
В тот день дядя Жора спозаранку вывел из гаража свою чихающую «Волгу» и укатил в Питер по финансовым делам — в одном месте забрать деньги и переложить в другое.
