Александр Лонс - Темный Город…
Раньше я всегда считал, что классный секс с девушкой вряд ли меня к ней привяжет, но это не значит, что я сразу же выкину ее из головы. Для меня, секс является одной из граней в общении с девушкой — пока мне нравится секс, я буду с ней спать.
Видно время расстаться пришло. Мы никогда не любили друг друга в романтическом понимании слова «любить». Никаких нежных чувств друг к другу не испытывали. Нас связывала только работа и постель. Лорен была озлоблена и агрессивна, так и не сумев примириться с непониманием людей. Люди плевали на нее, а она плевала на них. Мы никогда не любили друг друга любовью настоящей и чистой, а только поддельной и грязной, потому что Лорен была полна желания и страсти. У меня с ней был только классный секс и совместное задание. Ничего больше. Иногда секс получался лучше, иногда — хуже, иногда — умопомрачительно, но все эти упражнения не выходили за рамки чистой физиологии. Не знаю, как она, но я получал мощный заряд эндорфинов и стимул к дальнейшей активной работе. И еще — за то время я к ней успел привыкнуть. Привязаться. И теперь мне ее не хватало, как не хватает отрезанного пальца, привычного места проживания или удобного элемента интерьера.
Я все время пытался проникнуть в суть этого человека, в ее желания, стремления. Мне хотелось составить о ней более правдивое суждение, чем та маска, за которой она скрывалась. Но все-таки я боялся ее. Всегда. Ее необыкновенная сила, поистине бесовская красота и четкий аналитический ум временами подавляли. И еще одно. Как-то вечером, когда Лорен плескалась в душе, я заглянул в ее сумочку. Это только так называется — «сумочка». Ящичек из какого-то сверхпрочного сплава, с полфута длинной, весь покрытый крокодиловой кожей, с запором на дактилоскопическом замке. А вместо лямки — крепкий ремешок из поликарбонатного волокна. Открывался как кейс, только замок такой, что лишь плазменный резак мог его вскрыть. Если кому-то заехать такой «сумочкой» по голове, или ремешком вокруг шеи… Но не это интересно. Все-таки Лорен — работник спецслужбы, а такие игрушки ей по штату положены. Тогда Лорен забыла запереть эту свою сумочку, чего обычно никогда не допускала. А я туда заглянул, и кроме обычных мелочей — косметики, смартфона, наладонника и авторучки, увидел маленькую дисковую пилу, с автономным питанием. Последний раз похожую игрушку я видел во включенном состоянии в руках «хирурга» из отдела «G».
Я, как и большинство людей, желаю комфорта. Я нахожу его в тишине и покое, в удаче, в достижении целей. Но все это продолжается очень небольшой промежуток времени и потом куда-то уходит. Я теперь искренне, без пафоса, ужимок, комплексов и пренебрежения испытываю зависть ко всем тем, кто тратит меньше времени на размышления и самоанализ. Завидую тем, кого раньше пренебрежительно считал обывателями. На самом деле они — целостные и сбалансированные личности, которые значительно раньше меня достигли комфорта, на поиски которого, я, похоже, потрачу всю оставшуюся жизнь. И если я когда-то презирал их, то теперь отчетливо осознаю, что завидую им, а презираю в первую очередь себя. Но и это, слава богу, проходит быстро…
И еще. В ту ночь я почувствовал, что в этом деле видимо, потерплю неудачу. Кто-то хорошо сказал, что поражение начинается тогда, когда ты признаешь его факт возможным. Я вдруг реально увидел возможность своего фиаско, реальную вероятность того, что я ничего и никого не найду, а обещанного гонорара никогда не получу.
21
Как это часто у меня бывает, перелом наступил неожиданно и вдруг. Вероятно, количество собранных фактов превысило некий критический уровень, а значимая информация начала складываться в некую схему. Наконец-то я стал переставать чувствовать себя дураком — исчезло противное ощущение полного непонимания и невладения материалом.
Утором мне привезли, наконец, конверт с записями службы внутреннего наблюдения нашего офис-центра. Те самые, что обещал Андерсон. Долго же он собирался выполнить мою просьбу! Записи оказались на редкость скучные, но я там все же заметил одного типа, которому делать тут было вроде как нечего. Где же видел я эту личность? Что-то мимолетное, на уровне случайных воспоминаний… Я с большим трудом вспомнил, в каком месте я лицезрел эту рожу — в полицейском морге, в вестибюле. Если бы не моя абсолютная память на лица, никогда бы не запомнил физиономию того парня.
Одна моя хорошая знакомая как-то заметила, что есть три основных типа восприятия жизни. Первый тип — когда человек просто живет и погружен, так сказать, в жизнь с головой. А когда ему вдруг стало нехорошо или очень плохо, он может, например, покончить самоубийством, потому что он видит только жизнь сегодняшнего дня.
Второй тип восприятия — тот, который практикую я. Человек на свою жизнь смотрит немного свысока, но представляет себе основные законы жизни. Он знает, что ничего кардинально нового с ним не произойдет. Поэтому в любой ситуации над ним висит сакраментальная фраза: «Ну что ж… Это жизнь, и ее надо встречать такой, какая она есть… И вообще, как известно все когда-нибудь пройдет».
А третий — когда человек полностью открыт для мира. Когда смотрит на жизнь широко распахнутыми глазами и ко всем с отворенной душой. Такой человек сразу узнает множество интересностей. Но стоит ему начать задумываться о том, что вот тут опасно, а вот здесь могут обмануть или даже убить — то и мир закрывается от этого человека. Последняя фраза не моя, чужая.
Что ж, мне пора уже переходить из второго типа в третий.
Неожиданно позвонил Пол.
— Где Лорен? — судя по отсутствию даже формального приветствия и спокойному, убийственно вежливому голосу, он был зол, как черт.
— Что?! Я думал, что у тебя. Ее нет?
— Нет, — Пол, казалось, задумался, — она пропала.
— Ну, она очень самостоятельная девушка, вообще-то. Такие не пропадают, — ответил я.
— Ты что, не понял? — Пол начинал терять терпение. — Она пропала совсем!
— Вот черт… — до меня, наконец, дошло, — а почему?
— Я тебя хотел о том же спросить. Она никакой записки не оставила?
— Оставила, — я осознал, что Пол и так знает про записку, — но какую-то невразумительную.
— Дай мне, — кратко приказал Пол.
— Она на бумажке написала.
— Все равно перешли, сделаем анализ почерка. А пока суд да дело — приезжай сюда.
— Какой суд? «Сюда» это куда?
— Ко мне в контору, — проворчал Пол, — не тяни только, пропуск тебе заказан…
— Хорошо, — я быстро отсканировал записку Лорен и отправил ее Полу, — лови.
— Получил. Так, а я тебя жду. Бросай все и прямо сейчас приезжай.
Пока я ехал к Полу, оставалось немного времени, чтобы осмыслить и продумать все свое поведение. Вариантов получалось не так много, и практически пригодным я признал только один. Самый простой. Рассказать все как есть, покаяться и честно объяснить причину своих затруднений.
Проезжая через самый центр города, и увязнув в обычной для такого времени пробке, я вдруг увидел Эльзу. Когда-то мою Эльзу. Она стояла возле кафе «Жанна д’Арк», и почти взасос целовалась с каким-то незнакомым мне старым мужиком. Пузатым и лысым.
Вооруженный до зубов охранник долго изучал мою личную карточку, куда-то ее передавал, что-то кому-то говорил, но все-таки пропустил внутрь. В бюро пропусков я пробыл минут две — меня явно уже дожидались. Некий сотрудник, больше похожий на борца в тяжелом весе, провел меня в кабинет Пола и сдал, что называется, с рук на руки.
— Ты что-то узнал? — спросил Пол вместо приветствия, — давай, рассказывай. Есть что ценное?
— Да как тебе сказать…
— Так и сказать. Не тяни только, у меня времени мало.
— У тебя его всегда мало, — буркнул я.
— Работа такая, — Пол, казалось, немного подобрел за то время, пока я ехал к нему, — рассказывай.
— Ну, да, — парировал я, — ты же у нас профи!
На сей раз перед Полом находился круто навороченный терминал с множеством каких-то непонятных мне новомодных штучек и приспособлений. Время от времени мой бывший друг рассеянно вводил туда какие-то команды и что-то делал манипуляторами. Положение экрана не позволяло мне увидеть, что там происходит. Ложное окно отображало сегодня вид на город с высоты небоскреба.
— Знаешь, свои замечания можешь оставить при себе. Мне всегда любопытно общаться с людьми и всегда хотелось быть им интересным. — Пол все-таки был настроен серьезно, не принимая моего напускного полушутливого тона. — К тому же, как можно рассуждать о том, чего ты не знаешь сам? Но мы заболтались. Говори. Только не кратко и сжато, а с подробностями и без всяких упущений. Ты мог на что-то не обратить внимания, а я замечу.
— Как скажешь. Но особо подробно-то не получится, надо было сразу в отчет записать. Лорен написала уже, наверное, а я вот что помню, то и расскажу. Могу что-то и упустить, но постараюсь быть максимально подробным. Знаешь, это ведь очень просто — сваливать все проблемы на характер, обстоятельства и других людей и не видеть, что ты сам бог в созданном тобой мирке…
