Евгения Неизбежная - Персональный доступ
― Я это уже поняла за целый день-то. ― Выражение моего лица не предвещало ничего хорошего, но он не обратил на это никакого внимания. Как это на него похоже — никогда не думать о том, что думают другие! ― Говори. ― Я постаралась немного заглушить в себе ярость, которая накатывалась на меня горячими волнами.
― Так вот! Мне не нравится твое настроение в последнее время. По ночам тебя мучают кошмары. Не сказать, что я сильно переживаю о воздействии на тебя неприятных снов, но это отражается и на мне — ты будишь меня каждую ночь. ― Вот она — его знаменитая ухмылочка, которая не касается глаз — только губы изгибаются в язвительной усмешке на долю секунды, глаза же при этом, остаются холодными и внимательными. Сегодня же его глаза были просто внимательными — не пронзали ледяными иголочками.
― О! Эту проблему я могу решить мгновенно. Тебе просто нужно спать в своей комнате. Если я мешаю тебе каждую ночь своими снами, в которых, кстати, тебя совсем не присутствует, ты легко можешь уйти, вот прям сейчас. Я выдам тебе твое полотенчико. ― Теперь уже я язвительно улыбалась, тогда, как голосок у меня был елейным, а глаза излучали ярость. И снова это не произвело на него никакого впечатления.
― Я видел сегодня, что ты встала не в лучшем состоянии, хотя уверен, что дело совсем не в выпитом вчера спиртном. Скорее наоборот, оно должно было произвести положительный эффект. Но, мало того, что ты ночью орала мое имя, хотя, как ты изволила выразиться, «меня в твоем сне не присутствует», так ты еще и утром встала в таком состоянии, как будто мы с тобой распили не полбутылки крепкого напитка, а, по меньшей мере, пару канистр. Удивительно, что при всем при этом, ты умудрилась правильно собрать прибор, да еще так быстро. Делать там осталось сущую ерунду, так что за два дня ты просто обязана закончить…
На последнем слове «ОБЯЗАНА» мои глаза словно застлала кровавая пелена. Оно в последнее время действует на меня, как красная тряпка на быка. Я НИКОГДА НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ОБЯЗАНА! Кажется, я произнесла именно эти слова, когда кидала в Райана толстенным томом какой-то книги, а потом еще одной и еще. Я видела, как расширились глаза Дракона, видела, что мои действия привели его в недоумение, однако я ловила от этого такой кайф. Я орала и хохотала или… не помню… Помню, что кидала книги, помню, что Райан, отбиваясь, подошел ко мне вплотную. Помню, как крепко сжал в своих объятьях. Помню, пытался поцеловать, чтобы успокоить. Помню кровь на своем языке — я же обещала, что отхвачу ему кусок губы, если вздумает вновь полезть. Я сдержала свое слово. Помню, как Райан, периодически сплевывая, тащил меня вниз по лестнице, удерживая нас обоих от падения через два пролета. Помню как орала что-то нечленораздельное, помню озабоченный и серьезный взгляд Джима. Помню… Потом была чернота.
* * *На следующее утро или, может быть, это был уже день, я проснулась у себя в комнате. В голове шумело. Я попыталась пошевелиться, но не смогла. Я подняла голову и обнаружила, что привязана к кровати.
В комнате больше никого не было. Я обвела ее глазами, и мне, вдруг, стало так обидно. Я горько зарыдала. Я впервые в жизни ТАК плакала. Я захлебывалась слезами, соплями, в горле стоял предательский комок, мешающий дышать и сглатывать. Руки и ноги были привязаны, я была не в силах стереть жидкость, стекающую мне в уши, пропитывающую волосы и подушку.
В таком состоянии я пробыла не больше трех минут. Не успела я успокоить первый приступ слез, как дверь в комнату резко распахнулась, и в нее влетел Райан. Он был бледен, тяжело дышал. Видимо, выскочил с чердака и бегом помчался ко мне, как только увидел, что я рыдаю взахлеб. Глаза его были внимательны, в них не было усмешки, а лицо было серьезно. Он в два шага оказался у моей кровати и начал углом покрывала вытирать мне лицо. От этих действий я заплакала еще сильнее. Он же, методично размазывал по моему лицу и слезы, и сопли, и что-то еще. Я не знаю, чем чреваты такие истерики, поскольку ни разу еще в них не впадала, но эти действия взбесили меня настолько, что дыхание перехватило очередным приступом рыданий, и я могла только хрипеть, поскольку не успевала хватать воздух между судорожными сокращениями моей диафрагмы.
Еще через пару минут в комнату вбежал Джим. Видимо кто-то Райан или сам Кукловод, выхвали нашего доброго доктора, чтобы я не задохнулась во время этого неожиданного для всех, а особенно для меня нервного срыва.
Я почувствовала, как задирается рукав, как вата скользит по руке, дернулась, когда игла вошла мне в вену, а потом почувствовала, что меня начинает кружить в легком чувстве эйфории. Я постепенно стала успокаиваться. Рыдания прекратились практически мгновенно. Скоро и тело перестало сотрясаться нервной дрожью. Я смогла оглядеть комнату, подробнее всмотрелась в лица, сидящих напротив. Глаза болели также, как и голова. Никогда не испытывала подобных ощущений. Джим продолжал сжимать мою руку, в которую только что поступило успокоительное, а Райан держал покрывал в своих руках.
Уже через пару минут я смогла говорить.
― Какого черта я привязана?! Что вообще происходит? Развяжите меня!
― Джессика, вчера у тебя случился нервный припадок. Я никогда еще на своей практике не видел, чтобы кто-то так бесновался. Райан втащил тебя в гостиную в полубезумном состоянии. Когда я спросил его, что привело тебя в такое состояние, он сказал, что это была реакция на слово «обязана». Он сказал, что ты начала кидать в него книгами. Затем сопротивлялась, когда он пытался отнести тебя вниз и ему пришлось применить силу, чтобы стащить тебя по лестнице. А еще ты несколько раз его укусила, я сделал повязки.
Мой взгляд невольно упал на пластырь под губой Райана и на его распухшую губу, и я невольно хихикнула. Затем я увидела, что на его руках тоже есть небольшие полоски пластыря. Видимо, в запале я и туда дотянулась. Не помню.
― Может, вы все-таки меня развяжете? Я вполне нормально себя чувствую.
― Я думаю, не стоит с этим торопиться. Практика показывает, что как только проходит доза успокоительного, ты начинаешь впадать в сильную истерику. Несколько раз за ночь мне пришлось делать тебе инъекции. Мы надеялись, что ты проспишь дольше, но ты проснулась. Меня радует уже то, что реакция твоя с каждым разом все легче. Я понаблюдаю за тобой, а заодно и проведу осмотр, когда ты уснешь. ― Мои глаза снова сверкнули при слове «осмотр». Словно поняв мои мысли, Джим сказал: «Не переживай, я проведу его самостоятельно и не позволю никому находиться в комнате в этот момент. Ты будешь в безопасности. Поверь, Джессика, мне нужно узнать, что с тобой произошло, и был ли это просто нервный срыв или что-то еще». ― Я кивнула.
Джим говорил мне что-то еще, но мне вдруг стало абсолютно безразлично. Очень скоро мои веки налились свинцом, и я увидела, как Джим кивнул Райану, а тот вышел из комнаты. Я видела, что он остановился в коридоре. Он не пойдет к себе на чердак и будет здесь рядом ждать результатов осмотра.
Я помню нежные и осторожные прикосновения Джима, когда он аккуратно расстегивал мою рубашку, чтобы прослушать сердцебиение. Потом я погрузилась в сон, который больше напоминал мне огромное чернильное пятно, в которое я вплывала медленно, лежа на кровати. Это был не тот долгожданный спокойный сон. Это был сон под действием снотворного.
Приговор
Открываю глаза. Светло. Сколько я проспала? Сейчас утро или день — это я знала точно по тому, как падали тени в моей комнате. Но вопрос, какого дня? Медленно обвела глазами комнату, заметила Джима. Повернула голову и убедилась окончательно, что мы одни. Слегка пошевелила затекшими руками и ногами и ощутила, что веревки бесследно исчезли. Их не было в поле зрения. А это значило, что я иду на поправку.
― Джим, привет! Как я? Мне уже лучше? Какой сегодня день? ― Язык плохо слушался. ― Сколько я проспала с последнего укола?
― Последнего… ― Джим невесело усмехнулся. ― Мы тебе делали еще два после того, что ты помнишь. Когда здесь был Райан, и я собирался проводить осмотр. Ты ведь его имеешь в виду? ― Я слабо кивнула.
― Сколько я проспала? ― Мне вдруг стало страшно от того, что я могу услышать.
― Тот день и еще половину. Тебе было плохо всю ночь. Организм нуждался в отдыхе, и я принял единственное возможное на тот момент решение — дать тебе отдохнуть столько, сколько тебе потребуется для спокойного пробуждения.
― Я проснулась, Джим, ― я постаралась улыбнуться. ― Ведь, это означает, что мне уже лучше? Что организм идет на поправку? ― Джим улыбнулся мне в ответ, но почему-то мне показалось, что его улыбка была грустной. Может, он устал?
― Как ты себя чувствуешь?
― Нормально, Джим, нормально. Хотя, я еще не поняла… Что со мной было, Джим? Почему ты мне не отвечаешь? ― Мой голос отчего-то стал тонким и плаксивым. От этого вид у Джима стал еще более виноватым. ― Джим! Что со мной? Я больна? Что-то серьезное?
