Ююко Такэмия - Торадора!
...И ее губы искривились[45]. "Ай-яй-яй!" - мальчик почесал затылок...
- Полагаю, так и должно было случиться! Ух тыы... по-видимому, распухло...
...Присел на корточки, осмотрел повреждение и безотчетно нахмурился. Даже при тусклом свете уличных фонарей было совершенно понятно, что участок кожи на белоснежной голени немного повыше тонкой лодыжки сильно вздулся от внутреннего кровотечения.
- ...Все-таки он твердый, этот столб... больно, ужасно больно...
- Не сомневаюсь, конечно же, он твердый! Вот незадача...
Рюдзи глубоко вздохнул, и с мыслью: "Ничего тут не поделаешь, - повернулся к скорчившейся Айсаке спиной. - Полагаю, такое и называют рыцарством .Это меня даже пьянит".
- Забирайся, ты действительно... сплошное невезение!
Мальчик рассчитывал, что она робко вскарабкается ему на закорки, однако... при всем том это был Карманный Тигр. Хотя Тайга утверждала, что у нее болит нога, она в могучем прыжке повисла у Рюдзи на спине. При этом сжала шею настолько сильно, что он, по-видимому, оказался на грани смерти.
- З-зады...хаюсь...
Отчаянно хлопая по рукам Айсаки, которые пережали ему и дыхательные пути, и кровеносные артерии, мальчик сообщал своей наезднице, что его жизнь - в критической ситуации, однако:
- О нет, Рюдзи! Там разве не полицейский? Если мы быстро не сбежим...
Несмотря на то, что я сообщил об этом с самого начала... Мальчик, шея которого была сжата, и он все так же не мог произнести ни единого слова, был вынужден торопливо броситься бежать.
Рюдзи свернул на безлюдную боковую дорогу (хотя это был окольный путь), и, сдерживая звуки шагов, и одновременно - в отчаянии - понесся по ночным улицам. Он проскользнул в совершенно темный проулок, где даже не было фонарей, и в причудливой тишине терялись все слова, тем не менее, полагаясь только на температуру тел друг друга, они оба могли и не произносить вслух: "Как же нам страшно".
Мальчик крепко удерживал на спине тело Айсаки.
Тайга слегка прижалась подбородком к основанию шеи Рюдзи, которое пульсировало в такт сердцу.
Без ненужных слов они только ставили своей целью огни главной дороги, которые виднелись в конце переулка...
- Ай!
Бам! Раздался глухой звук удара, и девочка вскрикнула.
- Что?! Что случилось?!
Рюдзи безотчетно остановился и оглянулся на Айсаку, которую нес на закорках. Во тьме их взгляды пересеклись, и оказалось: между ними было настолько маленькое расстояние, что он даже чувствовал ее дыхание.
- К-какая-то... вывеска появилась... и я стукнулась лбом!
- Чего?! Почему ты не уклонилась?!
- Слишком неожиданно! Тут темно, ничего не видно, и, к тому же, ведь ты не обращаешь на такое внимания, я права?! ...Больноо, ах, вот же, еще и подташнивает...
- Где ударилась? Здесь?
Рюдзи вытянул руку и потрогал слегка горячий лоб Айсаки... ведь здесь темно, и ничего не поймешь, если только посмотришь.
- ...Кровотечения нет. Даже шишка не появилась. ...Полагаю, что все в порядке, наверняка.
- Невезение-то какое.
- Никакого невезения тут нет, просто ты - раззява.
Мальчик снова крепко подхватил сидящую на спине Айсаку, которая громко сопела: "Что с того?" - и опять побежал вперед. Если они выйдут на главную дорогу, там и до дома - рукой подать.
- ...Хорошо, что ты не поранилась.
Вдали прозвучал автомобильный гудок. Поэтому едва слышный голос Рюдзи, вероятно, не достиг ушей пассажирки, которая повисла у него на спине.
- Хотя ты заявила, что завтра признаешься Китамуре, если бы ты получила рану на лице, возникла бы проблема. ...Действительно, хорошо, этого не произошло.
Девочка ничего не сказала.
Хорошо.
Только щека Тайги мягко прикасается к моему затылку, и я это ощущаю. Айсака не ранена, и плотно прижимается к моей спине. Хорошо. Одно это - уже замечательно.
Убеждаясь, что велосипед с полицейским их не нагоняет, ребята наконец-то выбрались из переулка. И направились домой по широкому тротуару, примыкающему к залитому ослепительным светом шоссе. Изредка они проходили мимо возвращающихся с работы служащих и старушек, которые выгуливали собак. Никто не бросал на Рюдзи и Айсаку излишних взглядов. У каждого из них в отдельности были свои проблемы. И у служащих-мужчин, и у офисных леди, и у стариков, и у старушек, - наверняка у каждого из них имеется враг с соответствующей давящей тяжестью. Полагаю, что у всех этих людей непременно есть даже ночь, когда на них нападает желание избить до полусмерти фонарный столб. Однако они не совершают этого, поскольку они - уже взрослые.
Неожиданно у Рюдзи в мозгу всплыла мысль, что проходящие мимо - это люди, которые приносят в жертву фонарные столбы, и мальчик тихонько засмеялся. Заметив это...
- Над чем ты смеешься?
...Айсака рывком придвинулась всем телом и задышала ему прямо в щеку.
- Ничего интересного. ...Всякий вздор.
- Чего?! Что это, ну, что это, что это? Рассказывай!
- Оох! - шея Рюдзи оказалась крепко сдавленной. - Слышишь, ты...
- А мне до смерти интересно. Эй, над чем ты смеешься?
- ...Ничего такого, поэтому не принимай близко к сердцу... т-тяжело дышать!
- Раз ты не хочешь говорить, я буду давить до таких пор, пока ты вообще не сможешь разговаривать.
- Ооооох!
"Аа, вот же... действительно, что же это за девица? - думал Рюдзи, сражаясь за то, чтобы освободить себе дыхательные пути. - Она - деспотичная, капризная и эгоистичная. Тигрица-деспот, которая даже не позволяет придаваться размышлениям. Из-за того, что я общался с ней, как много мучений я испытал? И в тот момент, и еще - тогда, и еще - в тот момент...
Я считал, что эта боль утихнет из-за того, что снова, опять и опять буду об этом думать. Я полагал: да никакое чувство не воспылает от тепла того тела, которое прижалось ко мне. Я думал: даже когда мы приблизимся к буржуйскому особняку, где проживает Айсака, моя душа не станет протестовать.
И все же, тем не менее..."
Внезапно Тайга ослабила руки, которые обвивали шею Рюдзи...
- Здесь - в самый раз.
...Прошептала такие слова и хлопнула мальчика по плечу.
Перед входом в особняк Айсака быстро спрыгнула на землю. Спина у Рюдзи внезапно стала совершенно пустой, тяжесть с нее пропала, а также исчезло тепло тела пассажирки. Полностью потерянный мальчик оглянулся и посмотрел на Тайгу, стоявшую перед стеклянной дверью.
И тогда пришло страдания от того, что у него сильно защемило сердце... до какой же степени?
- Вот и все, Рюдзи. Мы как раз вовремя. Смотри!
Подняв тонкое запястье своей руки вверх, она показала мальчику наручные часы. Две стрелки, двигающиеся по циферблату, как раз отмечали время 11:59.
- Ах-х, я так умаялась... и мы сумели благополучно вернуться домой. Сейчас и здесь это закончится. Как только нынешний день завершится, ты больше не будешь моим псом. Через тридцать секунд... эй, разве ты не собираешься что-нибудь сказать?
- ...Что-нибудь сказать... что именно?
- Ты не собираешься напоследок в качестве дворняги произнести что-нибудь своей хозяйке? Рюдзи!
- ...Ты так внезапно... это предлагаешь...
Сохраняя до него дистанцию около двух метров, Айсака еле заметно улыбалась. Выглядело так, словно она улыбается. Слегка склонив голову набок, она, по-видимому, ждала слов Рюдзи. И все равно, что-нибудь сказать... что-нибудь суметь произнести...
- ...Десять секунд... пять секунд...
Мальчик не сумел произнести что-либо.
Промчавшийся порыв ветра разделил двух ребят, и Айсака опустила руку, на которой находились часы. И тогда...
- Пока-пока.
- Угу. ...А, завтра! Завтра, постарайся!
...Только это и прозвучало.
- Пока-пока, Такасу.
Глава 6
Проспал.
Хотя я намеревался сварить рис, чтобы использовать его для приготовления завтрака и бэнто, однако забыл включить тумблер рисоварки.
Еще я забыл покормить малыша Инко и сменить ему воду.
Вдобавок я надел носки разного цвета из-за того, что впопыхах выскочил из дома.
- ...Действительно что-то неладное... - тихо бормоча себе под нос, Рюдзи невольно впился взглядом в свои ступни. Правый - черного цвета. Левый - темно-синего.
Это была прискорбная оплошность, которую он, добравшись до школы, впервые заметил перед обувным шкафчиком, когда намеревался переобуться из уличных мокасин в сменные туфли. Теперь уже ничего нельзя поделать, вдобавок это сильно бросается в глаза. Хотя оттенки явно отличаются, почему я такую ошибку...?
Однако времени на раздумья не было. Возле входных дверей для почти опоздавших стоял завуч и со словами: "Поторапливайтесь, поторапливайтесь", - продолжал подгонять вошедших учеников. Рюдзи, все так же слегка потупившись, чтобы не разгневать преподавателя, тоже продемонстрировал прыть и, поднимаясь по лестнице, направлялся в аудиторию. Тем не менее. На последней ступеньке мальчик изрядно оступился и очень сильно ударился голенью. Не в состоянии произнести ни звука, он был на грани потери сознания, и его грозные как у сумасшедшего глаза сузились, что заставило бессмысленно испугаться учеников младших классов, которым выпало несчастье проходить мимо.
