Елена Сафронова - Жители ноосферы
— Лети, голубь!.. Карман пуст — не садись играть, даже по маленькой!
Пашка треснулся лбом о бак с кипятком и слегка обварил шевелюру. На него тут же с удовольствием и знанием дела заорала проводница. Пашка же откусывал ломти затхлого воздуха, давился ими и не мог даже стонать по поводу максимально болезненной для мужчины травмы…
Пришел в себя Пашка только на перроне Ярославского вокзала. Но так и не соотнес пощечину, брошенную Нине, с ударом, вернувшимся от профессиональных шулеров.
Сработал закон компенсации, самый жестокий и неотвратимый из всех законов природы — и Пашка сам не заметил, как, меняя женщин ради — думалось ему — противодействия старости и смерти, попал в зависимость от их лукавого и сладкоречивого племени. Пашка подсел, будто на героин, на фигуры с мягкими формами, на безволосые личики, на сладкие губы и приятственные речи. Не он успел осознать необходимость каждый месяц обретать новую подругу — ему на это указали. Друзья гоготали, мама вздыхала… Пашка рванулся, ан поздно! — он уже был в тисках инстинкта, да не продолжения рода, а банального поиска все новых удовольствий.
А что параллельно с профессиональной ловлей на живца дочерей Евы житель ноосферы, временно командированный на землю, все больше втягивался в объятия зеленого змия, — так ведь и сей порок поэтам простителен и даже предписан…
Однажды некие светлые головы, из которых поэзия не вытравила объективного осознания мира, затеяли бизнес-проект — создали кафе-клубы, взяв для образца знаменитую «Бродячую собаку». В этих заведениях для эстетов вместе с люля-кебабами подавали отлично разделанных и поданных под пикантным соусом поэтов, бардов, рок-авторов — с гарниром из художников, театралов, киношников, густо присоленных и приперченных журналистами продвинутых газет и журналов. Там предполагалась постоянно действующая концертная программа. И нужен оказался постоянно действующий (живущий на работе) конферансье. Занятые эстеты с прохладцей отнеслись к перспективе с головой ухнуть в сомнительное на первых порах начинание. Кто соглашался быть ведущим, тот не устраивал организаторов или спонсоров — обычное дело. Так выбор пал на Пашку. Зная его неуправляемый нрав, предлагали работу опасливо… но Пашка с энтузиазмом согласился. Более того — взялся, попробовал и получилось!
«Весь вечер с вами ведущий, поэт Павел Грибов!»
Авторский проект «Пикировки» Павла Грибова состоял в парных вечерах маститых литературных львов и подающих надежды гениев. Павел сам пошел искать гениев по столице и не смог миновать литературный институт.
…Глаза у Милены были черными и приманчивыми — к таким намертво прикипают мужчины. Пашка, забредший полюбопытствовать, каких подлетков ставит на крыло его пожилой мастер, и затаившийся на последней скамье, еще не знал, как зовут девушку, сидящую в уголке аудитории. Но охотничий инстинкт повел его нос в сторону источника дразнящего запаха — молоденькой и хорошенькой добычи. Пашка расположился за партой так, чтобы получше рассмотреть девушку, и заключил: то, что надо! — потер ладони и перешел в наступление.
Наступление затянулось. Девушке очень понравилось быть королевой вечера, который он («Ой! Сам Павел Грибов? Это вы, да?») учредил в «Перадоре» в ее честь.
Сразу же после вечера Пашка отметил, что здорово влип — ибо не затащил девушку в койку, а начал планировать новые глупости. Узнав о бенефисе знаменитой поэтессы, живой легенды шестидесятых, в ЦДЛ, Грибов через карман вывернулся, чтобы упросить звезду пригласить молодежь с поздравлениями, и та милостиво позволила — а возглавила ассамблею «Слово преемникам!» Милена. За «преемников» разгневанная львица в буфете ЦДЛ треснула Пашку зонтиком и сообщила много нелестного, но Пашка, прыгая мячиком, увертывался от ударов, хохотал и не отбрехивался — потому, что на него глазела Милена. Ее прельстила публикация в «Знамени» и пятиминутка в «Книжной полке» на «Радио России». Не то чтобы она не понимала, чего ради для нее так старается «сам Павел Грибов», но когда влюбленный клал ей на плечо руку и придвигался губами, девушка делала жалко-испуганное лицо и стремилась освободиться… Больше месяца стремилась, но наконец-то…
Пашка старался не думать, что стена девичьего смущения пала в награду за размещенные в сборнике «Девять отражений» стихи Милены.
И в эту голубиную идиллию томным сентябрьским вечером вторгся дротик, пущенный умелой дланью Провидения. Это я.
Милена или Инна? Глупый вопрос! Конечно, обе!
Два месяца смятения чувств, беготни от одной к другой, то лед, то пламень в постели, «Пашка, читал — в „Сей-Час-Же“ про Савинского написали — интересно, кто?..», шорох полосы А3, полприпадка от бешенства, газета летит в красивое недоуменное лицо, подстилка чертова, Инка, Инночка, Иннуха, сволочь, что ж ты натворила?!
— Ничего особенного не натворила, — сказала я ему. — Очень хотела тебя простить, Пашка, но поначалу не могла. Теперь же ты меня прости…
Не смогла удержаться — прочитала ему великое женское:
За все, за все меня прости,Мой милый, что тебе я сделала!
Ладонь обмякла, разжалась, и чахлые астры освобожденно упали на землю, прошуршав о чем-то своем с кучами совсем уже выжатой после нашего «спиритического сеанса», окончательно погасшей, разлагающейся на глазах палой листвы.
Глава 8
Я ничего не говорю о своей работе. О своей профессии, тяжелой, проклятой, подлой, нежно любимой, единственной и незаменимой журналистике. Что трепаться? Работала тяжело и упорно, как ниггер. Особо похож на плантацию сахарного тростника был еженедельник «Сей-Час-Же», куда я переметнулась после публикации о Савинском, стоившей мне любовника, а Грибову, вероятно, жизни. Каждый день мы пикировались с замредактора Галиной Венедиктовной. Она с первого дня меня обожала неподдельной крупнокалиберной женской ненавистью. Мелкие подставы по службе, придирки к текстам и включенный по мою душу секундомер на проходной были ежедневным оружием Г. В. А коли выпадал шанс ударить побольнее, самый низкий, она им сладострастно пользовалась. Компромат собирался для увольнения, ежу ясно. Я не расслаблялась — снова искала пути отхода.
Мой рассказ отнюдь не о газетчиках, а об атлантах — жителях ноосферы…
Как-то Г. В. догрызла меня буквально до костей. Сидя за компом, я аж раскачивалась от замаскированной боли. «Дятлов» в редакции было предостаточно, и все они кормились из надушенных ручек Г. В., руководившей редакцией, пока главный развлекался то в Куршавеле, то на Гавайях, то бишь одиннадцать месяцев в году — грех было показать им, как меня зацепили! И пролистала я порталы трудоустройства… И прочие информационные сайты… И снизошло на меня сатори — не иначе, Грибов расщедрился на посмертный подарок! Просто вспомнилось, что год или более он кормился с собственного творческого проекта «Ангаже». Был «Ангаже», может, и не доходен, но престижен…
Тут же, поминутно озираясь, я настучала на компе концепцию литературного субпортала крупного информационно-публицистического сайта, посвященного забытым или малоизвестным современным поэтам. И даже родила несколько идей коммерческой подпитки этого сайта, не столь наивных, как меценатство. Рассудив, что могу это делать единолично за стабильную зарплату, а в свободное время подрабатывать рекламными статьями, на коих уже точно собаку съела. Успела скинуть текст сама себе в почту за три секунды до появления Г. В. со словами: «Наша Инночка, точно перезрелая тургеневская девушка, опять мечтает не пойми о чем… Инночка, чтоб твои мечты стали явью, вечером идешь на мужской стриптиз. Большое фото и три, максимум пять строчек текста. Безо всяких твоих умозаключений — голая фактура! Вход в клуб полторы тысячи, думаю, тебе на это денег хватит…» Я сердечно поблагодарила заботливую начальницу.
Через несколько дней я стояла перед шефом-координатором портала «Ля-русс. ру» — молодящимся, в богемном облачении, с пирсингом на брови: «Слушаю тебя, солнышко! На „ты“ не в претензии? С такой пилоткой отчества излишни, без базара!» — и говорила ему, от волнения жестикулируя:
— Ты знаешь, если вдуматься, литераторы — очень несчастные люди. Они ничего не стоят без нас, журналистов. То есть сами по себе, конечно, стоят, некоторые, но мы формируем общественное мнение. Пресса на сегодняшний день его сформировала единицам. И не факт, что всегда справедливое. И не факт, что мы протрубили, кому нужно… Кто более заслуживал… СМИ словно прожектор направили в открытое море и осветили верхушку айсберга. Какая глыба там, под водой, никто не знает… Нам же в плюс пойдет, если мы эту ошибку исправим, этот неверный подход — по верхам — переломим…
— Ты чего хочешь, Инна? — переспрашивал меня шеф, озабоченно потирая лоб под яркой банданой.
