Василий Федорович - Faciam lit mei mernineris
Общее для прикладного бега во всем его многообразии – организованный характер отступления. К успеху приходили лишь те, для кого это было прямым продолжением нападения, с сохранением группового взаимодействия – а не заканчивалось хаотичным разбеганием по кустам от накрытого тела.
Прямое действие. Боевое ремесло - II
Из всех искусств между тем важнейшим для бригад было искусство применения аргументов – именно того, от чего отказался околофутбол. Как мы помним, личный состав даже успешных коллективов часто состоял из очень посредственных бойцов, а требования к «акциям» с некоторых пор предъявлялись довольно серьезные. Легковесная молодежь сталкивалась и с ножами для шаурмы, и с просто крупными и здоровыми объектами, у которых иной раз встречались и стволы – от газовых до боевых.
Такая ситуация требовала тактического превосходства – которое достигалось во-первых организационно, а во-вторых за счет применения надлежащих средств.
Для современной публики, воспитанной на доктрине оружия для целей «самообороны», нижеследующие рассуждения покажутся достаточно странными и непонятными – поскольку самооборонные доктрины и наше «боевое ремесло» находятся по разные стороны баррикад.
В основе «самооборонного» подхода к применению оружия лежит мысль как остановить посягательство на твою персону, и ключевую роль имеет именно останавливающее действие. Также важно то, что оружие дает возможность отбиться там, где без него это сделать невозможно. Поэтому актуальны быстрые системы ношения, мощные патроны, ножи с эффективной геометрией.
Для «бригады» же смысл оружия не в этом. Требуемого результата – покалечить или убить, можно добиться и без оного, так как если человека долго-долго бить толпой, то от этого он испортится, рано или поздно. Тактическое преимущество у организованной бригады и так колоссальное… так зачем же оружие?
Применение средств давало преступникам самый главный ресурс – время. Считанные секунды занимала обработка одной жертвы, а это раскрывало новые горизонты – например делала возможным зачистку мини-рынка, или нападение на нескольких потерпевших силами компактного состава. Никогда или практически никогда оружие не использовалось в симметричном конфликте – партизанская тактика была основана на всяческом уклонении от оного. Поскольку финишем всегда было бегство, это накладывало ряд требований на арсенал для охоты на людей. Во-первых средства должны были быть дешевыми и доступными, во-вторых – тихими, а в-третьих – компактными. Ножи, молотки, отвертки, заточки, комактные дубинки и недлинные обрезки железных труб и арматуры – все это нашло широкое применение у «акционеров».
Ударно-дробящие средства отлично зарекомендовали себя за два качества: высокое останавливающее действие и минимальный риск испачкаться в крови. Несколько ударов арматуриной по ногам снижали подвижность жертвы, а несомненным лидером практики был конечно же молоток. Не каждый молоток подходит для этой цели – большинство столярных и слесарных изделий слишком тяжелы, инерционны и ими попросту неудобно драться. Другое дело молоток типа керна – легкий, миниатюрный, с минимальной площадью бойка и довольно острым клинышком с другой стороны. К рукоятке привязыватся веревка, вторым концом на запястье, головка молотка берется в руку, а рукоять заправляется в рукав. Достаточно просто разжать пальцы, и из воздуха материализуется отличный легкий чекан – маневренный и управляемый. Эта штука способна наносить проникающие ранения, так как за счет малой площади замечательно пробивает цель. Были свои ценители этого средства, добившись немалого успеха во внезапном применении по цели. Молоток – прекрасный инструмент для первого удара. Несомненные недостатки оного – все-таки ограниченная применимость в драке и неудобство постоянного ношения.
Как несложно догадаться, настоящий «король» оружия нападения – Его величество нож. Эта тема мною очень любима и мне близка, поэтому немного подробнее остановлюсь на технике и тактике этого специфического применения ножа.
Если проанализировать особенности криминального применения ножа, то будут очень заметны отличия и тактически выгодных моделей, и техники от основ привычного нам ножевого боя. Практически нет такого действия как «порез», отсутствуют фехтовальные мотивы, да и сами ножи – как правило совершенно тупые, по форме приближенные к стилету или просто узкому колющему клинку. Происходит это потому, что если в спортивном ножевом бое большинство имеет намерение тренироваться без явного намерения применять, то в «бригадах» все с точностью до наоборот: есть намерение применять без какого-либо желания тренироваться и что-то изучать. С личным уровнем каждого бойца в ноже происходит то же самое что с рукопашными навыками – гораздо эффективнее работать не над улучшением техники владения инструментом, а над тактикой эффективного группового нападения. В симметричном поединке сложно нанести пять-шесть уколов в фатальные зоны даже по безоружному, когда тот готов дорого продать свою жизнь. А если на жертве висят еще двое соратников – ножевик может нанести и двадцать ударов, причем выцеливая и не спеша. Были в движении и свои мастера этого благородного ремесла, но в основной своей массе практики умели быстро и серийно колоть жертву до полного упокоения цели. Рост личного уровня проявлялся в уменьшении малорезультативных тычков по чем попало в пользу адресного поражения уязвимых зон. Тут есть свои нюансы.
Во-первых, крови в человеке довольно-таки много, и при нанесении ран с большой площадью или задевающих сосуды, ухлыздано будет все вокруг, а с заляпанной кровью одеждой еще до дома надо добраться. Когда бьют руками например одевают нитяные перчатки и подворачивают рукава. Поэтому же крайне нежелательно поражать ножом голову и шею кроме контрольного добивания, и по этой же причине практически у всех криминальных культур ножи для преступников стремились к форме стилета, а также уважением пользовались отвертки и шаберы. Высокое останавливающее действие широкого клинка с шириной раны компенсировалось серийностью и глубиной близко расположенных уколов – причем со стороны порой слышно было только хлопки от пробиваемой уколом одежды. Кровь вообще не выходила наружу – оставаясь где-то под курткой. Такие ранения не валят с ног сразу, порой на адреналине жертва вообще их не чувствует. Но заметно теряет в скорости, и уже никуда не может деться от остальных радостей в виде летящих ботинок и аргументов. Если нужно быстро посадить человека на жопу используя нож, практика родила три технических действия: укол в солнечное сплетение, укол под основание ягодицы и укол в пах.
Во-вторых, нож в общих групповых действиях должен быть грамотно вписан тактически. Очень мало было мастеров сольных партий с ножом – все-таки там нужно уметь им драться в условиях, близких к симметричным. Интересуясь изучением этого вопроса, я немало времени потратил на общение с ними – но именно в этой части ремесла ничего сверхъестественного не увидел. А вот в тактике группового нападения свои ноу-хау практика родила. Грамотный ножевик до последнего скрывал оружие, а во время нападения держался на расстоянии пары шагов от свалки – выискивая место для атаки и подхода к жертве. Как только соратники поворачивали оную боком или спиной – тут-то и следовал рывок к цели… и быстрое нанесение серии уколов. Большим почтением для этого пользовался кстати презираемый большинством основоположников ножа обратный хват – особенно для поражения цели сверху вниз, когда хотя бы нагнули к земле, или уже уронили.
В-третьих, именно нож культивировался в бригадах как личное оружие самообороны каждого бойца. Где-то за отсутствие ножа бойца штрафовали соратники, где-то использовались средства пропаганды – «без ножа ты лох и терпила», ну а кто-то правильные выводы делал самостоятельно. Даже при очень примитивной технике у человека без единого ограничителя перед его применением спонтанные драки выходили неплохо, что повышало безопасность жизнедеятельности бойца за пределами охотничьих вылазок. Иногда нож служил и способом разрешения междуусобных конфликтов, хоть и относительно редко – чаще хватало драки. Но мастеров короткого клинка сильно опасались задевать, а история движа хранит смешные моменты наподобие разрезанного крест-накрест ебала одного говорливого и непочтительного арийского воина. По сравнению с аналогичным эпизодом в Нефтеюганске потерпевшему повезло: на суровом севере за аналогичное прегрешение на морде вырезали свастику.
Какими были все эти изделия, действительно, а не в теории, боевые? Их отличала общая кондовость, дешевизна и примитивность изготовления. От самоделок до китайского ассортимента, но вещи были все с печатью рабочего инструмента. Арсенал бригады А. например выглядел не эстетичнее чем рабочий сундучок слесаря-сантехника: какие-то ржавые острые железки, отвертки, самодельные страшного вида дубины с шипами, сомнительного вида ножи. Из исторических параллелей могу вспомнить только наверное окопные самоделки времен Первой мировой – наверное схожие условия применения группами не слишком обученных бойцов, диктовали одинаковые конструкторские решения.
