Алексей Исаев - Солнца нет
– Собирательный образ? – вдруг спросил он.
– С натуры, – немного хвастливо отозвался Евгений.
Владимир поймал себя на мысли, что слегка завидует ему.
– И как называется?
– Моё Солнце, – ответил художник.
– Продайте... – вырвалось у делового посетителя.
Меньшиков отрицательно покачал головой.
– Ни за какие деньги, не продам и не подарю. Это лучшая моя работа.
– Понимаю, – разочарованно бросил Корсаров, после чего попросил Евгения написать ему цену за выбранные картины.
Довольный покупатель ушёл. Евгений же читал пришедшее сообщение по интернету.
Судья: «Оценил мой сюрприз? Надеюсь, менты тебя не обидели?»
Чума: «Ты, ублюдок, ты что наделал? Зачем друга убил?»
Меньшиков наивно ждал ответа. Часы шли, а сообщения не было.
Евгений смотрел телепередачу, когда прозвучал звонок в дверь. Он отворил, на пороге, ухмыляясь, стоял пьяный Семёнов с початой бутылкой водки.
– Меня не ждал? А я припёрся. Может, пустишь? Или мне тут ночевать?
Меньшиков без слов, жестом пригласил войти товарища. Теперь, они пили вместе, «мировая» перетекла в настоящую мужскую беседу за жизнь почти до утра.
Глава 37
В пензенском педагогическом институте началась большая перемена, и студенты толпой повалили в коридоры.
– Ну чё? Пойдём проветримся? Пивка перехватим? – спросил длинноволосый Ник своего друга.
– Не-е, в другой раз. Там в актовом зале, один чинушник выступать будет. Пойду, послушаю, – отказался от предложения худой угловатый очкарик.
У волосатого глаза на лоб полезли...
– Ты чё, братэло? Будешь слушать, как бухтит этот демагог?
– Ну да, а что такого?
– Ну, ты блин, в натуре даёшь! – изумился Ник. – Ладно, бывай. Потом расскажешь, как космические корабли бороздят большой театр! – добавил он, после чего влился в общий поток, ведущий к выходу. А его друг пошёл прямо к актовому залу.
Большое просторное помещение было не полностью заполнено, скажем честно, студенты не горели особым желанием пообщаться с очередным кандидатом в депутаты, поэтому половина из них явно скучала, присутствуя лишь из-за друзей, мечтая только о том, чтобы побыстрее будущий монолог завершился.
– Где этот чёртов словоблуд? – недовольно проговорил рыжий юноша, обращаясь к соседке по месту. Не успела она что-то сказать, а в зал спеша вошёл зрелый представительный мужчина в изысканном деловом костюме. Заняв место за трибуной, он с интересом окинул взглядом аудиторию.
– Прошу прощения за опоздание! – прозвучали первые слова Владимира Корсарова, на них никто не обратил внимания. Все вопросительно уставились на явившегося франта, не ожидая ничего, кроме дальнейшей скучной речи.
– Ну, дорогие друзья, не слишком рады меня видеть? – с усмешкой поинтересовался Корсаров. – И я вас отлично понимаю! Сколько вы видели выступлений всяких выскочек в дорогих костюмчиках? Сколько вы слышали разных клятв от них, увещеваний сделать вашу жизнь и жизнь вашего города лучше, достойней? Ваша реакция при моём появлении сказала мне о том, что молодое поколение уже никому не верит. И, по-моему, правильно делает! Знаете, я тоже стараюсь поменьше слушать политическую болтовню. Кроме скуки и разочарования она ни на что не наводит, – Владимир пристально посмотрел на студентов. – Поэтому я, вам сегодня ничего обещать не буду, а буду оперировать фактами и своими личными достижениями.
Оратор с удовлетворением заметил, что публика увлеклась его выступлением, он продолжил:
– Я, поддерживая губернатора, даю возможность заниматься вам в моём спортивном комплексе. Ещё у меня вызывает беспокойство состояние нашего уважаемого института, поэтому я решил его обновить. У меня есть мечта, конечно, я не всемогущий, но я попробую добиться её реализации, а именно возвести новый учебный комплекс. Так я к чему всё это? Вы молодёжь, будущее великой России! Она в ваших руках! Ребята, кроме вас ей не на кого надеяться. Учитесь лучше, чтоб помочь Родине воссиять всей величественностью своей, чтоб не одна гадина, там на Западе, не могла пренебрежительно о ней сказать. Представляете, они там до сих пор думают, что все мы ходим в ушанках с фуфайками под руку с медведями из тайги и танцуем под калинку-малинку! – громкий смех раздался в зале в ответ на это замечание, Владимир поднял руку в знак тишины, как римский сенатор со ступеней курии Гостилия. Зал смолк.
– Друзья... вы очень много значите, лично для меня, ещё больше вы значите для России. Скоро состоятся выборы в городскую думу, и ваши голоса решат будущее вашего города. Если всё то, о чём я только сейчас говорил, вас хоть капельку затронуло, то я ваш кандидат! Обещаю лично каждому из вас, после своего избрания, разогнать к чёртовой матери всех ленивых бездельников, казнокрадов, бессовестных взяточников и прочую ересь, без толку просиживающую служебные кресла. Даю слово. Улучшать качество образования, его доступность, благоустроить жизнь Пензы в целом. С вашей помощью, я это обязательно выполню и наведу порядок в больной системе города. Ребята, давайте сообща сделаем нашу удивительно великую, но вместе с тем удивительно несчастную родину по-настоящему счастливой, – Владимир обратил внимания на сидящего в первом ряду Меньшикова. – СМИ, как четвёртая власть, тоже должна внести свой посильный вклад в это почётное дело, – с улыбкой закончил он.
Конференция подошла к концу. Довольный Корсаров, приметив Меньшикова с очаровательной девушкой, подошёл, нарушив их беседу.
– Теперь я, кажется, понимаю, с кого писалась картина, которую мне не продали, – вкрадчиво с улыбкой произнёс он, пялясь на китаянку.
Она смутилась.
– Скромность вам к лицу, – добавил будущий депутат.
– Спасибо, – вместо Донгмэй ответил Евгений, клоунски улыбаясь.
Глава 38
Микола молча отворил дверь третьей камеры, женщина, уже отвыкшая от его появлений замерла от неожиданности.
– Шахида, пойдём тебя ждут, – сказал украинец понуро.
Чеченка поднялась с тахты и потупив взгляд пошла к выходу.
– Я давно тебя не видела... – обронила она, поравнявшись с охранником.
– Поостеречься нам надо, – ответил тот, выводя девушку.
Они шли по тусклому, навевающему апатию, коридору, пока наконец Микола не отворил перед ней дверь некого просторного кабинета, посреди которого стоял стол. За ним сидел цыган, пристально смотря чёрными глазами на явившихся людей.
– Заключённая доставлена, как вы просили, Денис Владимирович, – сообщил усач.
– Оставь нас, Николай, – велел Роев, голос его был спокоен, но в нём читалась угроза.
Хохол затворил дверь с обратной стороны, Шахида стояла безмолвно, смотря на обставленный едой широкий стол. Здесь были фрукты, вино, закуска.
– Проходи, садись, – пригласил хозяин подземелья. Арестантка послушно села на свободный стул, располагавшийся на противоположной стороне от мужчины. Он налил ей бокал вина, придвинул виноградную гроздь.
– Угощайся, не бойся.
Шахида пригубила от бокала, отщипнула винограда.
– Зачем я здесь? – спросила она.
Цыган смотрел на неё изучающе.
– Я тебе сейчас кое-что предложу, думаю, ты не откажешься, – уверено проговорил он, затем отпил вина. – Послушай... Ты понимаешь, что тебя здесь в итоге ждёт, в этой консервной банке? В лучшем случае тебя просто убьют, в худшем тебя ожидают пытки и изнасилование. Но если ты примешь моё условие, то я обещаю тебе свободу и даже денег дам на первое время. Моё слово.
– Ты много обещаешь... а что мне надо отдать взамен? – прервала его чеченка.
Роев потёр свои пухлые губы.
– Есть один человек, который очень давно и очень надоедливо мешается мне. Но всему есть предел, я порядком устал от него, пора с ним разобраться, – с этими словами цыган достал цветную фотографию Корсарова и вручил её девушке. Она внимательно всмотрелась в изображение солидного бизнесмена, а Роев продолжил:
– Его надо убрать! Демонстративно. И чем быстрее, тем лучше. План таков: скоро состоится его выступление на площади перед народом, ты будешь изображать молодую мамашу. У тебя будет коляска, но вместо ребёнка там будет бомба с таймером. Ты должна как можно ближе подойти к объекту и в определённый момент толкнуть коляску к трибуне, после этого у тебя будет время убежать. Потом я рассчитаюсь с тобой и надеюсь, мы больше никогда не увидимся, – закончил хозяин. – Ну как, ты согласна?
– Разве у меня есть выбор? – не раздумывая, ответила Шахида.
– Я рад, – произнёс цыган, поднимая бокал.
Глава 39
Угрюмо последнее пристанище, угрюмо, но гостеприимно. Оно всегда радо видеть новые лица в своей колыбели, ей плевать на то, кто пожаловал на погост, нищий бродяга или всемогущий король. Оно не делает между ними различий, и всем предоставляет одинаковые условия проживания, уж этого у него не отнять. Жизнь и смерть – дуры грязные, ходят за руки держатся, кончилась жизнь, смерть о тебе позаботится...
