Роман Волков - Клеймо Чернобога
Слепов и Шнырков поздоровались и отошли в сторону.
— Что с пацаном?
— Да машина взорвалась. Слышал?
— Хватит врать, Серега. Ты его ухайдакал?
— Володя, давай без этих ментовских глупостей. — Он подошел к парню. — Эй, как там тебя? Нормально у тебя все?
— Нормально, — буркнул тот, — я домой можно пойду? Я претензий ни к кому не имею.
— Какие разговоры, дорогой! Беги, конечно! Лицо зеленкой смажь — очень помогает.
Парень поднялся, и еле волоча ноги, поковылял без оглядки в сторону деревни. Слепов строго посмотрел на Шныркова.
— Если ты скажешь, что сюда приехал полюбоваться красотой суровой северной природы, извини, Серега, но я тобой по-другому буду говорить. Не люблю, когда мне свои же в глаза врут.
— Представь себе, Володя. Любуюсь красотой. Иногда, знаешь, так хочется бросить все к чертовой матери, ехать и любоваться питерским краем. Вот ребят своих тоже взял, — он кивнул на джипы, — пусть прочищают фибры души.
— Врешь ты, Серега. Ты ищешь Палачей. В первый раз тело нашли неподалеку отсюда. Да и знаю я, что «Бульдог» ваш тоже это дело ведет.
— Может да, а может, и нет. Вы ведь мне тоже не помогаете, информацией не делитесь.
— Сергей, мы же одну работу делаем! Ты что-то знаешь, расскажи, прошу по-человечески! Я тоже с тобой сведениями поделюсь!
— И какими же? Что тут бритые малолетки не замешаны? Это я и без тебя знаю. А тебе известно, что вон в той деревне азерского бандита вчера зарезали?
— Не знаю…
— Уже выехала туда опергруппа. Только почему-то в ней одни азеры. Как так может быть? Что в РОВД уже русских оперов нет, что ли? Неладно что-то в Датском королевстве, Володя. Ну, скажи, что знаешь, я тоже в долгу не останусь. Хоть и знаю я и побольше твоего.
Владимир почти не раздумывал. Он знал, что у Шныркова наверняка есть нужная информация.
— Не знал ничего этот малолетка. На понт хотел взять, уродец. Ну а в Питере… Опросил я скинов по городу. Без толку все. Говорил с одним дядькой, бывшим лидером Псковского РНЕ. Он говорит мне: вообще не там вы ищете. У скинов не та тактика, не та организация. Они больше спонтанно действуют. А уж чтобы клеймо изготавливать, головы мечом отрубать — это смешно просто. Так что мое направление — выстрел в небо. А чеченцы, они сами расследование ведут, сказали, что Палачи эти — серьезная организация, люди у нее по всей России, но первый удар решили нанести в северной столице. И самое главное — сказали, что звать главного человека Мокшан. Я, правда, особенно им не доверяю. Хорошо, хоть не сказали — Путин. По базе посмотрел — нет такого.
— Ну, вот по поводу именно первого удара я не уверен. Я вот читал по сводкам, что в Поволжье абсолютно сходная картина была. И тоже, кстати, скины там руку приложили.
— Где?
— В Пензе, в Поволжье. Тоже головы цыганам отрубили. Более того, виновный сдался с повинной. Вроде бы мстил за девушку, над которой те цыгане надругались. Я звонил туда знакомым ребятам, говорят — скинхед это, причем какой-то серьезный, основа движа. Всеволод Ведонцев зовут. — Шнырков вынул из папки и протянул Слепову цветную копию фотографии бритого светлоглазого крепыша. — Так знаешь, что самое интересное?
— Что? — Спросил Владимир, чувствуя, что рот у него неприлично широко раскрыт.
— Неделю назад он бежал. Во время проведения следственного эксперимента. Его скоро в федеральный розыск объявят, но видать, парень серьезный. Связи у него по всей планете, скорее всего, его не найдут вообще никогда. Но дело вот в чем. Прикинул я, что волне мог он и с Палачами быть связан. В Питер он часто ездил, это все показали. А я потом на работу к нему позвонил, на завод, все его командировки, когда он сюда ездил, совпали с убийствами. Опытом обменивался, в общем. Во время обыска ничего у него не нашли: матерый подпольщик попался. Но несколько заграничных и иногородних телефонов у него нарыли. Пробили — ну там ерунда всякая, а самый интересный — Питерский телефон. Наш то есть — Центр изучения славянской культуры. Походил я в этом центре, повертелся, Лешку — младшего помощника своего — отправил, а толку нет. Чую, есть там что-то, а что — понять не могу. Да и предъявить нечего. Жаль упустили этого Ведонцева, вот где у веревочки хвостик-то.
Ну и самое главное, что очень хорошо срастается. Мокшан, — усмехнулся Шнырков, — это городок под Пензой. Речка там Мокша, и городок так называется. Я уж изучил там все. Не слишком ли много совпадений? Ну а больше я и сам не знаю. Одно только чую: не так здесь все просто, как кажется. О, вот и мой юный друг, Буль-младший идет. Подрастающее поколение. Принимает, кстати, посильное участие в деле Палача. Даже засланным казачком к скинам ходил, только ничего и не нашел. Познакомить?
Однако из машины помимо Лехи выбежали еще и Костя с Владой.
— Что еще за детсад? — удивился Слепов.
— Да друзья Лешкины. Местные. Не знаю только, зачем он их сюда притащил.
Леха сунулся в приоткрытое окно со стороны Шныркова и затараторил:
— Петрович, мы тут с ребятами подумали и поняли кое-что. Сейчас расскажем. Познакомьтесь — это Костя и Влада. Они нам помогать будут.
— Алексей! — Шнырков с укором глянул на Леху, словно безмолвно говоря «ну что ты из серьезного расследования делаешь «Тимура и его команду»? Еще бы всей деревне рассказал, что мы делаем и что знаем!» Но Леха так же безмолвно отвечал «Что хочу, то и делаю. Не забудь, что батя сказал про мое участие в этом деле!» Шнырков усмехнулся («Вот звереныш растет!») и сказал вслух:
— Ладно, говорите. Это капитан Слепов из уголовного розыска. Он тоже послушает.
Все пятеро разместились у капота джипа над кучей фотографий, и Влада взяла слово:
— Я, конечно, не знаю, может, вы это уже все давно знаете… Я просто насчет этого самого клейма думала. Что оно означает? Вы ведь говорили со специалистами по геральдике?
Слепов покачал головой:
— Нет, тут и так понятно. Свастика Гитлеровской Германии. Древнеарийский солярный символ. Мы все ж таки тоже не лаптем щи хлебаем.
— И поэтому первые на подозрении — неонацисты?
— Ну а кто же еще?
Влада показала на фотографию, где крупно был зафиксирован ожог от клейма. А вот, видите, здесь видно значки такие? Прямо на луче свастики?
— Это руны, — со знанием дела ответил Владимир, чувствуя какое-то странное озарение, — древнегерманские и скандинавские символы. Меня это тоже заинтересовало. Носили показывать разным специалистам из университета. Но нам там ответили, что это — чушь. Что мало того, что это вообще ничего не означает, но и что некоторых рун — значков этих самых — в природе просто не существует. То есть выходит, что несколько рун действительно реальные, некоторые — неправильно написанные, но тоже реальные, а некоторые — просто рунообразные значки. Что здесь написано, дай-ка… Тафобон…Раимиовт… какой-то…То есть Палач либо сам их придумал, либо это просто стилизация под древнюю Германию. Потому мы и решили, что это скорее всего малолетки — решили приобщиться к Третьему Рейху. А поскольку ничего не знают, наобум на своем клейме значки вырезали — похоже и ладно!
Влада прокашлялась, все на нее смотрели.
— У Гитлера свастика, — начала она, — была повернута направо, по часовой стрелке.
— Правильно, по ходу Солнца, — согласился Шнырков. — И здесь точно так же. Еще один факт в пользу нацистов.
Влада кивнула.
— Просто если свастика повернута направо, значит она посвящена Солнцу. А если влево, то наоборот, правильно? — Тут Влада подняла фотографию и перевернула ее. — Видите на просвет? В зеркальном отражении у нас получается ночная свастика. И если внимательно присмотреться, — она направила снимок прямо на солнце, — то руны тоже становятся понятны.
— Ну-ка… — Слепов взял в руки фотографию долго смотрел на просвет.
— Ничего не понимаю. Я ж не специалист по мертвым языкам. Ты-то что здесь увидела? Бими… Боми… это вообще не знаю, что за крючок…
— Да вы не по латыни читайте! Не по-немецки! Русский это! Древнерусский точнее! Он просто написан этими значками! Видите?
Надпись в зеркальном виде гласила по-русски «ВОIМIАЧЪРНОБЪГА».
— Твердый знак не читается или читается как безударная гласная, пробелов между словами нет. — Торжествующе заключила Влада. — И получаем «Во имя Чернобога»!
— Что за чертовщина? А что за лапки спереди и сзади?
— Это руна зла. Не помню, как называется. Символ Чернобога — славянского бога разрушения, хаоса и ночи.
Владимир хмыкнул, водя пальцем по фотографии.
— Получается, — сказал он, — что Палач даже не удосужился правильно свою надпись на клейме выбить.
— Выбил обычно, без отражения, чтоб самому было понятно, — добавил Шнырков. — А ты, э-э-э, Влада, откуда это все знаешь?
— Меня этому научил один очень умный и очень интересный человек.
