Горан Петрович - Книга с местом для свиданий
Ко всему сказанному следует добавить, что в этих письмах при их одновременном чтении возникло еще одно невидимое обстоятельство — карманные часы юноши вдруг сами собой пошли. Их пульс бился равномерно. Стрелки плавно скользили от одной римской цифры к другой, описывая бесконечные круги времени, вычлененного из времени.
37
Зародился ли у Анастаса Браницы уже тогда замысел, который позже охватил его полностью и вознес в высшие сферы, а потом безжалостно вернул к реальности, достоверно не известно. Был ли тому причиной замаячивший на горизонте ежегодный инспекционный визит в Белград господина Марселя Шампена и желание Анастаса таким способом противостоять сопернику — тоже неизвестно. Имелось ли у него в сентябре 1928 года ясное представление о том, на что он отважился, никто не знает, так же как никто не знает и ответа на бесчисленное множество других вопросов. Короче говоря, однажды, долгой ночью, выбранной им, чтобы писать письмо, он зашел гораздо дальше, чем позволяло все то, что он прежде читал, гораздо дальше, чем делали возможным все книги, вступил в ту область, по которой, как он наивно полагал, раньше никто еще не проходил.
Удивленная изменением тона обращения, Натали Увиль громко спросила, сопровождая такое первое его письмо движением указательного пальца по строчкам:
— Анастас, что это?
— Роман. Это будет роман, и мы станем его единственными действующими лицами. Большой роман со счастливым концом, — улыбнулся он и гордо выкатил грудь.
— Правда? — спросила она, боясь моргнуть и этим прервать его речь.
— Да. Вот увидите. Я все там устрою для нас с вами. Вам остается только высказать свои пожелания... — Он показал рукой, стараясь охватить как можно большее пространство, как можно дальше от всех известных книг, на поросшую лесом долину между хребтами пепельно-серых гор с вершинами под вечным снегом, на реку, которая текла неизвестно откуда и неизвестно куда...
Зная, насколько девушка любит описания природы, Анастас Браница сначала проложил дорогу, следя за тем, чтобы она изобиловала поворотами, за каждым из которых открывался бы новый, еще более прекрасный, чем прежде, пейзаж. Потом он занялся благоустройством огромного луга, на котором собирался поставить их дом. Одновременно с нивелировочными работами непосредственно на отведенном для строительства участке он, не желая, чтобы по пригородам Белграда разнеслись слухи о его проекте, вступил в переговоры с уважаемыми проектировщиками из Пешта — Лаврентием Балагачем и Паулусом Винтером, — особо не беспокоясь о том, сколько они запросят за расчеты и чертежи, и потребовав от них лишь одного — придумать такую виллу, какой нигде больше нет. Вскоре после того, как он выплатил им запрошенную, весьма и весьма солидную сумму, к нему начали поступать эскизы на прозрачно-голубой кальке, и он, испытывая мучительные трудности, принялся переводить линию за линией в слова и фразы. На одно только описание фундамента ему пришлось потратить целых пять писем, каждое по восемь страниц, а одновременно, чтобы не особенно утомлять мадемуазель Натали Увиль обилием строительных деталей, он начал разбивку сада вокруг особняка. С каждой неделей прогресс был все очевиднее, она с интересом читала эти длинные письма, следя за его объяснениями задуманного, вникая в то, что будет здесь, а что там, и теперь уже и сама была отчасти способна оценить величину этого эпистолярного романа, этой рукописи.
— А не могли бы мы устроить и стеклянный павильон, и еще пруд с рыбами возле него? — спрашивала она, склонившись над письмом в своей комнате арендованного дома на Сеняке.
— Только прикажите, все, что пожелаете, моя дорогая... — с готовностью откликался он у себя на Великом Врачаре, крепко сжимая обеими руками копию письма.
38
— Vous n'y etes pas. Уж не знаю, чего им не хватает?! Вы, молодежь, только и знаете, что капризничать!
Обычная инспекционная поездка Марселя Шампена снова прошла под знаком засахаренных изъяснений в симпатии, металлическая коробка на этот раз была другого цвета, фольга тоже поблескивала иначе, но оказалось, что разница только в упаковке, вкус комплиментов остался тем же, что и в предыдущие годы, и из всего этого великолепия потенциальная невеста попробовала лишь два миньона, да и то просто ради приличия. И несмотря на подаренный платочек с монограммой, вышитый ее руками, несмотря на три подряд тура вальса, исполненные безукоризненно, несмотря на то что девушка уверенно ориентировалась в процентах и промилле производства меди, вице-президент не попросил руки дочери своего инженера по эксплуатационным и изыскательским работам. Мадам Дидье была разочарована, она потребовала и получила прибавку к жалованью, отложив на некоторое время свое возвращение во Францию, взяв на себя обязательство довести до конца дело с венчанием своей воспитанницы и все чаще и чаще лакомясь подаренными засахаренными комплиментами, хотя предназначались они отнюдь не ей.
— C'est bien savoupreux. Не хотите — не надо. А мне нравится. О, будь я в вашем возрасте... — наставница явно злоупотребляла содержимым металлической коробки и мало-помалу добралась до самого ее дна, уничтожив последние из сладкоречивых остатков визита господина Шампена.
Все это время и позже, после отъезда члена правления «Французской компании рудников Бора», Анастас Браница писал свои обширные письма и прятал их в книги Французско-сербской библиотеки, чтобы сразу, в тот же день вместе со своей любимой прочитать их. Писал он все более мелкими буквами, стараясь вместить как можно больше содержания на одной странице, чтобы толщина вложенных в книгу листов не выдала их, и пользовался особо тонкой и очень дорогой бумагой, чувствительной к самому мимолетному прикосновению пера, бумагой с водяным знаком в виде контура вселенского древа, которая была изготовлена по его заказу на местной картонажно-бумажной фабрике Милана Вапы по образцам и технологии известнейших итальянских мастеров. В письмах он не просто перечислял то и се, а описывал, например, траву до такой степени мягкости, какой она и обладает, доподлинно передавая потрескивание каждой шишки на соснах, предугадывая движение облаков в разное время года, собственноручно обтесывая каждый камень для облицовки фундамента постепенно растущего дома.
Когда он видел, как она приближается к нему, сбросив туфли, босая, он понимал, что смог добиться большего, чем многие литераторы до него. Она шла с папкой для рисования под мышкой, спокойно ступая по траве, уверенная, что он осмотрел каждую пядь земли и очистил ее от шипов и колючек. Только однажды она повредила себе ногу, наступив на какое-то слово, вылезшее из давней давности и забытое здесь, кто знает когда. Мадам Дидье ничего не могла понять:
— C'est a vousque je parle? Вы хромаете?! Так вам и надо за то, что босиком ходите! Что за дикая привычка?!
О каком огромном труде Анастаса Браницы говорится здесь, можно лишь догадываться. Как и о том, сколько времени потребовалось на все это. Златана только ломала пальцы и тяжело вздыхала, оттого что молодой человек почти не выходил из своей комнаты, согнувшись над столом и отлучаясь только для дел, связанных с рукописью, например на фабрику Вапы за новыми пачками бумаги высшего качества или в город, в давно закрытую мелочную лавку «Удачная покупка» за новым пузырьком своих всегда фиолетовых чернил, за золотыми перьями, разноцветными ручками-вставочками, растрепанным герцеговинским табаком или книгами, необходимыми для продолжения работы.
— Господин Анастас, скоро зима, надо бы закупить дрова... Хотите, я поставлю тесто на булочки с абрикосовым джемом... Пора опять заштукатурить трещины на фасаде... Знаете, заложили фундамент обсерватории, теперь все называют наш Великий Врачар Звездарой... Господин Анастас, вы слышали, сегодня утром сообщили, что в парламенте убит хорватский депутат Радич... Его Величество, король Александр отменил Конституцию... Принят закон о новом названии государства и о его делении на области... Королевство Югославия, так мы теперь будем называться, состоит из девяти бановин... — Служанка пыталась вернуть его к повседневной жизни.
— Не сейчас, позже... Решайте сами... Не будем об этом, у меня есть более важные дела... Надо же... А какое это имеет отношение ко мне... Оставьте вы эту политику... История меня не интересует... Пусть делают что хотят... — отказывался он хотя бы на минуту окунуться в реальность. Желая, видимо, вызвать восхищение Натали Увиль, а может быть, оттого, что даже мельчайшую мелочь ему хотелось довести до совершенства, Анастас Браница еще чаще, чем раньше, обращался к книгам, готовый перечитать сотни страниц только для того, чтобы создать хотя бы приблизительное описание одной-единственной детали. И разумеется, благодаря этому он превратился в лучшего покупателя книжных магазинов Гецы Кона, Светислава Б. Цвияновича и «Пеликана» Гаврилы Димитриевича и завсегдатая Национальной библиотеки, снова открытой для публики в здании на Косанчичевом венце, по прошествии многих лет, потребовавшихся, чтобы залечить раны от военных разрушений и повреждений. Он вступил в переписку с известнейшим специалистом по паркам Пьером Боссаром, профессором парижской Национальной школы хортикультуры, заказав ему проект сада, который соединил бы в себе элегантность Версальского парка, символику ренессансных парков-лабиринтов, изощренность мавританских фонтанов, скромную красоту альпинариев, местных и экзотических растений, расплатившись за проект и советы Боссара, разумеется, более чем щедро. Он консультировался со специалистами во всех областях: с каменотесами, профессорами логики, любителями головоломок, биологами, типографскими наборщиками, землемерами, копальщиками колодцев, геологами, колдунами, астрономами, стеклодувами, статистиками, рассказывая о своих планах всем понемногу и никому не открывая всей полноты замысла своего литературного первенца. Советовался, не стесняясь, и на рынках — Каленичевом и Зеленом венце — приобретая кое-что у крестьян, которых брала оторопь при виде этого чудака, который дает новую серебряную монету за каждое слово, которого никогда раньше не слыхал. Он этим прославился настолько, что к нему стали подходить на улицах или даже поджидать его возле дома на Великом Врачаре, теперь уже Звездаре, предлагая архаизмы, локализмы, диминутивы, неологизмы, синонимы, всевозможные редко встречающиеся разговорные формы и даже жаргонные выражения. Он скупал их все, независимо от того, нужны ли они ему были в данный момент. Служанке Златане приходилось разгонять эту стаю, собиравшуюся у дверей и жаждавшую воспользоваться страстью Анастаса ради того, чтобы добраться до легких денег.
