Пол Мюррей - Скиппи умирает
Никто не ожидал увидеть учителя литературы в ближайшее время, но он вернулся в школу уже на следующий день. Он никак не упоминал о случившемся, просто продолжил урок с того места, на котором в прошлый раз прервался. Кое-кто хихикал, свистел, отпускал двусмысленные шутки, но потом все замерло. Несколько недель спустя школьники услышали, что к Джиму вернулась жена.
Говард отлично помнит тот день — словно все это происходило вчера: и страницу книги на парте, и погоду за окном, и лица вокруг, а главное — лицо самого Слэттери: поначалу смущенное, словно мальчишки вдруг заговорили на каком-то непонятном жаргоне, а потом, когда он все понял, не столько оскорбленное за самого себя, сколько потрясенное — потрясенное тем, насколько жестокими могут быть его ученики. Тогда Говард впервые увидел это выражение лица у взрослого человека — ранимое, хрупкое, как будто тронь его — и он рассыплется на куски.
Но вот что забавно: хотя многие подробности того урока навсегда врезались в память Говарда, он никак не может припомнить — а участвовал ли он сам в том хоровом пении? Как он ни силится, он не может вспомнить эту единственную деталь: его мозг как будто стер, размыл ее, как размывают лицо осведомителя в каком-нибудь документальном телефильме. Сидел ли он молча, с отвращением скрестив руки, отказываясь открыть рот? Или он опустил голову, чтобы никто не видел — поет он с остальными или нет? Или, может быть, он — сидя в среднем ряду, в середине класса, прячась в общем потоке — тоже присоединился к общему пению и громко голосил с остальными? Усмехаясь этим другим, чтобы показать, что и ему кажется смешной такая забава? Но он не может этого вспомнить, не может и просто догадаться, как было дело. Ну не странно ли это?
Везучий кобель трахает смазливую русскую целку
Она напилась, ее можно трахать бутылкой
Сучка кричит, а ее трахают во все дырки пятеро жеребцов
Старушка не забыла, что такое трахаться!
Каждая картинка — это дверь к маленькому миру, и Карлу представляется, что все они плавают, как пузыри, где-то далеко в пустоте, привязанные к его компьютеру крошечными невидимыми ниточками. Внутри каждого пузыря сидит девушка, или, может, две девушки, с фаллоимитаторами, или с парнями, или с собакой, и все они только ждут, чтобы ты щелкнул по ним мышкой, — тогда из пустоты они перенесутся к тебе в компьютер. Никогда заранее не знаешь, что внутри каждого пузыря, пока не откроешь его. Может, девушка покажет только сиськи, а не письку, а может, вообще окажется гермафродитом. Картинки-дверцы похожи на обертку, в какую заворачивают фейерверки или конфеты, а то, что там внутри, спрятано как секрет.
— Я даже не говорю о любви! — орет внизу мама Карла на папу Карла. — Я об этом даже не говорю. Я говорю всего-навсего о простом, обычном уважении, которое ты должен проявлять ко мне, к своей жене. К своей жене!
— А почему ты это преподносишь мне как величайшую новость? — кричит в ответ отец. — Кто, интересно, оплачивает счета с твоей кредитки, которые ложатся ко мне на стол каждую…
Если надоедают картинки с людьми, то есть и персонажи из мультиков. Например, Ариэль из “Маленькой русалки”, лижущий Красавицу из “Красавицы и чудовища”, или Покахонтас из “Покахонтас”, которую трахает конь из “Мулана”. Есть и персонажи из компьютерных игр вроде “Страны надежд” или “Последней фантазии”, занимающиеся сексом. Есть и совсем старомодные штуки — вроде зверей из “Книги джунглей” (это фильм), или Утенок Дональд, трахающий Минни-Маус, или Мишка-Йог, трахающий Бу-Бу — мишку поменьше.
— …нет, тут деньгами не откупишься, Дэвид, это… Посмотри на меня, Дэвид. Вот я — и я женщина! Я заслуживаю того, чтобы со мной обращались как…
— Я сам знаю, что ты женщина. Я это знаю, потому что ты ведешь себя совершенно неразумно.
— Конечно, я веду себя неразумно — когда в два часа ночи звонит телефон, а если подхожу я, трубку бросают? Это неразумно — когда четыре ночи подряд телефон звонит в два часа ночи?
Джессика Рэббитт, а еще смазливая птичка из “Скуби-Ду”, перепихивающаяся с Фредом, а иногда со Скуби. Куча смурфов, по очереди трахающих смурфочку. Симпсоны — чаще всего Гомер или Барт, — трахающие Лизу, хотя однажды Карл видел, как Гомер входит в комнату Мэгги, чтобы трахнуть Мэгги: член наружу, лицо такое страшное, какого в мультике никогда не увидишь, глаза — щелки, зубы — клыки, а рука как птичий коготь, хватается за детскую кроватку.
— Дэвид, тебя видела Эйлин. Наверно, она тоже ведет себя неразумно.
— Эйлин! Послушай, мы оба прекрасно знаем, что у Эйлин не все в порядке с головой, она страдает серьезными расстройствами…
— Она видела тебя, Дэвид! Видела, как ты обедаешь с девушкой-подростком. С малолеткой! Не старше Карла!
— Лючия, а знаешь, кто это? Можешь прекратить эти крики хоть на пять секунд — и я скажу тебе, кто это? Это моя инструкторша по теннису!
— Да, понимаю. Она помогала тебе с подачей — там, в ресторане? Или, хрен раздери, вы обменивались ударами прямо там, в “Четырех временах года”, — ты и твоя шлюха?
Карл включает стерео у себя в комнате. Глядит в книжку, лежащую на столе. Экономические успехи Нидерландов отчасти объясняются рукотворным географическим ландшафтом, который называется ______.
За правым динамиком лежит невесть сколько пятерок, десяток и двадцаток. За левым динамиком лежат фейерверки. Барри не может хранить их у себя дома, потому что его комнату обыскивает мать. Последние несколько дней похожи на эпизоды из кино, где разговоры заканчиваются, а ты видишь, как под музыку сыплются деньги, гангстеры заключают сделки, покупают лимузины и нюхают кокаин. Детишкам все подавай фейерверки — сколько ни приносят Карл и Барри, им все мало. Каждый день появляются какие-то новые малыши с таблетками, некоторые вообще не из Сибрука. А с другой стороны, как в зеркале, примерно то же самое происходит с девицами из Сент-Бриджид. Первые пять девиц рассказали другим, те — новым, и теперь уже столько девиц ищут таблетки, что Карлу и Барри пришлось разделиться.
И вот они снуют от земляных насыпей к девчонкам — обращают фейерверки в таблетки, а таблетки — в деньги, в большие деньги. Барри уже купил себе новенькие кроссовки “Найк” (“Вендетта”) и цифровой фотоаппарат. Теперь он подумывает о скутере — он думает, неплохо бы им с Карлом купить себе одинаковые серебристые “веспы”. А еще он думает — может, вложить чуть-чуть денег в кокаин, так просто — посмотреть, будет ли он продаваться. Раз уж мы обзавелись клиентурой, говорит он Карлу, а это ведь самое трудное в любом бизнесе.
Карл рад, что Барри доволен и снова доверяет Карлу. Но иногда ему делается не по себе. Он все представляет себе те сцены из фильмов, когда банду гангстеров расстреливает из пулеметов другая банда.
— Какая еще другая банда? — спрашивает Барри. — Что ли, те ублюдки, которые ведут торговлю в парке?
Карл и Барри всегда покупают товар у этих самых ублюдков в парке. Рядом с проездом, ведущим к железнодорожному вокзалу, есть скамейка, где обязательно ошивается кто-нибудь из них. Они носят спортивные костюмы, на руках у них татуировки, а в прошлом году они однажды вечером избили Кейси Эллингтона, когда тот подвалил к ним, чтобы купить травки, просто потому что он им не понравился, — да так сильно, что ему потом челюсть пришлось проволокой пришивать. В четверг один из этих парней, с сальными волосами, сказал: “Что-то вы, ребята, много кокаина последнее время покупаете”.
Карл ничего не ответил. А Барри сказал, что это впрок — на каникулы в середине семестра.
Да не трусь ты, говорит теперь Барри Карлу. Откуда эти подонки узнают, чем мы занимаемся?
Он обнимает Карла. Ты подумай, говорит он, то, что с нами происходит, — это удача, какая выпадает раз в жизни! Множество событий, никак не связанных между собой, вдруг сошлись в одну точку, а мы с тобой как раз оказались в нужном месте, чтобы воспользоваться всем этим. На носу Хэллоуин, ребятне нужны фейерверки. Да еще эта дискотека с девицами из Сент-Бриджид, а все девчонки помешаны на своих фигурах, все хотят влезть в свои наряды. Это же как игровой автомат, из которого вот-вот посыплются денежки. А мы с тобой, Карл, окажемся при деньгах. Просто нам повезло — мы оказались в нужном месте в нужное время! Так что нам остается только считать бабки.
Раньше Карл никогда не оказывался в нужном месте в нужное время. Может, поэтому ему немного жутковато.
Я же не говорю, что мы всю жизнь этим обязаны заниматься, говорит Барри. Но хотя бы до этой дискотеки. Дураками будем, если раньше бросим. Да и ты, наверно, не хочешь потерять свою любимую маленькую покупательницу, а?
На этой неделе Леденцовые Губки каждый вечер покупала у Карла таблетки. Он уже не встречается с ней вместе с остальными — так было только в тот первый вечер на задах пончиковой. Теперь она пишет ему эсэмэски и сообщает, например, что будет ждать его через час, а он приносит ей таблетки. А иногда она ему не пишет, а он сам отправляется искать ее и где-нибудь находит. Тут не слишком много мест, куда можно пойти, так что, если тебя нет “У Эда” или в одном из торговых центров, значит, ты, скорее всего, в “Лежеплексе”, или в “Л-А Найтс”, или слоняешься неподалеку от “Тексако”. Увидев его, она загадочно улыбается, как будто это она сама каким-то волшебством вызвала его сюда. А потом они идут в какое-нибудь тихое место и отсчитывают таблетки.
