Илья Стогов - Эра супергероев. История мира в 5 журналах и 3 комиксах
Вот детектив: гигантский мир со своими авторитетами и правилами игры. Вот фантастика: куча премий, тысячи имен, миллиарды страниц текстов. Вот «серьезка», рассчитанная не на читателей, а на получение премий: хочешь британского «Букера» — пиши о странных снах какого-нибудь вымирающего народа, хочешь Нобеля — критикуй собственное тоталитарное правительство, хочешь русского «Букера» — пей водку с теми, кто его раздает. Невозможно представить себе зал, в котором все эти книжки стояли бы вперемешку. Уж скорее для каждого из этих миров нужен отдельный книжный магазин.
В Европе и США это, кстати, хорошо понимают. Пусть сама литература давным-давно мертва, но это вовсе не значит, будто на том, что от нее осталось, нельзя нажить денег. Просто для этого нужно соблюдать несколько несложных правил. Французский учебник писательского мастерства, изданный в серии «Ремесло писателя для чайников», начинается со слов:
«Ни в коем случае не пытайтесь импровизировать! Законы жанра придуманы для того, чтобы им следовать».
Пусть писатели давно уже не так популярны, как режиссеры, а по уровню доходов все они вместе взятые стоят меньше, чем один Том Круз. Ничего! Если каждый из авторов будет старательно возделывать свои шесть соточек и не станет лезть на участок соседа, то гонораров по-прежнему хватит на всех. Именно поэтому Роберт Ладлем всегда пишет только шпионские романы, Майкл Крайтон — только научные триллеры, Эрик Сигал — только романы о несчастной любви, Виктор Пелевин — анекдоты с наркотиками и буддизмом, Питер Бенчли — книги о рыбах-людоедах, Энн Райс — о вампирах, Уильям Гибсон — о компьютерах, Айра Левин — о феминизме, Том Кленси — про армию, Борис Акунин — что-то в стиле ретро. С первого взгляда на упаковку романа потребитель всегда должен понимать, что ему предлагают, и тогда книгоиздательский бизнес будет жить вечно.
Иногда, конечно, случаются и прорывы. Раз в двадцать лет удачное стечение обстоятельств взвинчивает акции авторов вроде Стивена Кинга или Джоан Роулинг. Тиражи вновь измеряются шестизначными цифрами, и всем начинает казаться, будто кол, вбитый в грудь романной индустрии, возможно, убил все-таки ее не до конца. Но на самом деле это лишь кажется. Да и к России эти прорывы никакого отношения не имеют.
4
Часам к десяти вечера праздник достиг кульминации. Красноносая директорша большого книжного магазина допила любимое виски и водила глазами по сторонам, явно порываясь сплясать на столе. Я стал понемногу протискиваться к выходу. За последние пятнадцать лет все на свете изменилось, и я изменился вместе со всем. Полтора десятилетия назад я обязательно отыскал бы среди приглашенных подружку, интересующуюся уединиться на верхнем этаже огромного дома, а потом выпил бы еще, и не исключено, что отыскал бы сразу несколько таких подружек. Но теперь единственное, что меня интересовало, это как из этой загородной местности добираются до города?
Прежде чем искать куртку, я еще раз поздравил юбиляра. Тот удивился, что я ухожу так рано, и мы немного поболтали. Вокруг кричали, а я стоял, неудобно упираясь рукой в книжный стеллаж. На полках стояло несколько десятков изданных юбиляром томов. Золотой фонд мировой литературы. От «Тысячи и одной ночи» до Борхеса. От «Слова о полку Игореве» до Дмитрия Быкова.
Уже в самом конце я все-таки задал хозяину очень интересовавший меня вопрос.
— Скажите, — спросил я, — а какая из всех изданных вами книжных серий оказалась самой прибыльной? На какой вам удалось заработать больше всего?
Юбиляр был пьян и не стал делать из этого секрета.
— Этой осенью мы запустили серию новеллизаций. То есть переписанных в виде книжек киносценариев. Делать их не сложно: даешь толковому писателю диск с пиратской копией любого блокбастера, и он страницу за страницей просто описывает то, что видит на экране. Хоть «Кинг-Конг», хоть «Техасскую резню бензопилой».
— И это продается?
— Это продается лучше, чем все остальное вместе взятое! Никому об этом не говорите, но это продается, вы даже не представляете как!
Я еще раз пожал ему руку и все-таки ушел. Снаружи было довольно холодно. Шагать до остановки рейсового автобуса было далеко. В домах, мимо которых я шел, окна светились голубым. Там люди смотрели кино, смотрели ТВ, смотрели фильмы на DVD или скачивали их из социальных сетей. В крайнем случае там читали новеллизации: книжки, написанные по мотивам модных киношек. Больше там не читали ничего.
