Олег Куваев - Олег Куваев Избранное Том 1

На завалинке сидел, скрестив ноги, темнолицый старик в мехах и, не моргая, смотрел на солнце. Сидел как языческий бог.

Сашка протер очки. Подошел к нему.

— Не из Сексурдаха?

— Маленько ближе, маленько вбок, - доброжелательно ответил старик. - А ты оттуда?

— Нет, - сказал Сашка. - Туда. А ты Сексурдах знаешь?

— Оч–чень хорошо знаю. Два раза в год обязательно езжу. Большой, как город. Маленько меньше Якутска.

— А старики там остались? Местные старики?

— Ты, парень, приезжий, наверно. Старики жили в маленьком Сексурдахе. Когда Сексурдах стал большой, старики ушли в тундру, в тайгу доживать. Там им лучше.

— И ни один не остался?

— Слушай, догор *. Ты найди Сапсегая. В тундре нет человека старше. И в тайге, может быть, нет. Он последний такой. Я правильно говорю.

Сашка машинально оглянулся. Бескрайняя холмистая тундра убегала на юг, пропадала в туманном мареве.

— Где же его найдешь? - с сомнением спросил Сашка.

— Садись в самолет. Лети туда, - старик махнул рукой куда–то за тундровые холмы. - Спрашивай, где Сапсегай. Председатель - скажет, зоотехник - скажет, экспедицию встретишь - скажут. - Старик явно увлекся. Любой человек тебе скажет, Сапсегая все знают.

— Найду, - неуверенно сказал Сашка. - Раз он один такой, значит, найду я его.

Сашка вернулся в зал ожидания. За деревянным барьерчиком скучала девушка. Сбоку на стене красным карандашом было торопливо написано: «Зина, я жду тебя. Леня». Сашка взял телеграфный бланк. Ему хотелось дать телеграмму о том, что он добрался до «мест», что улетает искать неизвестного старика Сапсегая. Он взял уже ручку, обмакнул ее в чернильницу. Но передумал. Еще ничего, никого не нашел. Незачем давать телеграммы. Он смял бланк и выбросил его в корзину.

— Желающие вылететь в Сексурдах, покупайте билеты, - сказала в динамик девушка. - На Сексурдах покупайте билеты.

Но что–то неожиданно изменилось в бревенчатой комнате, где люди сидели, читали, спали и ждали. Щемящий звук неповторимости мига вошел сюда. Сашка сдернул очки. Лица людей были ясны, точны, и Сашка видел без очков все так, как будто вдруг приобрел удвоенную силу зрения.

— Сашка, ты меня любишь? - спросила Лена.

— Спрашиваешь ты всякие глупости.

— Ну все–таки.

— Мне это слово говорить трудно.

— Ну ты не говори, ты как–нибудь так…

— Ага.

— Так ты все–таки меня любишь?

— Не знаю.

— Нет, будь добр рассказать. Я настаиваю.

— Отстань, Ленка. Я лучше тебе как–нибудь докажу. Как случай подвернется, так сразу и докажу тебе это.

— Как докажешь?

— Ну пожертвую чем–нибудь ради тебя.

— Чем–нибудь?

— Для тебя? Для тебя всем.

— А знаешь, будем мы старые, дряхлые. Ты с палочкой, я с костыликом. И вспомним разговор этот. Или забудем?

— Ты не будешь с костыликом. Я, если я буду, то я сразу исчезну. Не хочу, чтобы ты меня видела дряхлым.

— Как исчезнешь?

— Застрелюсь, утоплюсь, сгину в нетях. Или залезу на Эльбрус и на лыжах вниз, прямиком, чтобы в пыль.

— Пожалуйста, не в нетях. Что–то панихиду мы завели.

— Это ты завела.

— Ты еще не исчез?

— Тут. А ты?

— И я тут. Видишь? Именно тут.

Диалог этот начался в здании аэропорта, продолжался в самолете Ил–14, который приземлился на травяной посадочной полосе крохотного таежного аэропорта. Сашка сошел по трапу вместе с пассажирами. Стояли у здания несколько самолетов Ан–2, вертолеты Ми–4. На крыльце сидели темнолицые таежные люди. Сашка вернулся по трапу и спустился уже с рюкзаком. В проеме появился пилот.

— Сходишь?

— Сойду здесь.

— Ты не ошибаешься, парень? В ведомости все пассажиры до Сексурдаха.

— Мне внутренний голос сказал сойти здесь, - усмехнулся Сашка.

К одному из вертолетов шел экипаж. Темнолицые таежные люди поднялись и тоже пошли к вертолету. Сашка бегом направился к ним.

— Твое дело, - раздумчиво сказал ему в спину пилот. - Внутренний голос… Хм.

И еще раз посмотрел на Сашку, который, жестикулируя, разговаривал о чем–то с кожаными пилотами и низкорослыми жителями тайги у вертолета прославленной марки Ми–4.

III. ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСХОДНОМУ

В ВЕРТОЛЕТЕ

В железном грохочущем брюхе вертолета лежали ящики с продуктами. У одной стенки примостилась оранжевая бочка - дополнительный бензобак для длительных рейсов, связка новеньких, в масле охотничьих карабинов калибра 8,2. Сашка был единственным пассажиром в этом мире грохота и таежного снаряжения.

Он выглянул в иллюминатор. Обдутые ветром горные хребты.. уходили куда–то за тысячи километров. Между хребтами сверкали извивы безлюдных рек. По долинам растекались рыжие россыпи лиственничной тайги. И совсем рядом проплывали черные камни безжизненных горных вершин.

— Луна! - сказал сам себе Сашка. - Луна!

Он сгорбился на сиденье и закурил. И тотчас на лесенке из кабины показались стоптанные ботинки, потом ноги, потом кожаный зад бортмеханика. Бортмеханик нагнулся и погрозил Сашке. Кивнул на оранжевый бензобак. Сашка убрал сигарету. Бортмеханик сошел вниз. У него были оттопыренные уши, веснушчатая физиономия и прищур глаз как у доброго ястреба. Оскальзываясь на рубчатом железном полу, он подошел к Сашке. Сел рядом.

— Такие дела! - для начала сказал он и прицельно покосился на Сашку. Но Сашка лишь улыбнулся в ответ. Бортмеханик понял, что с этим парнем не выйдет словесной дуэли, любимого бортмеханикового занятия.

— Тебя как зовут?

— Сашка.

— Витя. Витя Ципер, авиационный циркач.

— Почему циркач?

— Когда я на борту, летательный аппарат обязательно падает. На взлете, в полете или при посадке, - доверительно пояснял Ципер. - От меня все экипажи уже отказались, кроме, - Ципер кивнул в сторону пилотской кабины. Такая судьба. И представь–без моей вины. Давно из Европы?

— Два месяца.

Медленно движешь! Журналист?

— Географ.

— Уже легче. Сапсегай журналистов… обожди… Витя Ципер в два прыжка кинулся к входу в кабину.

В ровный грохот стали врываться перебои, и вдруг наступила оглушительная тишина. Вертолет с безмолвно раскручивающимся винтом провалился вниз.

Нескончаемо долго продолжалось это падение. Потом вдруг мотор снова заработал, и вертолет стал набирать высоту.

Вернулся Ципер.

— Вот видишь? - сказал он и внимательно посмотрел на Сашку.

— Интересные у тебя шутки, - сказал Сашка.

— Вода в бензопровод попала. Слышишь?

Сашка прислушался, но, кроме моторного грохота, ничего не мог разобрать. Он отрицательно покачал головой.

— Командир на четырех языках кроет бензозаправщиков. Такие дела. И тебя кроет. Во дает!

— Меня–то за что?

— За крюк. Нам же в другую бригаду надо. А Инна его упросила. Ты давно ее знаешь?

— Давно.

ИННА

Он стоял тогда около самолета, решая, лететь ему или оставаться. Пассажиры поднимались по трапу. Захлопнулась дверца. Закрутились винты.

— А вы почему остались?

Сашка оглянулся. Девушка в плащике стояла сзади него и тщетно пыталась прихлопнуть юбку, взметенную вихрем от винтов самолета.

— А почему не остаться?

— У нас никто никогда не сходит. - Девушка подняла к Сашке лицо. Круглое Миловидное с серыми спокойные глазами. - Здесь фактория, посадочная полоса и медпункт. Я фельдшер при этом медпункте.

Сашка огляделся. Деревянное здание аэропорта. Повисшая полосатая «кишка» на шесте. Убегающий к горизонту пойменный лес. На горизонте неизвестный хребет.

Коричневые таежные люди сели в вертолет. Закрутился винт, и вертолет медленно пошел вверх. Стало окончательно пусто.

— И когда же я улечу?

— Почтовый приходит раз в месяц. Он позавчера был. Иногда заходят случайные.

— Значит, застрял?

— Вы не жалейте, - сказала девушка. - У нас хорошо. Тихо.

— А жить?

— С этим здесь трудно. У меня комната при медпункте пустая. Зовут меня Инна. Я и сын, так и живем.

— Просто Саша. Саша Ивакин. Взгляды их встретились. Она отвела глаза.

— Не–ет! Еще не–ет! - мальчишка кричал на всю окрестную лесотундру и заливался смехом.

— Сейчас посмотрим, - сказал Сашка и обошел вокруг кряжа, выбирая место. - Ну–у, смотри внимательно.

Сашка примерился и ловким ударом колуна развалил кряж.

— Не–ет! - счастливо верещал пацан. - Нету, - тихо добавил он.

— Значит, в другом, - Сашка вывалил из груды дров следующий кряж.

Мальчишка открыл рот, округлил глаза.

— Что тут у вас? - Инна в белом халате стояла за штакетником и смотрела на сына и Сашку.

— Мама–мам! Дядя Саша говорит, что в поленьях маленькие человечки живут. Как расколешь, они убегают в другое. Правда, да?

Инна улыбнулась и спросила тихо:

— У вас выдумки когда–нибудь кончатся?