Малькольм Брэдбери - Историческая личность
Говард выключает мотор; он оборачивается к мисс Каллендар. Она сидит и смотрит вперед на ряд бетонных тумб; выражение ее лица очень безмятежно, а ее руки по-прежнему сплетены на ручке зонтика. Он кладет на них сверху свою ладонь. Он говорит:
– Завтра вечером, да?
– Завтра вечером нет, – говорит мисс Каллендар.
– Сожалею, – говорит Говард, – я действительно вас добиваюсь. Вы знаете, что говорит Блейк?
– Да, – говорит мисс Каллендар, – я очень хорошо знаю, что говорит Блейк.
– «Лучше младенца убить в колыбели, чем желанье питать, не ища избавленья».
– Ну, конечно, вы должны были процитировать это именно так, – говорит мисс Каллендар, – на самом же деле он сказал, что лучше желанье питать, не ища избавленья, чем младенца убить в колыбели.
– Я думаю, что процитировал верно, – говорит Говард.
– Это моя область, – говорит мисс Каллендар, открывая дверцу. – Большое спасибо, что подбросили. Это сэкономило мне семь новых пенсов.
– Я крайне рад, что поддержал вашу экономику, – говорит Говард, – ну а мое приглашение?
– Может быть, в один прекрасный день, – говорит мисс Каллендар, выбираясь из машины и выпрямляясь рядом с ней во весь свой рост, – когда я проголодаюсь.
Стоя в мокром озере автостоянки, она раскрывает свой бордовый зонтик. Затем Говард следит, как она поднимает зонтик над головой и идет через озеро к Корпусу Гуманитарных Наук, а ее портфель покачивается у ее колеса. Говард тоже вылезает из фургона, запирает его и идет с портфелем в противоположную сторону к Социальным Наукам. Он проходит мимо объявлений, сообщающих про театральные постановки, предстоящие визиты многих великих гуру, некоторые новые антивьетнамские демонстрации, про лекции о пикетировании, наркотиках и развитии византийского искусства; он проходит под кранами и сварочными установками; он переходит Пьяццу. Крупная фигура под куполом прозрачного зонтика переходит Пьяццу в противоположном направлении; это Флора Бениформ, размахивающая своим портфелем, одетая в свое большое черное пальто с меховым воротником. Они встречаются точно под козырьком Корпуса Социальных Наук перед стеклянными дверями; они останавливаются и улыбаются друг другу.
– Привет, Говард, – говорит Флора, – как Барбара?
– Не могу решить, то ли она меня любит, то ли ненавидит, – говорит Говард.
– Естественно, не можешь, – говорит Флора, встряхивая свой зонтик, – и она не может.
Говард толкает стеклянную дверь и пропускает Флору вперед.
– Благодарю, – говорит она. – У тебя утомленный вид, Говард.
Говард снимает свою мокрую кепку и встряхивает ее.
– Вчера ты пропустила хорошую вечеринку, – говорит он.
– О нет, – говорит Флора, – тут ты ошибаешься. Гости-то присутствовали, а вот хозяин отсутствовал.
– Ты пришла? – говорит Говард.
– Пришла, – говорит Флора, – а потом ушла.
– Мне хотелось тебя повидать, – говорит Говард.
– Не сомневаюсь, – говорит Флора, – но за неимением ты повидал кого-то еще. И очень разумно поступил.
– Наверное, ты пришла поздно, – говорит Говард.
– Вот именно, – говорит Флора. – Я сначала поехала в Лондон на семинар в Тэвистокской клинике.
– Надеюсь, – говорит Говард, пока они идут через вестибюль, – он стоил того, чтобы упустить меня?
– Да, и очень, – говорит Флора, – доклад предложил очень узкую концепцию нормативного поведения, и все они теперь словно бы зациклились на клиторе. Зато потом вопросы задавались очень острые и разгромные.
– То есть ты их задавала, – говорит Говард.
– Я действительно сказала кое-что интересное, – говорит Флора, – а на твоей вечеринке кто-нибудь сказал что-нибудь очень интересное?
– Флора, – говорит Говард, – ты ученый и джентльмен. Нет, никто ничего интересного не сказал. Однако кое-что интересное происходило.
Они подходят к лифту в центре вестибюля, останавливаются и ждут в окружении большой толпы ожидающих студентов. Флора поворачивается к Говарду.
– Я знаю, – говорит она, – оно происходило, как раз когда я пришла.
– Я пропустил самое лучшее? – спрашивает Говард.
– Думаю, да, Говард, – говорит Флора. – Должна сказать, что социолог, который отсутствует в самые напряженные моменты своей вечеринки, внушает мне сильные подозрения.
Перед ними раздвигаются двери лифта; Говард входит внутрь следом за Флорой в ее пальто с меховым воротником и ее больших кожаных сапогах, потому что Флора всегда одета хорошо и броско. От нее исходит легкий запах духов; ее тело, прижатое к телу Говарда, кажется очень большим.
– А что произошло? – спрашивает Говард.
– Ты не знаешь, правда не знаешь? – спрашивает Флора.
– Я что-то слышал про несчастный случай с Генри Бимишем, – говорит Говард.
– Вот именно, – говорит Флора.
– Так что произошло? – спрашивает Говард. – Ты была там?
– Конечно, была, – говорит Флора. – Я всегда там.
– Так расскажи.
– Здесь не стоит, я зайду к тебе в кабинет, если у тебя есть время.
– Есть, – говорит Говард. – Кстати, тот новичок, Макинтош, говорил мне вчера вечером, что, по слухам, Мангель приедет выступить тут.
– Как-то странно, – говорит Флора. – Вчера в Тэвишеме я видела Мангеля. И совершенно очевидно, он ничего про это не знал. Собственно говоря, Макинтош упомянул об этом на твоей вечеринке. По его словам, слухи исходят от тебя.
– Изустные сведения – очень любопытная система, – говорит Говард.
– Уверена, ты интересничаешь, – говорит Флора. – Наш этаж?
– Да, – говорит Говард, и они вместе выходят на пятом этаже; они идут по коридору, озаренному плафонами дневного света, в сторону деканата. Они входят внутрь. Секретарши, мисс Пинк и мисс Хо, только что пришли, сняли свои сапожки и приступили к выполнению своей первой ежедневной серьезной обязанности – поливают растения в горшках. Сквозь стену из шлакобетонных блоков слышно, как выключатели включают, а зуммеры жужжат; Марвин, который всегда встает в пять и едет в университет сквозь волнующиеся туманы раннего утра, уже углублен в работу – звонит в заграничные страны, дает рекомендации правительствам, планирует сегодняшнее совещание, договаривается о техосмотре своей машины.
– Только что заглядывала студентка, искала вас, – говорит Миннегага Хо.
– Ну, я же теперь здесь, – говорит Говард, – а это еще что?
В ячейках в приметных больших серых конвертах покоится еще одна повестка дня для нынешнего собрания, дополнительная повестка, поскольку одной повестки всегда оказывается мало. Флора и Говард забираю адресованную им почту, быстро бок о бок просматривают ее, а затем выходят бок о бок и направляются в прямоугольный стандартный кабинет Говарда. Там Флора, машинально присваивая себе право первенства, садится в красное кресло Говарда у письменного стола, предоставив ему серое кресло, предназначенное для его студентов; она прислоняет свой зонтик к креслу; она расстегивает дождевик с меховым воротником, открывая черную юбку и белую блузку, туго натянутую на ее больших грудях. Потом она поворачивается к Говарду и рассказывает ему про Генри и окно, про Майру и ее странное поведение, и еще о том, как Генри в травмопункте сказал: «Не говорите Говарду, хорошо? Мы не должны портить его вечеринку».
VII
Ну, – говорит Говард в мокром свете своего кабинета с видом на трубу котельной, когда Флора умолкает, – это очень интересная история.
– Беда в том, – говорит Флора, беря свою сумочку и роясь в ее нутре, – что я не слишком в этом уверена. Ведь история – это обычно рассказ с причинами и побуждениями? А я рассказала тебе только то, что произошло.
– Может быть, это ультрасовременная история, – говорит Говард, – череда случайностей и несчастных случаев.
Флора достает из сумочки свои сигареты и зажигалку; она говорит:
– Беда нашей профессии в том, что мы еще верим в побуждения и причины. Мы рассказываем старомодные истории.
– Но разве не существуют случаи, когда только то, что случилось, и есть только то, что случилось? – спрашивает Говард. – Я хочу сказать: разве с Генри не произошел несчастный случай?
– Ах, Говард, – говорит Флора, закуривая свою сигарету, – что, собственно, такое – несчастный случай?
– Несчастный случай – это то, что произошло, – говорит Говард, – случайное или непредвиденное событие. Никто не вкладывает в него смысл или цель. Оно возникает из-за спонтанного взаимодействия ряда непредсказуемых моментов.
– Понимаю, – говорит Флора. – Как твои вечеринки. И ты думаешь, с Генри приключилось что-то подобное?
– Но это же то, что рассказала ты, – говорит Говард. – Некий Генри и некое окно вступили в непредвиденное столкновение.
– Я говорила совсем другое, – говорит Флора.
– Ты сказала, что он пошел в гостевую спальню, упал и порезался.
– Очень интересно, – говорит Флора. – Поскольку ничего подобного я не говорила. Я нарисовала сознание, потерявшее себя. Он вошел в спальню. Его рука пробила окно, и он порезался. Вот что сказала я.
