Надежда - Шевченко Лариса Яковлевна
Лидия Ивановна кивнула мне.
Идем по длинному коридору школы, Я вспоминаю, сколько нервов стоило мне разрешение на посещение этого фильма. «Провинность моя была совсем мизерная. Усомнилась я в правильности утверждений учителя физкультуры. А он, конечно, бегом моей матери жаловаться. Коля давно ушел на станцию, чтобы билет достать, потому что очередь там жуткая. Море народу в кассу уже целую неделю. Все село хлынуло в кинотеатр. Вавилонское столпотворение! О школьниках я вообще помалкиваю. А я вожусь на кухне. Сковородки роняю. Злюсь. Вся школа там, а я, как всегда, с горшками-черепками. Можно было бы стерпеть, не впервой лишаться воскресного развлечения. Но ведь это «Война и мир!». К следующему выходному его снимут с проката, и останусь я с носом. Обидно и стыдно будет перед классом, что одна-единственная не посмотрела долгожданный фильм.
Стрелка часов неумолимо движется к семи. Чувствую: мать тоже на пределе. Осталось терпеть минут пятнадцать. Дальше не будет смысла нервничать. Я сжала зубы, чтобы не разреветься. Надо с честью выдержать наказание. Пусть ей будет стыдно, что из-за ерунды лишила меня зрительного изучения великого произведения. От этой мысли нервы чуть ослабли.
— Не буду писать сочинение по Толстому, не буду участвовать в конкурсе, — с будничной интонацией говорю я, повернувшись спиной к матери. — Не буду делать доклад о преимуществах социалистической системы в кинематографии и недостатках капиталистической. Так можете и передать Ивану Стефановичу.
Мать не выдерживает последнего аргумента и бросает мне плащ-палатку. Мне кажется, она сама лихорадочно искала выход из создавшегося положения и не находила, а тут спасительная подсказка! А может, в ней боролись педагогические каноны и житейская интуиция?
На дворе ливень. Я натягиваю на босу ногу резиновые отцовские сапоги и громадными скачками несусь на станцию. Сплошная стена воды застилает лицо. Бегу в слепую. Спотыкаюсь. Расползаются ноги на вязкой липкой глине. Под сапогами трещат кусты, корректируя направления моего движения. Вот и станция. Двумя-тремя движениями счищаю с сапог грязь. Сбрасываю их и плащ вместе с потоками воды в углу у кассы. Женщина-контролер недоуменно и сочувственно смотрит на мое решительное разоблачение. Я на бегу бросаю ей деньги и влетаю в темный зал. Сажусь на ступеньки, решительно потеснив кого-то. Перевожу дыхание и вижу последние кадры журнала. Успела!»
Слышу спокойный голос Лидии Ивановны:
— Я всегда долго обдумываю формулировки тем для сочинений. Для каждого возраста они разные. Главное — пробудить в детях желание раскрыться, научиться самим заглядывать в свой внутренний мир. Вот темы для девятиклассников: «А счастье было ли возможно?», «Зачем все делается на свете?», «Какая красота спасет мир?», «Змей в естестве человеческом зело прекрасном...», «Благодарю Бога за то, что он дал мне возможность написать «Чистый понедельник» И.А. Бунин», — объясняла она на ходу.
Девятиклассники встретили Лидию Ивановну по-доброму ворчливыми словами:
— Мы уже семь минут ждем Вас.
«Дети — эгоисты, — шепнула она мне. — Чем больше даешь, тем больше требуют. Эти уже осознали необходимость образования и знания русского языка. Работают всегда усердно, с желанием». «Они любят ваши уроки, поэтому минуты считают. И вас любят, хотят видеть и слышать дольше других», — тихо высказала я свое мнение.
Я уже заметила, что Лидия Ивановна очень не любит, когда о ней говорят хорошо. Она считает, что это ее долг — радостно обучать детей.
После урока Лидия Ивановна зашла со мной к ее молодой коллеге. В комнате ученики вторых — четвертых классов вели оживленный разговор с воспитательницей на вольные темы.
— Я теперь борьбой занимаюсь, — объявила Катя Чуносова.
— Не жалко бить партнера? — спросила воспитательница.
— Мы не бьем, а осторожно, по правилам «кидаем» на мягкий мат.
— Для чего ты посещаешь кружок?
— Сильной, здоровой хочу быть. Еще уверенной.
— Девочек не будешь обижать?
— Что вы! Только защищать, так тренер учил на первом занятии.
— А мне запомнилось, как я с «партизанки» свалилась в бассейн и голову разбила. Еще мы метили кур краской, чтобы с соседскими не путать, а петух меня давай клевать...
— А наша кошка с перепугу до берега доплыла, а я думала, что кошки не плавают, — захлебываясь, выпалила Алла Масютина.
— Дай Коле Ступицкому высказаться. Видишь, как руку тянет, — улыбнулась воспитательница.
Алла еще многое могла рассказать, но послушно села за парту, не опуская руки. Ей очень хотелось поделиться первым посещением своей родной прабабушки!
— Меня ругали за то, что собаку дразнил. А я просто играл с нею! Собаке тоже нравилось, — объяснил Коля.
— А меня на лето забирали в семью, на юг возили, кормили виноградом и мороженое давали, — сообщил Ваня Востриков.
— Ваня, подожди, пока Тоня расскажет. Будь рыцарем. Ты уже говорил, — попросила воспитательница мальчика, сидевшего за партой в вольной, какой-то неуважительной позе.
— А от нее мамка сбежала. Я все про всех знаю, — вдруг громко заявил Ваня.
Класс на миг притих. По лицу Тони прошла тень, концы губ опустились, но она выдержала, не заплакала. У меня все внутри перевернулось при виде самодовольного мальчишки. Я зубами заскрипела, чтобы не обругать его. Воспитательница сделала вид, что ничего не произошло, и продолжила беседу. А я уже ничего не слышала. Волна обиды за девочку захлестнула меня, и я все силы тратила на то, чтобы не сорваться. В класс заглянул молодой и очень серьезный директор. Все сразу притихли, наблюдая, заметит ли он меня? Директор вошел и предложил мне уйти. Я испуганно взглянула на учительницу: «Достанется теперь Вам?» Но она спокойно спросила:
— Тебе понравилось у нас?
— Очень, — ответила я и вышла в коридор.
После беседы ребята побежали в столовую, а Лидия Ивановна остановила Ваню:
— За полтора года ты, к сожалению, изменился в худшую сторону. Зазнался? С чего бы это? Прерываешь беседу учителя, вторгаешься в разговор друзей. Обидел девочку перед всем классом. Добрее надо быть. Думай, прежде чем что-то сказать, учись ставить себя на место других. Размышляй, оценивай свое поведение. В этой жизни все надо заслужить: и любовь, и уважение, и хорошее отношение людей. От природы тебе дано достаточно ума, но надо уметь им пользоваться. Почитай сказку Гаршина «Лягушка-Путешественница». Может, что-либо полезное для себя найдешь. Ты еще мал, решать свои жизненные проблемы, но уже достаточно большой, чтобы их понимать. Я хочу, чтобы из тебя вырос достойный человек. А теперь беги, догоняй ребят. Да, хорошо, если бы ты перед Тоней извинился. Учись исправляться.
— Как вы его! Он же еще маленький, — вступилась я за Ваню.
— Иногда надо вовремя заметить проявление самолюбия, излишней самонадеянности, надменности, недоброжелательности и поставить малыша на место, но так, чтобы понял и раскаялся в дурном поведении. Плохое очень быстро прививается! Беды входят в дверь, а выходят в щелочку. Боюсь я, что пороки возьмут над ним верх, — с грустью сказала Лидия Ивановна.
— Он понял, честное слово, понял, — пыталась я успокоить учительницу.
— Много событий проходит перед маленьким человеком. Но не все трогают его сердце и глубоко проникают в душу, не все откладываются в голове. Иногда минутная встреча может перевернуть жизнь, а иной раз годы общения ничего не дают ребенку, кроме неприязни, раздражения или безразличия.
— Вы читаете мои мысли! — удивилась я.
— Восприятие действительности у домашних и детдомовских детей разное. Мы воспитываем их только словами, а домашние каждый день видят поведение родителей. Детдомовским труднее, когда они выходят во взрослую жизнь, тем более что внутри многих из них не реальный мир, а мир фантазий. Теперь я должна оставить тебя, мне пора домой, мама ждет. Она тяжело больна, — сказала Лидия Ивановна.
Мы попрощались. «Как ее на всех хватает? Я, наверное, так не смогла бы. Много лет работает Лидия Ивановна в детдоме, могла бы привыкнуть к проблемам детей, стать безразличней, суше. А она все горит добрым пламенем. И у ребят она — несомненный авторитет», — подумала я.
