Перекрёсток двенадцати ветров - Верещагин Олег Николаевич
- Не поняла, - призналась Светка, когда мальчишки просмеялись.
- Проехали, - отмахнулся Сашка. - В прошлом году в военном лагере было… Тёзка мой,
Сашка Редин… Неделя прошла - от его девчонки ни единого звоночка. Вторая началась… Он ходит, как в воду опущенный. Ему вечером в беседке Никитос - это наш комвзвода был, шухарной такой, хоть и старше нас намного - говорит: "Санчес, - он нас всех так называл, поэтому и сам Никитос, хотя он Никита Олегович, - Санчес, ну нельзя же так. Возьми себя в руки!" А Сашка вздохнул и говорит: "Сегодня брал уже три раза - не помогает…" Опять не поняла?
- Дурак, - печально сказала под общий смех Светка. - Ксанка, расскажи что-нибудь о нашей женской доле.
Ксанка, которую Егор удобно устроил рядом с собой, развела руками. Тогда Светка встала, взъерошила волосы пальцами, раскинула руки в стороны и безо всякого предупреждения очень мелодично завопила - пением это назвать было трудно:
- Как во смутной волостиЛютой, злой губернииВыпадали молодцуВсё шипы да тернии…Он обиды зачерпнул, зачерпнул,Полные пригоршни,Ну а горя, что хлебнул -Не бывает горше…- Светка кивнула Сашке: - Ну, как там дальше твой Вовка пел?! - и Сашка, вскинув голову, поддержал припев:
- Пей отраву - хоть залейся!Благо, денег не берут, не берут!Сколь верёвочка не вейся -Всё одно - совьёшься в кнут!Всё одно - совьёшься в кнут…- и дальше пел уже сам, эта песня очень подходила для мужского - ну, мальчишеского - голоса:
- Гонит неудачниковПо миру с котомкою…Жизнь текёт меж пальчиковПаутинкой тонкою…А которых повело, повлеклоПо лихой дороге -Тех ветрами сволокло -Прямиком в остроги… - и Рат, опираясь на карабин, подхватил:- Здесь на милость не надейся -Стиснуть зубы, да терпеть, да, терпеть…Сколь верёвочка не вейся -Всё одно - совьёшься в плеть!Всё одно - совьёшься в плеть…Ах, лихая сторона!Сколь в тебе не рыскаю -Лобным местом ты красна, ох, красна,Да верёвкой склизкою…А повешенным сам дьявол-сатанаГолы пятки лижет…Смех, досада - мать честна!Не пожить, не выжить!Не пожить, не выжить…Ты не сой, не плачь - а смейся,Слёз-то нынче не простят, не простят…Сколь верёвочка не вейся -Всё одно укоротят!Всё одно укоротят…- два мальчишеских голоса отчаянно перекрикивали друг друга в ночной тайге, словно торопясь успеть пожаловаться до конца на то, что нету на Руси правды, как не было раньше, что до бога высоко, до царя далеко, а Егор, молчавший и слушавший, вдруг вспомнил виденное в фильме "Ермак" и запавшее, оказывается, в память: " - А где ж они, слуги-то мои верные? - Да где ж им быть-то, государь, слугам-то твоим верным? На дыбе… А ты их убей, Ваня, ты их убей! Всё одно - бояре царство твоё пропьют, разворуют!" Он даже мотнул головой, чтобы отогнать видение…
- Ночью думы муторны…Плотники не мешкают!Не успеть к заутрене -Больно рано вешают!А ты об этом не жалей, не жалей,Что тебе отсрочка -На верёвочке твоейНет ни узелочка!Лучше ляг, да обогрейся -Я, мол, казни не просплю, ох, не просплю…Сколь верёвочка не вейся -А совьёшься ты в петлю!А совьёшься ты в петлю…- Отец очень Высоцкого любил, - пояснил Рат. Сашка вздохнул, улыбнулся:
- А у меня приятель есть, Вовка Хабаров, он вообще считает, что на Высоцком настоящее искусство своё развитие и прекратило…
- Всё собрались музыкально одарённые, - немного обиженно вмешался Егор, чтобы развеять окончательно наваждение от песни. И неожиданно для самого себя спросил: - Хотите, стихи почитаю?
- Хотим, - тут же ответила Ксанка. Остальные немного недоумённо промолчали.
Егор взял ветку, опустил её в огонь, подождал, пока займётся и, держа её, горящую, в руке, поворачивая слегка, начал негромко и задумчиво читать:
- В том лесу белёсоватые стволыВыступали неожиданно из мглы.Из земли за корнем корень выходил,Словно руки обитателей могил.Под покровом ярко-огненной листвыВеликаны жили, карлики и львы.И следы в песке видали рыбакиШестипалой человеческой руки.Никогда сюда тропа не завелаПэра Франции иль Круглого Стола,И разбойник не гнездился здесь в кустах,И пещерки не выкапывал монах.Только раз отсюда в вечер грозовойВышла женщина с кошачьей головой,Но в короне из литого серебра,И вздыхала и стонала до утра,И скончалась тихой смертью на зареПеред тем, как дал причастье ей кюре.Это было, это было в те года,От которых не осталось и следа,Это было, это было в той стране,О которой не загрезишь и во сне.Я придумал это, глядя на твоиКосы - кольца огневеющей змеи,На твои зеленоватые глаза,Как персидская больная бирюза.Может быть, тот лес - душа твоя,Может быть, тот лес - любовь моя,Или, может быть, когда умрём -Мы в тот лес отправимся вдвоём…- а Рат, слушавший даже внимательней затаивших дыхание девчонок, вдруг прочёл:
- Мы пробились вглубь неизвестных стран.Восемьдесят дней шёл мой караван.Цепи грозных гор, лес, а иногда -Странные вдали чьи-то города.Города вдали - и из них поройВ лагерь долетал долгий, жуткий вой.Мы рубили лес, мы копали рвы,Вечерами к нам приходили львы,Но трусливых душ не было средь нас -Мы стреляли в них, целясь между глаз!..Гумилёв, да? - Егор кивнул, а Ксанка сказала:
- Ой, Егорка, а я эти стихи в сериале слышала… ну, их пели, "Любэ" пела… Только не все, самый конец… Такие хорошие…
- Сериал "Саломея", - словно бы нехотя добавил Егор. А Сашка повторил:
