Андрей Левкин - Голем, русская версия
Державе не хватало продукта, который бы постоянно поедали все. В советские годы таковым могла считаться их долбаная колбаса, хотя на самом деле, наверное, — хлеб, какие-нибудь кильки в томате и соленый огурец. Да и ностальгия по поводу салата "оливье" на праздники эту точку зрения подтверждает. Портвейн, наверное. Вообще, всякая общность людей и формируется вокруг определенного продукта. Или их набора, или калькуляции общепита.
Вот как теперь варят в столовых куриный суп? И как его варили при советской власти. Большой чан, в него кидают тушки куриц — синеющих. С волосками… Видимо, первоначально покрошенных — или же все же их, сварившихся, разделывают на порции для второго, вареное мясо и рубить легче, хотя могут и развалиться, но кого волнует. Кидают несколько луковиц, вприглядку солят. Затем ссыпают из картонных коробок яичную вермишель. У них где-то есть калькуляция, нормы закладки-засыпки. Разумеется, нарушаемые путем воровства, но — нарушаемые примерно в одинаковой пропорции по всей территории страны. Так что вкус не мог оказаться совсем уж другим. Разница существовала лишь в зависимости от социального статуса, да и то — не очень большая. Как все на свете-то сложно, блин… Ну или, наоборот, просто.
Судьба — это то, к чему прилипает
Голем был дома. Пил чай и читал газету. Газета была не первой свежести.
— Вот, послушай: "Утверждается, что в результате случайных химических реакций 3,5 миллиона лет назад из молекул образовались простейшие кишечные организмы. Потом они развивались и усложнялись. Так появились морские растения, выделяющие кислород, который нужен был для дыхания первых животных. Считается, что первые примитивные формы жизни могли быть занесены из космоса. В межзвездном пространстве астробиологи обнаружили 50 видов органических молекул. Например, в гигантском газопылевом облаке в центре Млечного Пути найдены молекулы сахарозы, состоящей из углерода, водорода и кислорода. А эти молекулы, соединяясь с другими, могут образовывать более сложные структуры, которые участвуют в создании нуклеиновых кислот — РНК и ДНК, — основы всего живого. А индийские ученые из Калькутты смоделировали условия, при которых в космосе мог бы сформироваться аденин — один из белков, составляющих молекулу ДНК. И выяснилось, что во вселенной могут быть области, буквально напичканные этим веществом. И вообще, вероятность случайного зарождения жизни на нашей планете равна нулю. Даже если некоторые сложные молекулы возникли из хаоса, все равно должен существовать механизм, необходимый для их точного воспроизведения. Еще ни разу никто не видел, как один вид организма в результате мутаций превращался в другой. Никто не видел это самое промежуточное существо". Это "Комсомолка" за 4 августа 2000 года. Вполне еще свежая.
— Какая же свежая, когда уже октябрь?
— А ты думаешь, что за месяц в отношениях человека и космоса что-то коренным образом изменилось? — искренне удивился он.
— Да уж, проблемы у тебя, — спьяну я был как никогда склонен к сочувствию.
— Отчего это "у меня"? — хмыкнуло промежуточное существо высшего уровня, почти как Башилов говорил: между ангелами и людьми. — Вообще, отчего люди решили, что у них есть судьба? Откуда у них взялось ощущение протяженности времени, которое вдобавок еще и увязывается с их жизнью, отчего у них на уме какие-то соответствия, совмещения? Они же знают только себя, и то — как уж помнят и понимают. И они способны лишь навесить все это на хронологическую последовательность. Просто кусок шнура, к которому клеятся какие-то куски, что запомнилось. Линия их жизни — это просто веревка, на которую налипло.
— Ну-ну, не очень-то, — сказал я и пошел в комнату, отключаться.
С Куракиным, рассуждая о том,
что "им" нужен двойник
Через пару дней сидел я с Куракиным, пили мы чай и размышляли о том, зачем этот человек мог понадобиться власти. Оснований к рассуждениям у нас было мало — мы и его знали мало, и власть. Отчего мысли наши были небанальными.
— Может, им двойник для президента нужен? Не так чтобы физический, а морально-политический? Чтобы на нем проигрывать ситуации? — предположил Куракин. — Как собака Павлова или крыса. Нынешний же сказал, что экспериментировать надо на крысах, может быть, он это в шутку сказал, но почему не воспринять всерьез? Твой-то, как я понимаю, совершенно без амбиций и связей. Дикий какой-то, бродячий. Вообще, в России любой человек ниоткуда — голем.
— Да он слишком хорошо соображает, чтобы собакой.
— А вдруг у него игра такая? Может, ему интересно? Кстати, он не журналист ли? Есть у них мерзкая повадка — проникнуть в логово, чтобы потом все тайны рассказать.
— Вряд ли. Он, кажется, их не очень любит. Да и то, ну войдешь в логово, а какие там сразу тайны? Зато — платят. Засосет, через две зарплаты позабудешь о миссии.
— Мда, — поморщился Куракин. — Но ты выясняй, выясняй. Это же интересно, что за штука власть, с такого-то расстояния. Когда такой подвернется.
Тут у меня возникло смутное ощущение, будто я вот-вот что-то пойму, но в дверь позвонили.
Вошла Мэри, уверенно, не спотыкаясь в коридоре. Столь же автоматически повесила плащ на вешалку — а там вешалка была такая, что сообрази, где крючок. Сели чай пить уже втроем. Пока он возился с чайником-заваркой, она газету читала, а я ее разглядывал: очень давно ее глаз не видел. В кафе в тот раз темновато было.
— Вот, пишут, — сказала она, — что "наряду со стрельбой по воробьям из агитпоезда партии в крымских степях Жириновский любит наблюдать за плаванием своих активистов в бассейне на собственной подмосковной даче. "Загоняю их туда и наблюдаю…"— сообщил он". Это, наверное, трудно: из поезда по воробьям.
Политизация наших краев явно достигла полного непотребства. А она выглядела довольной, сил нет. Даже коленки будто порозовели, хотя и была в черных колготках. По ней было не понять, имеет ли детородный проект уже внятный успех, но ей явно нравился поворот, произошедший в ее жизни.
Я смотрел на ее коленки — чем, казалось бы, отличавшиеся от ее коленок девичьих, которые она всегда как-то слишком стеснительно прикрывала и уводила к незнакомым нам людям. Не очень они изменились, но, конечно, она еще может сделаться теткой, потому что плохо у нас с возрастом социальной жизни. Вместо того чтобы жить, как повзрослел, со всеми, кто еще не выжил из ума, как с тебе подобными, все разгорожено на участки. Отчего и люди рождаются заново, в следующих возрастах, а ощущают, что еще живы, только когда видят ровесника.
Наверное, в этом и был смысл ее мероприятия с Куракиным. Ведь если перепрыгивать из жизни в жизнь, то те, с кем ты общался в предыдущей, в следующей уже покажутся родными. Получится у них с ребенком, не получится — все равно на следующую жизнь у каждого будет еще по одному родственнику. Может быть, даже в этой стране им удастся не стать старушкой и старпером.
Магический театр —
это просто когда выпьешь 150
По дороге домой я снова скучно думал о том, как все связано-запутано, сколько всяких ниточек тянется от одного к другому, и еще о том, что в этой паутине надо бы найти себе место. Уж надо наконец понять, как эти ниточки связаны, чтобы потом, выбрав место, его больше не менять. Вся жизнь до сих пор и прошла в выяснениях того, какие нитки, связи и угрозы есть на свете. Пора уже сложить все вместе. И жить, ничего уже больше не распутывая.
Посмотреть, какие люди остались приятными, с кем можно жить. Поздно, да, но, в самом деле, если тебя кто-то заколдовал, то это твоя вина, что с тобой это сделали.
Я теперь верил, что должен быть магический театрик — как в том "Степном волке":[5] он, потому что был там именно описан, а не выдуман, — его детали остались невнятными, смысл его так и остштся неизвестен. Это если бы он его придумал, так бы и расписал от и до. А так — побоялся, просто записал, что увидел, не стал ничего додумывать. Испугался он сочинять, потому что не он его придумал, так что и уличить могут. Или привирать не захотел. То есть этот театр существует где-то. Может быть, туда в самом деле приглашают — но я не знал человека, который мог бы туда пригласить.
А как я мог построить свою жизнь без того, чтобы попасть в этот театр? Он должен быть таким же, как всё тут. Не театр даже, а все как тут, но с какой-то разницей. Ну, может, там снег всегда строго вниз падает. Хотя и без метели тоже нельзя. Усталости там могло бы не быть, например. А самый известный магический театр — это после ста пятидесяти водки, если удержаться и не добавить. Блин, просто ведь домой куда-то к себе хочется. А мужик ведь выпьет, вот он как-то и дома.
Жизнь с Големом
и прямодушная интрига подружки
С Големом мы жили тихо и обывательски, нечеловеческой глубины проблем не обсуждая. Зачем это людям, живущим в одном помещении?
