Владимир Царицын - Дерево Серафимы
Ева? Может, Сима хотела назвать ее Евгенией в мою честь? Но эти американские обычаи все сокращать… Впрочем, наверное я обольщаюсь.
Ева – имя первой женщины на Земле и просто красивое имя. Ева!
Звучит, как тихая музыка, как ветерка шелест. Ева… Поэтому Сима и назвала нашу дочь Евой. Красивое и нежное имя. И сама Ева красивая.
И, наверное, красивой она была, когда родилась. Может быть, она была такой, какой я видел ее в своих недавних грезах?
Я налил в стакан минералку и подал его дочери, она заметила, что моя рука дрожит. Я бы сейчас и сам выпил этот стакан до дна.
– Спасибо.
Ева сделала маленький глоток и поставила стакан на журнальный столик. Пить она не хотела, я это понял, попросила воды, чтобы как-то сосредоточиться, понять, как себя вести дальше. Ведь ей, наверное, так же непросто, как и мне. А может быть еще сложнее. Я решил ей помочь.
– Ты очень красивая, Ева, – сказал я. – Ты вылитая мама.
– Да?.. А я считала, что похожа на вас…
Мне очень хотелось, чтобы Ева говорила мне "ты", но… рано было ее еще об этом просить.
– Почему ты так считала? Разве ты не помнишь свою мать? Какой она была? Конечно… ее работа…
– Я хорошо помню маму, – ответила Ева и отстегнула цепочку на шее, достав и раскрыв медальон, – и она всегда со мной. Мама и вы.
В одну половинку медальона была вставлена Симина карточка, в другую моя. Я посмотрел на лицо тридцатилетнего себя и усмехнулся:
– Теперь мало общего с этой фотографией. – Я указал на свое фото:
– Правда? Не находишь, что я сильно изменился?
Ева посмотрела на фотографию, потом на меня и отрицательно покачала головой:
– Нет, не сильно. Только поседели. И…, может быть, немного похудели. Но я вас сразу узнала.
"Я тоже", – хотел сказать я, но подумал, если скажу – совру.
Почти сразу, но не сразу я догадался, что передо мной моя дочь. Если бы не сережки…
– Как ты меня разыскала?
– Это было не сложно. Я знала ваше имя, фамилию. Знала, что вы живете в России, в Новосибирске. Найти через Интернет человека – пара пустяков. Я ведь даже ваш возраст знала. И не примерный, а точный. В одном из маминых писем я прочитала, что ваш день рождения
15 июля. Я хотела приехать к вашему дню рождения, но у меня не получилось… А год рождения я тоже знала. Ведь вы с мамой одногодки?
Я кивнул головой.
– Ну, вот… Я приехала и уже знала, куда мне идти. Немного запуталась в нумерации домов, эти дроби… Но мне встретился парень, который показал мне ваш дом. Симпатичный такой парень, улыбчивый. У вас ни один прохожий не улыбается, все какие-то хмурые, а этот улыбался. Он сказал, что сам живет в этом же доме, а когда я назвала фамилию Игнатов, он обрадовался и сказал, что он ваш друг. Вот только я не спросила, как его зовут…
– Это Егор, – догадался я. – Он мой сосед. И мы с ним действительно друзья. Он здорово помог мне недавно. Я тут приболел, так он ухаживал за мной целых полгода, лечил (Егор будущий врач), помогал по хозяйству. По магазинам бегал, пищу готовил. Я же совершенно беспомощным был, как ребенок.
– Вы так сильно болели? – с сочувствием в голосе спросила Ева.
– Сильно. Думал, что умру. Но теперь все позади. Болезнь отступила и дала мне шанс встретиться с тобой…Ты знаешь Ева, мне кажется, это твоя мама спасла меня… – Я подумал о дереве Серафимы, о дереве Жизни, но сказал: – Меня спасла память о ней…
Ева посмотрела на меня очень серьезно и немного задумчиво, и я снова увидел Симу. Она всегда смотрела на меня так, когда хотела сказать что-то важное и, как правило, неожиданное.
– Вы знаете, – вдруг сказала Ева, – ведь я тоже Игнатова.
– Вот как? – я действительно был сильно удивлен и даже растерян, но и обрадован одновременно.
– Папа предлагал, чтобы я носила его фамилию, но мама решила, что я буду Игнатовой, что я должна носить фамилию своего отца. Не папину, а… Ой, я запуталась…
И я не знал, что сказать. И я запутался. Возникла некоторая неловкость, которая к счастью была прервана звонком в дверь. Это уж точно Егор, подумал я и оказался прав.
– Привет, дядь Жень! – Егор был как всегда жизнерадостен. – Я не надолго забежал, у меня сегодня дежурство. Ночное, но начальник отделения просил меня пораньше прийти.
– Здравствуй, Егор. Проходи.
– А твоя прелестная посетительница уже ушла? – спросил он в прихожей, стягивая с ног кроссовки и не видя Евы, которая сидела в гостиной. – А кто она? С работы? Шикарные девушки у вас в фирме работают, я тебе скажу дядя Женя. Жаль, познакомиться не успел, торопился очень. Скажешь, как ее зовут и как мне ее найти?
– Она никуда не ушла, она здесь.
– О-па-на! А я тут ору, как ненормальный. Но вроде ничего предосудительного не сказал, а, дядь Жень?
– Вроде бы ничего. Можешь проходить знакомиться.
– Здравствуй, Егор, – поздоровалась Ева, когда мой молодой друг вошел в гостиную, – приятно встретиться снова.
– Ого! Мое имя столь популярно у тебя на работе, дядя Женя? -
Егор, кажется, был совершенно убежден, что Ева моя сотрудница. Ну да, предположить иное трудно.
– Мы говорили о тебе, – сказал я. – Спасибо, что ты помог моей дочери разыскать меня.
– Кому? – Егор выпучил глаза. – Кому, кому я помог тебя разыскать?
– Моей дочери, – улыбнулся я.
– Твоей дочери? Ты же говорил…
Я пожал плечами:
– Я до сегодняшнего утра и сам не подозревал о ее существовании.
Так получилось…
– Ничего себе! – Егор пожирал Еву глазами. – Санта Барбара!
– Меня зовут Ева, – представилась моя дочь.
– Ева? – Егор посмотрел на меня. – Обалдеть! – Потом он снова уставился на Еву и кончики его губ медленно, но уверенно поползли к ушам. Ева ответила на его гримасу очаровательной улыбкой.
Что-то тинькнуло у меня в сердце, или в душе. Тин-н-ь! тонко и остро. Ревность? Я не знал, что такое ревность. Почему-то я не ревновал отца к тете Соне, никогда не ревновал маму к ее многочисленным кавалерам. Я не ревновал Светку Наконечникову, когда она закрутила с Шуриком и решила к нему уйти. Я не ревновал никого и не к кому. Даже Симу я не ревновал к ее мужу. Ну да, он был калекой, но все-таки. А тут вдруг…
Егор уселся в кресло напротив Евы. Мне не оставалось ничего другого, как расположиться на диване.
– Как дела, Ева? – приступил к допросу Егор. – Почему не давала о себе знать? Чем занимаешься? Работаешь? Учишься?
– Учусь. – Ева решила ответить только на последний вопрос. – В колледже.
– В колледже? И в каком? Кем будешь, когда его закончишь?
– Вообще-то я хочу стать врачом. Так же, как и ты, кстати. Но мне еще долго придется учиться, чтобы стать им. Лет шестнадцать еще…
– Сколько?! – ужаснулся Егор. – А что так долго?
– У нас врачами годам к тридцати семи – тридцати восьми становятся.
– У нас – это где? – не понял Егор. Я пояснил:
– Ева живет в Америке. В соединенных штатах.
– В штатах?
– Да, – ответила Ева. – У нас другая система медицинского образования. После общеобразовательного колледжа нужно четыре года учиться в медицинской школе, потом три года резидентуры…
– Что еще за резедентура? Там на шпионов учат, что ли?
– Почему на шпионов?
– А может ты цэрэушница? – Егор взглянул на меня и подмигнул.
Ева непонимающе посмотрела на него.
– Это Егор так шутит, – вмешался я.
– А-а-а, – протянула Ева, – понятно… После резедентуры специализация. Если решу стать кардиологом – еще семь лет. Если нейрохирургом – восемь. Но я еще не решила, какой выбрать профиль.
Может быть, вообще, стану педиатром.
– Да-а-а, – почесал затылок Егор, – продолговато обучаются у вас врачебному ремеслу.
– Зато наши врачи – лучшие в мире.
– А вот с этим я бы поспорил! – запальчиво произнес Егор и я понял, что сейчас он станет спорить с Евой. Я практически не участвовал в их разговоре, и мне это естественно не нравилось.
– Ну что, познакомились? – спросил я молодых людей тоном, из которого попытался убрать нотки раздражения. – Тогда может, в честь знакомства чаю попьем? Егор, в супермаркет сбегаешь за тортом?
Егор с трудом оторвал свой взгляд от Евы.
– Чаю? С тортом? Почему нет?
– Или сходим куда-нибудь, – предложил я альтернативный вариант, взглянув на дочь, – посидим? Ты как, Ева?
Ева пожала плечами:
– Можно, но вообще-то…
– Да что вы, в самом деле?! – возмутился Егор. – Куда ходить? В
Макдоналдс, что ли? Что мы, не русские люди? Ева, конечно, американка, но и русская, раз ты русский. Вон как по-русски тараторит. Без всякого акцента. У меня и мысли не мелькнуло, что она иностранка… Я сейчас, я мигом сгоняю. Посидеть всегда дома лучше.
Коньячка купить ради такого случая? Я то не буду, у меня ночное дежурство впереди, а вы…
– У меня есть коньяк, – сказал я, – и виски есть.
– А я не пью ни коньяк, ни виски, – сказала Ева, – я вообще ничего крепкого не пью.
– А что ты пьешь? – спросил Егор. – Вино? Шампанское?
