Любовь Рябикина - Жизнь моя - Армия
Через двадцать минут, как Елистратов пришел в себя, Ласкин и Абреков выяснили причину не взлета ракеты. В походном положении ракету фиксируют на направляющих полозках два анкерных болта. Обслуга забыла их открутить. Болты выдержали силу ракеты, а машина развалилась…
МАССОВЫЙ ЗАБЕГ
Вернулись на разгромленный командный пункт. Савицкий и Аристархов поддерживали шатавшегося Елистратова под руки. Остальные собирали генеральскую одежду, тихонько пересмеиваясь. Нашли даже заколку от галстука. Никто и никогда до этого не видывал, чтоб генералы так бегали. Солдаты тушили огонь ветками кустарника и засыпали песком. Савицкий увидел веселые глаза рядовых и сержантов, бросаемые украдкой на охрипшего от ругани генерала.
Полковник готовился к худшему, но все же постарался объяснить разозленному начальству еще по дороге про устаревшее оборудование. Что ракеты с МАЗов давным-давно не пускают, а они вынуждены, так как новую технику не дают. Елистратов, забившись в палатку, постепенно успокоился. Правда минералки выпил почти пять литров. Настолько сильно сказался на нем вынужденный забег. Где-то через пару часов, после роскошного обеда с шашлычками и коньяком, он уже спокойно разговаривал о произошедшем и даже посмеивался над собой.
Тент над командным пунктом снова натянули. Обломки и обгоревшие остатки тщательно вымели и унесли. К вечеру привезли пять столов взамен разбитых и обгоревших. Связисты вновь установили телефоны. Раскинули карты. Генерал-лейтенант похвалил полковника за спасение карт при всех:
— Даже в таких трагических обстоятельствах Иван Артемьевич не растерялся и вынес карты. Для военного человека карта очень важна. Ведь попади она в руки противника и последствия могут стать ужасными. Так что, товарищи офицеры, не перевелись еще на Руси настоящие мужики…
В общем, неудачу замяли. МАЗ оттарабанили по частям в сторону. Ракету перегрузили на другую машину. Обслуге, чтоб не забывала, ротный Ласкин всыпал «по первое число», предварительно сам получив разнос от Савицкого. Полковник отвел его в сторонку, чтобы начальство не слышало и зло прохрипел:
— Капитан, вы, лично должны были проследить за расчетом! Проверить боеготовность от и до! Хотите помолодеть? Так я вам устрою — из капитанов в старлеи!
Ласкин предпочел промолчать, зная, что стоит ему начать оправдываться и командир приведет угрозу в исполнение. Когда полковник отпустил, он молча козырнул и ушел.
Два дня все было нормально, если не считать такой «мелочи», как подбитый солдатом-рядовым из обычного ПЗРК радиоуправляемый самолет-мишень. Парнишка подбил его играючи. Просто прицелился и выстрелил. Вонючий дым окутал его голову в каске на мгновение, а потом самолет в небе стал разваливаться на составляющие. Даже на авиабазе по не выключенной связи слышали рев Елистратова:
— Какой мудак этому ё… Чингачгуку боевую ракету дал?
Целые сутки солдаты собирали обломки разлетевшегося самолета в полиэтиленовые пакеты. Выяснилось, что ракета была учебной, только попала она самолету в воздухозаборник и у него тут же заклинило движок. Такого еще не бывало! Полковники с управления с каждым днем учений ходили все задумчивее и вечно «не в себе». Отвечали на вопросы сбивчиво, невпопад, постоянно что-то записывали в блокноты, общались лишь друг с другом, оглядывались по сторонам так, словно среди врагов находились и всем этим страшно беспокоили Савицкого.
Он поделился страхами с Аристарховым, когда вечером вновь увидел друга сидевшим на корточках у палатки и курившим. Присел рядом:
— Сереж, чего полковники постоянно пишут в блокнотах, не видел? Мне что-то не по себе от этой писанины…
Начштаба отозвался и встал:
— Отойдем… — Отошел от палатки метров на двадцать и шепотом заговорил: — Да и мне тоже. Есть идея! Слушай, у Ласкина в роте есть солдатик… Ну, скажем так, бывший карманник. Завязал с этим делом, но иногда фокусы в роте показывает. Ласкин сам рассказывал, как этот малый у него все документы и часы с руки снял, а капитан даже не почувствовал…
— Хочешь, чтоб он блокноты украл?
— Не только. Пусть он еще у генерала его записи стянет. Надо же заглянуть, что Елистратов пишет!
Савицкий развел руками:
— Генерал вообще ничего не пишет. Не о пробежке же по полю ему писать? Так что стаскивать у него нечего. Не боишься, что солдат разболтает?
— А ты пообещай, если сделает все, как надо и молчать станет, после учений его в отпуск отпустить и отпусти действительно. Парень нам может пригодиться и потом…
Савицкий согласился:
— Давай попробуем…
На следующее утро на полковников из управления, когда они заворачивали за угол, налетел худенький парнишка с погонами рядового. Сбил обоих с ног, а потом, вытаращив глаза от испуга и вскинув руку к виску, выпалил:
— Прошу прощения, товарищи полковники, меня подполковник Аристархов срочно вызвал. Я вас из-за палатки не видел…
Боком-боком обошел обоих и исчез, пока управленцы приходили в себя. В командирской палатке протянул оба блокнота и бумажники Савицкому:
— Готово, товарищ полковник! Извините, все вместе было. Пришлось забрать. — Помявшись, предложил: — Если надо, я любой почерк могу подделать — не отличишь! И листы в этот блокнот новые впаять, лишь бы бумагу нужную достать…
Полковник заглянул наскоро в блокнот и тут же ухватился за его слова:
— А ну-ка присядьте, рядовой… — Парнишка присел на стул, а командир подозвал к себе начштаба: — Сергей, глянь, что два этих гада пишут!
Оба склонились над блокнотами. Прочитали лишь по страничке и тут же принялись плеваться:
— Ну надо же! Всех грязью облили. Да мы, после такого, только в тайгу годны! — Разом обернулись к парнишке: — Месяц отпуска устраивает? За сутки до конца учений надо стянуть эти блокноты еще раз и переписать все так, как мы скажем. Сделаешь?
— Да нет проблем. — Солдат почувствовал свою нужность и попросил: — Товарищ полковник, дайте отоспаться! Капитан Ласкин меня загонял: то в патруль, то в наряд. И все из-за того фокуса с его документами… В общем, через день, на ремень! Мне ведь потом ночь сидеть над записями, рука трястись будет.
Савицкий твердо сказал:
— Сделаем. Отдыхайте. Передайте капитану Ласкину, что я его жду на командном пункте. Вы сможете вернуть блокноты?
— В легкую! Сейчас в палатках никого не будет. Объясните, как они спят в палатке. На каких местах? — Получив подробное объяснение, вскинул руку к козырьку: — Разрешите идти?
Забрал блокноты, бумажники и ушел. Полковник с подполковником вышли на улицу и направились к командному пункту…
В этот день решено было провести удар по наземной цели управляемой ракетой с боеголовкой. Тщательно выверялись координаты, выставлено боевое охранение, чтоб никто не попал на полигон и не пострадал. Вскоре с полигона должна была взмыть вверх ракета с заданными координатами. Все начальство сгрудилось за спиной солдатика первогодка, внимательно наблюдая за действиями. После команды Савицкого:
— Пуск!
Ракета взлетела строго вертикально. Стартовик, обнесенный ореолом из огня, долго был виден невооруженным глазом. Офицеры задумчиво смотрели вслед. Вот-вот должна была начаться отработка программы по тангажу — разворачивание на цель, но… ракета по-прежнему шла прямо. Все сообразили, что программа разворота не включилась. Смотрели, как ракета с ревом уходит в зенит. И вдруг всем в головы, одновременно, стукнуло — после того, как выгорит топливо, ракета, вместе с боеголовкой, вернется на старт!
Не сговариваясь, доблестные офицеры переглянулись и, как скаковые лошади, рванули в разные стороны. Это было похоже на бегство тараканов от кусочка сладкой булки, когда хозяйка ночью включает в кухне свет. Савицкий успел выдернуть из окопа несчастного, ничего не соображавшего, солдатика. Тащил за собой за руку и тот скакал, словно воробей, следом, часто оглядываясь на родной окоп. Полковник прохрипел на ходу:
— Беги, дурачок!!! Как можно дальше!..
За полторы минуты большинство наблюдателей успело удрать метров на четыреста. Скорость развили просто фантастическую! Если от МАЗа генерал-лейтенант Елистратов несся примерно километров тридцать в час, то тут летел под шестьдесят. Причем в полевой куртке и при фуражке! Полковники с управления неслись парой, словно Маша с Дашей, играючи перескакивая даже полутораметровые кусты и делая вид, что сдают разряд на бег с препятствиями.
Аристархов летел по полю полутораметровыми шагами, разинув рот и размахивая руками, словно ветряная мельница. Кисти рук мелькали у подполковника даже над головой. Остальные неслись бодрым галопом, который на неровных площадках превращался в трехкрестовый аллюр. Потом оказалось, что один из наблюдателей в конце улегся на муравейник лицом. Был страшно покусан, но заметил и почувствовал не сразу!
