Дарья Симонова - Свингующие
– Куда ты пропал?! Я как проклятый звоню по телефону, который ты мне дал, там о тебе слыхом не слыхивали! Мы уже думали объявлять розыск!
Каспар, конечно, был хорош гусь: оставил Сашеньке телефон Олиной коммуналки (чтоб отстал с расспросами о месте дислокации) и начисто забыл об этом. А еще забыл о святой обязанности подавать телефонные сигналы о себе каждую неделю. Сигналы не бедствия, а желательно процветания. Таков был давний семейный уговор, но «доктор Ярошевский» как-то вдруг решил, что вырос из короткого поводка. Как бы не так! И какой такой диплом, павлин-мавлин, феромоны Монферрана, когда отец нервничает, Айгуль ждет ребенка – «ну не ребенка, – внука, да какая к лешему разница!» – а Руслан, балбес, разбил чужую машину, и теперь надо за него возмещать ущерб. И вообще, что будет со всеми нами, если нет нам достойной смены, если дети нас не слушают и не ценят, и после смерти мы будем три дня гнить в квартире, всеми забытые, а могила родной матери в ужасном состоянии, и скоро по соседству там будет гнить родной отец…
– Стоп, папа! Ты же собирался гнить в собственной квартире! Что же тебе Лейла Робертовна не объяснила, что нельзя путаться в показаниях? – Сашенькину истерику можно было легко победить сарказмом.
– У Лейлы Робертовны, между прочим, сын закончил МГИМО!
– О, это аргумент! Я думаю, место учебы детей – это как марка автомобиля. Сказать «у меня сын закончил МГИМО» – примерно то же самое, что «я купил «роллс-ройс». Тогда, папа, тебе придется отвечать «а я, старик, все еще на «запорожце». Действительно, не комильфо!
– Ладно, прекрати. Я серьезно. Айгуль на днях едет в Москву. Хорошо хоть, я успел тебе сказать! И еще у нас тут… Шериф умер. Такие дела.
Глава 14
Старые раны
Из Сашенькиных мудростей: «Бог не выдаст, семья не съест. Если повезет».
Собачий срок меньше человеческого. Но этот факт не мешает человеку быть опрометчиво уверенным в будущем. Шериф с незапамятных времен был частью Каспарова микрокосма. Той частью бессмертного «я» – в собственную кончину никто толком не верит, – которая все же смертна. И она выгодно оттеняет значимость и протяженность человеческой жизни. Такова эзотерически непростая собачья миссия. И, похоже, кошачья, несмотря на девять жизней. Шериф почти двадцать лет тянул эту лямку. Его давно уже теребили по загривку и обзывали «старичком» и «ленивцем». Он как-то сразу из молодого, шумного симпатяги превратился в старого, размеренного сибарита и много лет производил обманчивое впечатление собачьего пенсионера. Обманчивое потому, что тайно сохранял боевой дух и был способен на внезапные выходки. Смерть стала последней из них. Оглушительной и вероломной. Каспар все мечтал с размахом отметить вместе два юбилея – свой двадцатипятилетний и двадцатилетний собачий. Цифры – великая иллюзия, особенно круглые. Каспару казалось, что уж в двадцать пять лет ему будет чем похвастаться перед человечеством. Типичные просчеты молодости. Дата приближалась, а достижений кот наплакал. И теперь вот Шериф…
Айгуль вышла на перрон в темных очках. Новая мода для декабря… На вопросительную иронию племянника она встревоженно поинтересовалась:
– А тебе что, Саша ничего не рассказал?
– Он много чего рассказал, но при чем тут очки?!
– Я так и знала! – вскрикнула тетушка. – Твой папа в своем репертуаре. Хотя я понимаю – у него открылись старые раны… боже мой, неужели он и тут считает виноватой меня?! Только так я могу объяснить его молчание!
Каспар потребовал немедленно прекратить поток сознания и объяснить все по порядку. Но он добился только туманных намеков о том, что перед уходом Шериф успел начудить. Остальное Айгуль обещала рассказать вечером, после своих таинственных дел. Никак, таких же темных, как и новомодные очки.
Заинтригованный и печальный, Каспар отправился в безрадостный поход к Шлыкову. За своей последней зарплатой, которую ему наконец обещали выдать после всех задержек. Деньги не помешают, но разве ж это деньги… Сомнительное удовольствие встречи с Ромой сулило лишь вскрытие старых ран, как выразилась бы Айгуль. Под настроение повалил мокрый снег. Каспар шел и думал, как же он теперь приедет в осиротевший дом с зияющей энергетической дырой вместо теплого шерстяного Шерифа… Аврора с серого неба, капающего мягкими ледышками, укоряла: мол, пес-то до глубокой старости дожил, а я? Ты про меня помнишь? И Каспар клялся, что помнит, но мама как будто не верила. Она вообще в последнее время стала мнительной и ранимой, предчувствуя что-то и помалкивая. Как те несчастные мазохисты из рецепта Валентины, которые одновременно боятся и ждут предательства любимых. Но в отличие от них Аврору не убедить заклинанием «здесь и сейчас».
У входа в редакцию Каспар встретил Игоря Бекетова. На ловца и зверь бежал. Игорек был необычно озадачен текущим моментом. Его выставила Оленька, он временно поселился у Ромы, и ему бы… занять у Каспара немного, чтобы перекантоваться недельку. А потом уж он верному корешку поляну накроет, потому что бабло вот-вот привалит по самое не балуйся! И это были верные признаки паники: Игорь никогда не кормил ни себя, ни ближних обильными денежными «завтраками». Он говорил честно: «Я в дерьме, братва, у меня по нулям». Но теперь, когда хвостиком махнули сразу два кита земных удовольствий – женщина и деньги, – жизнелюбие Бека хромало на обе ноги.
Как лицо, некоторым образом причастное к наступлению черной полосы в жизни Игорька, Каспар с неумеренным энтузиазмом пообещал помочь. Вот он сейчас получит свою зарплату и, разумеется, снабдит друга необходимой суммой. Даже больше чем необходимой!
– Стой! – скомандовал Игорь. – Лучше сегодня к нему не суйся. Во-первых, с деньгами опять какая-то хрень. То есть нет их, понимаешь. А во-вторых, у него проблемы. Он там чего-то лишнего понаписал в своей газетенке, теперь от него требуют опровержения. Ну, короче, Шлык в нокауте. Злю-у-щий! Лично я и в твой адрес ничего хорошего не предвижу. Короче, пережди лучше.
– А где ж я денег тогда возьму, чтоб тебе одолжить? – оторопел Каспар. – Ну разве что… ко мне сегодня тетка приехала.
– Да не бери в голову. Как-нибудь перекантуюсь…
Какие подозрительные противоречия в просьбах!
– Хм… Игорян, быстро колись, в чем интрига! – потребовал Каспар.
Проклятая инициатива следопыта! Лучше бы он помалкивал. Интрига была прямо в яблочко, то есть в материалец к диплому. Оленька попросила Игоря освободить место на ее жилплощади, равно как и в ее сердце. В общем, выставила, предъявив целый список претензий и намекнув, что на ее сердце (а значит, и на проживание рядом с этим сердцем) претендует кто-то другой. Нет, не так: она сама хочет отдать эти вакансии кому-то другому, а тот, другой… с ним проблемы! Да и не важно. Важно, что у Игоря есть версия по поводу коварного преемника.
Каспар напрягся. А зря. Версия старого друга была просто бальзамом на злорадное сердце: «Это Шлыков!» Так думал простодушный и опрометчивый в суждениях Игорь Бекетов. И с одной стороны, так и надо Шлыкову, обманщику надежд! А с другой стороны, разве это честная игра… Ведь Шлык, хоть он скользкий и жуликоватый, абсолютно не пришей кобыле хвост. Яппи совсем не при делах. Нет уж, долой византийское коварство… или да здравствует? – в смысле, умоем врага так удачно подвернувшимся способом. Да не просто промолчим – поддакнем Игореву заблуждению, утопим коварного торговца австралийцами!
Все это пронеслось в голове за мгновения. Поносилось, поносилось, устало и поковыляло прочь, хромая на все четыре копыта. Каспар набрался мужества и, была не была, сознался:
– Шлыков ни при чем. Это я.
Бекетов по-ковбойски харизматично усмехнулся:
– Вот и ты его выгораживаешь… Да еще на себя клевещешь.
«Брат, теперь я вижу истинную силу твоего духа» – вот что сказал бы Каспар, если бы ему довелось быть героем вестерна. Но ни с геройством, ни с вестерном он в данный момент себя не ассоциировал и потому обошелся вялым протестом. Но Игорь его как будто не слушал. Не слушал величественно, как праведник не слушает голоса искушений:
– Я знаю, что сам виноват. Я ведь ее к тому подталкивал. Думал, что кусок свободы ей не повредит. Пусть, типа, перебесится – и вернется довольная тем, что есть. Я ей говорил: «Ну найди себе кого-нибудь, переспи с ним, наконец. И даже роман закрути, если понравится!» Я не хотел ее удерживать. Ведь это получилась бы игра в кошки-мышки. Я догоняю, а она, разумеется, убегает… Так всегда. Мне же хотелось, чтобы Олька сделала осмысленный выбор свободного человека. Да, я академиев не кончал. Но мозги у меня есть, и руки растут из нужного места. И беседу поддержать умею. И без загибов всяких наркетских. Ты ж посмотри, что вокруг творится: вокруг либо беспредельщики, либо интеллигенты, примятые жизнью… Мне казалось, что я нечто вроде золотой середины, пускай это и нескромно звучит. Я надеялся, что Оля сделает правильный выбор… А она уцепилась за мою идиотскую фразу. Ну, не умею я изъясняться по-научному, рублю сплеча. С бабами надо мягче, конечно, туману напустить ароматного. В общем, переспала с кем попало и теперь считает, что между нами все кончено. А я-то хотел, чтобы она сделала свободный выбор!!!
