Андрей Ангелов - Театр мистера Фэйса
— Товар покажи, — попросил бюргер, закуривая.
— Правду вперёд!
— Правды у меня навалом, на любой вкус и цвет… — расплылся в снисходительной улыбке толстяк. — Какую хошь, такую и отдам, без всякого сожаления. И сколько хошь… Итак?
Чем быстрей отпустишь человека — тем быстрей он уйдёт из твоей жизни. Освободив место для новых людей… Уход не означает, что данный человек плохой, просто свою роль он уже сыграл. Аристократ отрицательно качнул головой:
— Нет, мне не нужна ваша Правда. Проходите мимо.
Улыбка бюргера, на удивление, стала ещё шире. Он не обиделся, а обрадовался!
— Забавный ты чувачила, — подмигнул сэр. — Умеешь поднять настроение…
Бюргер достал из бумажника долларовую банкноту, кряхтя, нагнулся и опустил денежку в шляпу. Когда подобный свинтус наклоняется только для того, чтобы подать милостыню — это значит, что у него весомые причины согнуть несгибаемое тело. Прогнуть, — можно и так…
— Удачной продажи, чувак! — пожелал толстяк. — Оригинальный способ выбивания бабла у честных граждан!.. Я оценил… — Он подмигнул и вразвалку удалился.
Принц, несколько в смешанных чувствах, рассмотрел доллар у своих ног.
СОКРОВИЩЕ САДДАМА
Голос генерала Лоренса звучал без всякого пафоса, чуть устало и надменно.
— Саддам Хусейн имел сокровище. То, что болтают о его банковских миллиардах — ерунда по сравнению с тем, что было спрятано у него в Тикрите.
Вояка сидел за массивным письменным столом, в своём кабинете. Курил сигарку и рассказывал о том, как у него прошёл день 13 декабря 2003 года[35]. Лицо — изрядно помятое, такую физиономию можно увидеть в зеркале после бессонной ночи.
— Мы с Джимом и Майком арестовали Саддама. Его увезли на нашу базу, а мы… нашли тайник. Там лежал Алмаз необыкновенно большого размера.
Кабинет генерала — это помещение площадью 70 футов. Квадратной формы. Стены заставлены и увешаны военными трофеями, включая человеческие скальпы. Впрочем, скальпы являлись голимым понтом, искусно сделанным из папье-маше, и висели чисто с целью «оригинального бахвальства»! В углу — тяжёлый сейф, рядом настенный бар.
— Мы не отдали Алмаз Правительству.
Слушателем вояки был диакон Патрик. На теле — священническая одежда, на груди — золотой крест Джозефа. Служитель беспрерывно зевал, а в редких промежутках между зевками — дремал с открытыми глазами. Последствия бессонной ночи в полиции являли себя без компромиссов! В отличие от вояки, для которого вынужденная бессонница — не более, чем часть жизни. Парочка полчаса назад приехала из участка, где им всю ночь вынимали мозг.
Не сон и не явь — самое гениальное время для головного мозга! Он нам сейчас рисует то, что никогда не покажет ни во сне, ни наяву, если взять эти состояния по отдельности! Сознание Патрика как раз и болталось в ирреале. Пухлячок отдельными деталями видел всё то, чем делился генерал. Очень яркие насыщенные картинки!..
• Деревянный ящичек, вкопанный в земляной пол, а в нём предмет чуть овальной формы, завёрнутый в ткань… размером не меньше человеческой головы!..
• Вот генеральские руки достали из ящичка свёрток, аккуратно опустили на цветастый платок, что расстелен на полу… Почему руки именно генеральские?.. Дак вот он и сам генерал Лоренс — сидит на корточках, в какой-то комнатке с явным восточным орнаментом, и смотрит на свёрток алчным взглядом!.. Рядом два парня, с полковничьими погонами, наверняка Джим и Майк… выражения лиц примерно как и у генерала!..
• Руки Лоренса откинули ткань, показав диакону Алмаз… но через мгновение сокровище Саддама было вновь завернуто, и перевязано крест-накрест…
— Потом я застрелил Джима и Майка, и обвинил в убийстве своего адъютанта.
Патрик физически услышал, как треснули два выстрела — из армейской винтовки! Диакон… хлопнул красными глазками и… подскочил со стула. Заворожено уставился на армейца:
— Застрелили, генерал!? Для того, чтобы одному завладеть Алмазом?!
Губы вояки разрезала ухмылка.
— Патрик, убери риторику! Отец Джозеф уже принял моё покаяние и попросил у Господа прощение за эти прегрешения! — генерал отложил сигарку в пепельницу. Размеренно подошёл к бару, достал бутылку виски, стакан, банку «Пепси». Добавил небрежно: — После я полистал книжки и выяснил, что Алмаз ведёт родословную от самого Салаха эд-Дина — крутого ассирийского главаря!
Лоренс налил в стакан на 1/3 виски. Выпил крупными глотками. Рыгнул с удовольствием. Подвинул банку служителю. Тот благодарно схватил баночку, вскрыл и припал к ней! Энергетический напиток на сто процентов поднимает тонус и изгоняет усталость! Индейцы не дураки, и если могут белым втюхать дурное, то сами дурь точно жрать не будут![36]
— Патрик, мне очень жаль, что отца Джозефа угрохал этот говнюк Фэйс! — с апломбом изрёк вояка. — А мы живём, Патрик. И святой Отец теперь ты!
Разница между диаконом и священником — очевидна. Для церковников. Армейцы (как и все остальные гражданские) совсем не рубят в таких вещах! Они думают, что получить сан священника — это примерно то же самое, что получить новое звание… Если в 27 лет можно стать лейтенантом — командиром желторотых новобранцев, то… стать в таком возрасте пастырем разноопытного общества нельзя! Вся суть именно в возрасте! Авторитет святого отца подобен авторитету свахи: чем специалист старше, тем больше у него авторитета!.. Патрик поперхнулся… кашлянул. И вымолвил смиренно:
— Официального рукоположения нет. И не будет. Я слишком молод, чтобы носить столь почётный сан.
— Патрик. Я лично скажу кардиналу Гумберту, что на место Джозефа круче священника, чем ты, ему не найти! — немедленно отпарировал генерал. Не гони порожняк, юноша, не гони! Мир проще, если смотреть на него проще.
Служитель озадаченно покусал пухлые губки. В принципе, армеец дело глаголит, бывало, что и в тридцать лет становились епископами. Исключения из правил, конечно, но почему бы таким исключением не стать и диакону?.. Не хуже других! А назначения посредством «личных связей» не есть грех, в противном случае надо разогнать половину клира! Толстячок с надеждой взглянул на вояку:
— Почему вы заботитесь обо мне, генерал Лоренс?
Прямой вопрос подразумевает прямой ответ. Неизвестно, как с этим у инженеров/учителей/дровосеков/президентов и так далее, но в армии именно так! Армейцы — люди гораздо прямолинейные, не умеют ходить вокруг да около, что-то там хитрить и строить тонковыдуманные схемы! У солдата всё просто, будь он подонок или честный лох! Генерал — это всего лишь солдат через 20–30 лет, кабинетные хреноретики не в счёт.
— Мне нужно, Патрик, чтобы ты освятил Алмаз из Тикрита!
Добродушная улыбка осветила генеральское лицо. Холод сжимает сосуды головного мозга, а жар расширяет. Диакон не понял, что именно с его сосудами, но понял, что… процесс пошёл! Исчезли стены комнаты, растаяли полы и потолок… кругом красный песок ассирийской пустыни… на месте вояки — красномордый индюк с уродливо большим клювом, в котором… торчат острые зубы хищника! Дабы сожрать молочное тело и выпить чистую душу агнца! «Был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями; и Ангелы служили Ему»…[37] В ушах застучали тамтамы и барабаны.
— Vade retro, Satana![38] — вскричал Патрик горячно. — Вы просите меня освятить кровь, которая пролита на Алмаз. Оправдать её!.. Кровь невинных людей…
Служитель вскочил, чуть не уронив банку! Данная неловкость позволила вернуться в реальность. Диакон… выдохнул и поставил банку на стол. Подумал и подвинул её на другой край столешницы.
— Генерал Лоренс, то что вы просите — невозможно.
Вояка выслушал твёрдый тон и сообразил, что уламывать пухлого перца бесполезно. Похоже, диакон и вправду молод для святого Отца, слишком максималист. В этом и соль непоняток… Годочков несколько пусть ещё походит в священнических шестёрках, не дорос.
— Я не буду тебя убалтывать. Пока, Патрик.
— Прощайте, генерал Лоренс.
С вежливым поклоном служитель быстро вышел из кабинета. Вояка плеснул себе ещё вискаря и потянул из пепельницы сигарку. Всегда юность создаёт какие-то проблемы…
СЛОМАННЫЙ КАБЛУК
Улочка была двадцати футов шириной. Вместо асфальта — песчаная дорога, почти без выбоин, вместо домов по краям — глухие заборы, за которыми и прятались дома. В общем, такая «Рублёвка Лос-Анджелеса», только без московских отгородок района от внешнего мира… То место, где просёлочная дорога считается шиком, а своё житьё-бытьё принято прятать от соседей и случайных пешеходов… Ангелочки торопливо шли по данной улочке: лица раскрасневшиеся, дыхание прерывистое. Кейс снова переместился в сладкую ручку Эмми.
