Кобо Абэ - Тайное свидание
— По-моему, девочка выглядит сейчас так же, как до поступления в клинику.
— Думаете, не хуже?
— Весь вопрос в том, как долго смогут кости выдерживать давление внутренних органов.
— Что вы имеете в виду?
— Какую, по-вашему, форму примет зонт, если спицы вдруг начнут таять? Нечто подобное происходит и с девочкой.
На площади у фонтана счастливые на вид музыканты, не желая больше репетировать, танцевали рок, похожий на танец бон в день поминовения усопших. Открыто было лишь несколько ларьков, где торговали золотыми рыбками и кустарными поделками. На скамейке сидели рядышком медсестра в бикини (и почему-то в форменной шапочке) — у нее были непомерно толстые ляжки — и одноногий мальчик с черной облезлой собачонкой; они неотрывно смотрели на брызги, срывавшиеся с упругих струй фонтана.
Под ногами вода. В луже, нанесенной ветром из фонтана, билась розовая бабочка, величиной чуть ли не с маленькую птичку.
— Холодно.
Девочка передернула плечами. Прикрывавшее ее багровое одеяло выглядело как передничек на Дзидзо — покровителе детей и путников, стоящем у проселочной дороги. У меня вспотела шея.
Через центральные ворота мы снова вышли из парка на дорогу.
Вдруг, точно аромат, льющийся из лопнувшего мешочка с благовониями, начало вскипать оживление. Примерно на середине спускавшейся вниз бесконечной дороги начиналась подземная торговая улица, словно насквозь прорезавшая высокий холм. На арке, обрамленной неоновыми лампами, была выведена огромная надпись: «Поздравляем. Годовщина основания клиники. Михарасу Гиндза»[7]. Девочка, выпростав из-под одеяла руки, радостно вскрикнула. Все вокруг заполонили сотни стоявших где попало машин, застывшие в ожидании несметные толпы — кого здесь только не было: служащие, молодежь в джинсовых шортах, врачи с медсестрами в белых халатах и даже больные, только что выбравшиеся из палат, в чем с первого взгляда убеждали их пижамы. Да, улица, по всему судя, необычная.
Может, именно здесь и состоится празднество?
— Не смешно ли — подземную улицу назвать «Михарасу Гиндза»?
— Наверно, название местности — Михарасу: широкий обзор. А с этого холма, пожалуй, и Фудзи можно увидеть.
— Вам не кажется это опасным? Ведь расширь они улицу еще немного, и достигли б фундамента старого здания клиники.
— Ну, фундамент обычно кладут очень глубоко.
— А разве подземная улица не глубже?
— Вы, наверно, не представляете себе планировки этого здания: там, где вы прятались, — третий этаж старой клиники.
— Да что вы?
— Тогдашний директор приказал засыпать все больничные корпуса. Он страдал манией страха перед воздушными налетами или чем-то в этом роде…
По земле застучали тяжелые крупные капли дождя. Девочка ловила их ртом и вдруг запела неприятно взрослым голосом. Может быть, это и впрямь была фраза из песни:
— Как бы ни хмурилась погода, в моих воспоминаньях всегда ясное небо…
Под напором толпы, которая, спасаясь от дождя, двинулась в подземную улицу, мы тоже нырнули под неоновую арку. Сначала улица мне показалась обычной, и фонари обычные — в форме ландышей. Как и на улицах клиники, главное место здесь занимали цветочный и фруктовый магазины, магазин постельных принадлежностей, товаров для рукоделия, а между ними ютились «Обувь», «Оптика», «Книги», «Игрушки», «Парфюмерия», «Кондитерская», «Писчебумажные принадлежности», «Закусочная», «Табак». Улица вскоре стала совсем узкой. Но зато, без конца разветвляясь, она увлекала прохожих все дальше и дальше. Хотя кое-где попадались лестницы, затруднявшие наше движение, мы все же шли вперед. Девочка, позабыв о своей болезни, оживилась, секретарша шагала в ногу со мной.
Постепенно менялся характер магазинов.
«Автомобильные принадлежности», «Джинсы», «Китайская медицина», «Грампластинки», «Электротовары по сниженным ценам», «Патинко» — оттуда доносились бравурные военные марши, «Закусочная — жареная птица», дорогу перед закусочной загромождали ящики с пустыми пивными бутылками, «Фотомагазин», «Библиотека», "Закусочная — карэ-райс [8] и салаты", «Продажа подслушивающей аппаратуры», «Кафе-мороженое»…
В этом кафе мы купили три порции шоколадного мороженого. Девочка, откинув край одеяла, с наслаждением лизала мороженое. Меня охватила тоска — казалось, время застывает.
Напротив кафе в узком переулке указатель — «Общественная уборная». Дальше улица снова изменилась. На вывесках призывно плясали неоновые огни. Мозолили глаза шеренги игровых автоматов, кабаре, стрип-шоу. Улица эта вовсе не такова, чтобы прогуливаться по ней, толкая одной рукой кресло с девочкой, а другой поддерживая под локоть секретаршу. Но мне казалось, что впереди вдруг забрезжила надежда. Да, если мне вообще суждено встретиться с женой, то именно здесь, в этих закоулках. У меня не было серьезных оснований считать, будто конец моего пути уже близок, но какое-то предчувствие, смутная уверенность то и дело посылали по моим нервам сигнал тревоги.
Лучше всего поручить бы кресло секретарше, а самому хоть что-то предпринять.
— Могу я довериться вам?
— Да, и я постараюсь оправдать ваше доверие.
— Что я должен буду сделать для вас, если вы сдержите обещание?
— Угадайте сами.
По прищуру ее черных глаз я понял — она обожжена злостью, искрой проскочившей между висками, точно в разрядной трубке. Но даже доверься я ей, времени у меня в обрез — столько, сколько понадобится им, чтобы доесть мороженое. Оставлять их одних и дольше мне не хотелось.
— Сэнсэй! — вдруг воскликнула девочка. — Посмотрите, вон он…
Вафельный стаканчик с мороженым указывал на какую-то лавку наискосок от кафе, смахивавшую на контору по торговле недвижимостью. Во всю ширину витрины золотились выпуклые иероглифы: «Консультирую покупку и продажу любых внутренних органов», чуть ниже — прейскуранты Центра переливания крови, Банка мужского семени, Конторы страхования роговицы. На двери висела неприметная деревянная табличка: «Справочное бюро по всем видам развлечений».
В просветах между приклеенными к стеклу иероглифами прейскурантов виднелась как бы разделенная на части комната. Нагнувшись, чтобы мои глаза оказались вровень с девочкиными, я подвигал головой из стороны в сторону и, отыскав наконец подходящий просвет, увидел такую картину. У окна стоял стол, и человек семь или восемь врачей в белых халатах, сидя вокруг него, пили пиво. Один раскачивался взад-вперед, поглаживая усы, другой нелепо смеялся, широко раскрыв рот и обнажив зубы, третий прочищал спичкой трубку — словом, каждый держался совершенно свободно. С ними, похоже, была и женщина, но я не уверен в этом. В глубине комнаты — конторка. Еще один мужчина в белом халате, стоя в неестественно напряженной позе, разговаривал с сидевшей за конторкою женщиной. На ее круглом лице блестели очки без оправы, из глубокого разреза гордо выставилась напоказ пышная грудь — женщина была как две капли воды похожа на владелицу посреднической конторы Мано, рядом с клиникой. Неужели мужчина, принявший столь странную позу, и впрямь заместитель директора?
Вафельный стаканчик в руке раскис, точно намокший хлеб. Бросив его под кресло и слизывая с пальцев мороженое, я покосился украдкой на секретаршу — она, нагнувшись, как и я, следила за тем, что делалось за стеклом.
— Уж не заместитель ли это директора клиники?
— По-моему, он. Остальные — из аптеки, а может, и из отделения искусственных органов.
— Что, если они нас заметят?
Девочка откусила край вафельного стаканчика и, понизив голос, сказала:
— Меня, думаю, здорово отругают.
— Не посмеют. Какое они имеют право?
Но секретарша промолчала. Она не отрывала глаз от окна и, казалось, наподобие быстродействующего компьютера оценивала обстановку. Может быть, ей все известно — зачем собрались там эти люди и что они намерены делать? Это мне приходится строить туманные предположения, а она — секретарь заместителя директора — не может не быть в курсе дела. И молчит, лишь пока не прикинет в уме: стоит ли поделиться со мной своей тайной.
— Давайте вернемся, — испуганно сказала девочка: ей, наверно, передалось наше беспокойство.
— Куда?
— Куда хотите.
Я погладил ее по щеке и вытер ей уголки глаз. Осталось ощущение, будто к пальцам прилип крахмал.
Секретарша резко выпрямилась и, осмотревшись, сказала:
— Только б они не заметили нас, тогда все в порядке.
Неужели она решила перейти на нашу сторону? Мужчины в белых халатах вставали из-за стола. Мы укрылись вместе с коляской позади колонны, и я решил заказать по одному апельсиновому шербету.
Врачей, вместе с заместителем директора, было семеро. Провожаемые вежливым поклоном женщины, похожей на Мано, они поспешно пересекли улицу и скрылись в общественной уборной.
Скрылись, и долго ни один из них не выходит. Шербет уже наполовину съеден. Не иначе, они там по большой нужде. Все семеро — разом? Нет, это немыслимо. Да и заместителю директора из-за резинового корсета не воспользоваться обычным унитазом. Что же могло случиться? Подожду еще две минуты, нет, минуту и, если они не появятся, сам зайду в уборную.
