Джудит Леннокс - Призрак былой любви
— Ты весь вечер не отходил от этой женщины.
— Мы говорили о детях, только и всего. У Эльзы дочка того же возраста, что и Кейтлин.
— Эльза! — взвизгнула Джосси. — Для тебя она уже Эльза!
Автомобиль вильнул.
Дара схватился за руль, выправил машину.
— Черт, тебе что — жить надоело?
— Дара, она же насмехалась надо мной. Неужели ты не понял?
— Сама выставляешь себя на посмешище. Бегаешь за мной всюду, будто я щенок, которого ты боишься спустить с поводка.
Джосси прибавила скорость и помчалась по длинной прямой дороге, что вела в Саутэм.
— Ты должен быть рядом со мной, а не с Эльзой Гордон. Я — твоя жена!
— Пожалуй, — пробормотал он. — В каком-то смысле.
Она чуть не задохнулась от обиды. Из темноты на них надвигались огни Холла. Джосси резко свернула на подъездную аллею и затормозила перед домом. Гнев ее испарился, глаза обжигали слезы.
— Я знаю, что нам больше нельзя спать вместе, но ведь можно целоваться, обниматься…
— Пресвятая Дева Мария! Мне уже давно не шестнадцать.
Она смотрела на него. Он вылез из машины и хлопнул дверцей. Потом обернулся к ней:
— Боже… неужели ты думала, что ты у меня первая?
Ее молчание говорило само за себя. Он рассмеялся и пошел к двери.
— Мне двадцать шесть лет, Джосси. Ты думала, я берег свое целомудрие до свадьбы?
— Зато я берегла.
— Женщинам так полагается. — Он отпер входную дверь и стал подниматься на второй этаж.
«Сколько? Кто?» — хотела спросить она, но он уже ушел наверх. Она побежала за ним, на верхней площадке нагнала его, обняла, прижалась к нему всем телом.
— Я люблю тебя, Дара, — бормотала она. — И хочу быть с тобой.
Тепло его тела, его запах — смесь солоноватого пота и одеколона — все это пьянило ее, наполняло восторгом и отчаянием. Порой, когда его не было дома, она приходила к нему в комнату, открывала шкаф, подносила к лицу лацкан его пальто или рукав кашемирового свитера и вдыхала знакомый мужской аромат.
Он высвободился из ее объятий, но она пошла за ним, стуча высокими каблуками по половицам, подметая пыль куском оторванного кружева на подоле. В детской он повернулся к ней:
— Я на несколько дней еду в Лондон.
— Я соберу вещи.
— Нет, я поеду один, Джосси. По делам. На день-два, не больше. Кто-то же должен остаться с Кейтлин.
Она вдруг заметила, какое у Дары лицо, когда он смотрел на спящую малышку в колыбели, и ее внезапно пронзила острая боль. Она осознала, что на нее так он не смотрел никогда. Никогда.
Она знала, что он приедет к ней. И он приехал. Однажды, когда она вернулась домой с работы, Эмили перехватила ее в коридоре и шепнула ей на ухо:
— В нашей комнате сидит Дара! Я напоила его чаем. Не знала, что еще сделать.
Дара теперь был женатым человеком. Они будут друзьями. Тильда толкнула дверь в комнату. Он стоял у окна. Когда он обернулся, она поняла — хватило одного крошечного сокрушительного мгновения, — что друзьями они никогда не станут. Что в его присутствии самое большее, на что она способна, — это притворяться невозмутимой.
Тем не менее она подошла к нему, улыбаясь, чмокнула в щеку.
— Дара. Вот так встреча. У тебя все хорошо?
— Замечательно. Ты выглядишь восхитительно, Тильда.
Она подумала, что он, возможно, тоже притворяется. Или же, став хозяином Саутэм-Холла, лишился способности испытывать сильные чувства.
— Как здоровье Джосси, Кейтлин? Хорошо?
— Вполне. Тильда, я в Лондоне на несколько дней. Подумал, что надо бы навестить старых друзей. Ты свободна сегодня вечером?
— Ты выбрал не самое подходящее время, Дара. — Голос ее немного дрожал, выдавая ее волнение.
— Тогда завтра.
— Боюсь, завтра тоже не смогу. Я учу немецкий язык. Мне нужно для работы.
Он умолк. Тильда кружила по комнате, наводя порядок на полках, поправляя покрывало.
— Ну и неделька выдалась у нас, да, Эм?
— Да, суматошная, — подтвердила Эмили с лучезарной улыбкой.
Он стоял, наблюдая за ней. Сняв шляпку и перчатки, Тильда чувствовала себя обнаженной. Кожа горела.
— Если передумаешь… — внезапно сказал он, — я остановился в отеле «Савой». — Потом улыбнулся и покинул комнату.
Она подошла к окну и стала смотреть, как он идет по улице, держа руки в карманах. Наверно, еще и насвистывает что-нибудь, предположила Тильда. «Залив Голуэй» или «Звезду графства Даун». Ее глаза обожгли слезы, но она переборола себя.
— «Савой», — с завистью произнесла Эмили. — Везет же некоторым. Не то что эта дыра. Ты ведь не пойдешь, нет? — Она глянула на подругу. — Тильда, ради всего святого, ведь он женат!
Дара был настойчив и своекорыстен, чем, собственно, и воспользовалась Сара Гринлис. Тильда представила, как он сидит в своем номере в «Савое», день за днем ожидая ее прихода. Или однажды она вернется с работы и увидит его на пороге дома № 15 по Паргетер-стрит. Она представила, как он шлет ей письма или, узнав, где она работает, звонит по телефону в дом Лео Гастингса. Интересно, хватит ли у нее выдержки? Сколько пройдет времени, прежде чем она позволит ему получить то, что он хочет? «Вообще-то есть способ отослать его прочь раз и навсегда, — подумала Тильда. — В конце концов, Дара не знает всего».
— Может, и пойду.
Эмили закрыла дверь.
— А как же Макс? — прошипела она. — Ты ведь знаешь, что он тебя любит. Конечно, тебя все любят — Майкл, Фергюс, Стефан, — ну и бог с ними. А Макс — совершенно другое дело. И ты это знаешь, Тильда. С такими парнями, как Макс, не флиртуют.
— Я никогда не флиртую, — спокойно сказала она.
— Нет. Тебе это не нужно. — Эмили стала рыться в сумочке в поисках сигарет. — Тильда, не будь такой… закрытой.
Тильда достала из выдвижного ящика вязание и села на краешек кровати. Пряжа была тонкая, нежно-голубая — небесного цвета.
Эмили закурила.
— Дара тебе не подходит, Тильда. Да, он чертовски красив, за него не жалко и умереть, но ты не должна к нему идти. Он хочет сделать тебя своей любовницей.
Тильда приступила к вязке сложного участка — ворота.
— Знаю.
— Значит, не пойдешь?
Она считала петли.
— Посмотрим, Эм.
— Ты не сможешь перед ним устоять. Тебе кажется, что ты сильная, но это не так. Дара не бросит жену ради тебя. Он — католик, а у католиков разводы запрещены. И тогда ты потеряешь Макса, а он стоит десяти таких, как Дара.
Подняв голову от вязания, Тильда увидела, что Эмили в ярости. Но объяснить что-либо подруге она не могла: чувство стыда не исчезало, накладывая свой отпечаток на все, что бы она ни делала.
Эмили затушила сигарету в блюдце.
— Ты такая упрямая! — Она вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Тильда снова начала вязать, но потом поняла, что забыла, сколько насчитала петель.
Два дня спустя она пришла в отель «Савой». Дара жил в просторном номере с видом на Темзу, на втором этаже. Он налил два бокала хереса, один протянул Тильде.
— Расскажи про свою дочь, — нарушила она напряженное молчание.
Он наконец-то улыбнулся и, достав из кармана конверт, разложил перед ней на столе несколько фотографий.
— Это Кейтлин.
Тильда смотрела на фотографии. На них смеялась темноволосая малышка.
— Красивая. Сколько ей?
— Семь месяцев, — с гордостью отвечал он. — Уже сидит.
Снова последовало молчание. Держа в руках бокал, она неожиданно спросила:
— Зачем ты приехал? Почему не оставишь меня в покое?
— Хотел объяснить тебе про Джосси. — Он встал, подошел к окну, положил руки на подоконник. — Хотел, чтобы ты поняла, как это было.
— Я знаю, — прошептала она. — Знаю, как это было.
— Тильда. — Голосом и взглядом он умолял ее. — Тильда, пожалуйста, попытайся понять. В Ирландии я был никем и здесь, когда приехал, тоже был никем. Я надеялся, что в Англии сумею чего-то добиться, но не представлял, как трудно это сделать. Я не предлагал Джосси руки и сердца — это она сделала мне предложение. Я понятия не имел. Думал, она собирается предложить мне работу… — Он помолчал, потом добавил: — Твоя тетя Сара. Это она во всем виновата.
— Сара дергала за веревочки, — с горечью произнесла Тильда, — а ты и рад был стараться, верно, Дара?
— Да, я поддался. — Он брезгливо улыбнулся, насмехаясь над самим собой. — Как марионетка. Но быть хозяином большого поместья, большого дома… ты хоть представляешь, что это значило для меня? Я всю жизнь был изгоем, даже глаз не смел поднять на богатых. И вдруг мне предлагают такое изобилие. Оно мое, и никто не вправе отнять его у меня. Думаешь, я мог отказаться?
— Я родилась в нищете, Дара, — холодно отвечала ему Тильда. — Но у меня был ты какое-то время, и для меня это значило больше, чем все роскошные особняки, вместе взятые. А ты пренебрег моей любовью.
