Мэтью Квик - Прости меня, Леонард Пикок
Я ничего не говорю, хотя мне очень хочется.
Мой рот по-прежнему где-то отсутствует.
Такого я явно не ожидал.
И я начинаю гадать, почему герр Силверман так добр ко мне и относится ли он точно так же к другим ученикам. По-моему, нехорошо вытаскивать его из дома на ночь глядя, когда у него наверняка есть миллион других дел, а потому вся эта суета для него – лишняя головная боль. Наверное, всем было бы легче, если бы я сейчас просто спустил курок и разом покончил бы с этим геморроем. Но я почему-то не могу. Просто не могу.
– Ладно, Леонард. Просто подай знак, что это действительно ты. Хотя бы кашляни, чтобы я знал. Давай начнем сначала. Итак, это ты?
И хотя я приказываю себе оставаться спокойным, чтобы не грузить герра Силвермана, для чего надо было просто отключиться от греха подальше, откуда-то из области желудка доносится «хм-хммм», и мои губы волей-неволей шевелятся.
И я весь трясусь, буквально как в лихорадке.
– Ты сейчас дома? – (Я не отвечаю.) – Ладно, значит, ты не дома. Тогда где? – (Я не отвечаю.) – Ты сейчас один? – (Я не отвечаю.) – Леонард, просто скажи мне, где ты сейчас. И я к тебе приеду. Открою тебе свой секрет. Закатаю рукава.
Каким-то чудом мне удается снова обрести способность говорить, и, даже несмотря на это, мне хочется отключиться, чтобы не мешать герру Силверману наслаждаться вечером, но мои легкие и язык подводят меня.
– У меня сегодня день рождения. И ни один человек не вспомнил.
Все это звучит так глупо, и жалко, и по-детски сопливо, что я снова приставляю к виску ствол «вальтера».
Кончай с этим.
Просто спусти курок.
Так будет лучше для всех.
Возникает долгая пауза, и я могу поклясться, что сейчас герр Силверман пытается придумать, что сказать.
– С днем рождения, Леонард. Тебе сегодня исполнилось восемнадцать, так?
И вот я слышу от кого-то заветные слова «С днем рождения» – да-да, я понимаю, что это чертовски глупо, но мне почему-то сразу становится, типа, легче.
Просто три слова.
С днем рождения.
Они заставляют меня поверить, что я еще жив.
Вроде я пока еще здесь.
– Леонард? – произносит герр Силверман.
А я, типа, устремляю взгляд вдаль, за реку, на небесную линию Филадельфии. Огни небоскребов словно танцуют на темной воде, играя в лунном свете.
Интересно, а есть ли в Филадельфии люди, у которых сегодня тоже день рождения?
И как эти люди его отмечают?
И чувствует ли хоть кто-нибудь из них то же, что и я сейчас?
– Леонард, пожалуйста. Просто скажи, где ты. Я приеду за тобой.
Странно, но мне ужасно хочется прямо сейчас увидеть герра Силвермана.
И я сам не знаю почему.
Я опускаю свой «вальтер» и объясняю ему, где нахожусь.
– Оставайся на месте, – просит меня герр Силверман. – Буду через двадцать минут. И не выключай телефон. Я буду с тобой на связи. Мне только надо сообщить парню, с которым снимаю квартиру, куда я еду.
Я слышу, как он с кем-то беседует, но слов разобрать не могу.
Его собеседник что-то ему отвечает, похоже, они ссорятся, и герр Силверман говорит:
– Леонард, ты еще здесь?
– Угу.
– Все, я уже спускаюсь по лестнице, я уже близко. О’кей, я уже на Уолнат-стрит, ловлю такси. А вот и оно. Я уже поднял руку. Таксист меня видит. Останавливает машину. Я сажусь в такси. – (И я слышу, как он объясняет водителю, где я нахожусь.) – Мы уже едем в сторону моста.
И вот так герр Силверман подробно рассказывает мне о каждом этапе маршрута такси, а я прислушиваюсь к звукам его голоса и думаю о том, что в данный момент его слова являются моей единственной связью с этим миром. Они буквально помогают мне остаться в живых, и если бы он не ответил на мой звонок, я реально мог бы вышибить себе мозги.
Я снова начинаю гадать, что он скрывает под длинными рукавами рубашки, словно возможность получить ответ стоит того, чтобы задержаться на этом свете.
Или это лишь очередной пункт в длинном списке моих разочарований?
У тебя ведь есть твоя пушка. И если понадобится, ты сможешь разом покончить со всем, упасть в реку, утонуть… утонуть… утонуть в водах забвения, твержу я себе, и это здорово помогает, поскольку означает, что у меня есть варианты.
А иметь варианты очень важно.
Так же как и запасной выход.
– Ладно, – говорит герр Силверман. – Я в Нью-Джерси. В пяти минутах езды от тебя.
Мерцающие в воде огоньки такие красивые, думаю я. Настолько красивые, что даже хочется искупаться.
– Я уже вижу мост, – докладывает герр Силверман, и я слышу, как он просит таксиста не выключать счетчик и немного нас подождать.
Таксист что-то там бурчит, и по тону его голоса я понимаю, что ждать он не хочет.
– Это очень серьезно. Чрезвычайная ситуация, – объясняет ему герр Силверман. – Я дам хорошие чаевые. Обещаю.
Я понимаю, что герр Силверман готов потратить собственные деньги, чтобы меня спасти[69], и когда я вижу, как такси останавливается на мосту, у меня сжимается горло.
– Леонард, я выхожу из такси. Я здесь. Осталось только найти, как спуститься к тебе вниз.
Я хочу сказать ему, что это всего-навсего грязная узкая тропинка, протоптанная на холме пьяными старшеклассниками, но мой рот снова отделяется от лица.
– А вот и тропинка, – сообщает мне герр Силверман, я слышу звук осыпающихся камней и вижу стелющиеся вниз по холму клубы пыли.
– Леонард? – говорит герр Силверман, и на сей раз его голос доносится уже не из трубки.
Я выключаю мобильник.
32
– Леонард, у тебя что, в руке пистолет? – спрашивает герр Силверман, и его голос звучит не так твердо, как обычно, – типа, возможно, он немного психует, но не хочет этого показать.
– Нацистский «Вальтер P-38», – твердо говорю я.
– Военный трофей твоего дедушки, да?
Я киваю.
Он все еще в нескольких футах от меня, но я чувствую себя словно припертым к стенке и поэтому осторожно пячусь.
– Ты не хочешь отдать его мне? – Герр Силверман идет ко мне с протянутой рукой.
Теперь я точно могу сказать, что он здорово психует, поскольку у него дрожит рука, хотя он и старается это скрыть.
– А вас в пединституте учили, как обращаться с вооруженным учеником? – спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку. – У вас были лекции по этому делу?
– Нет, конечно, не учили, и однозначно никаких таких лекций, – отвечает он. – Хотя, возможно, это и следовало сделать. Он заряжен?
– Ага. И снят с предохранителя, – отвечаю я и слышу, как звенит мой голос.
Герр Силверман опускает руку и явно напрягается.
Я и сам толком не понимаю, почему разговариваю с герром Силверманом подобным тоном.
Я хочу сказать, он ведь пришел спасти меня – верно?
Я позвонил ему, так как хотел, чтобы он приехал.
Но, похоже, я ничего не могу с собой поделать.
Похоже, у меня настолько, блин, съехала крыша, что я не способен быть милым и благодарным.
– Просто отдай мне пистолет, и все будет хорошо.
– Нет, не будет. Это чертовы враки! Вот вы, герр Силверман, не врете. Вы лучше, чем другие. Вы единственный взрослый, которому я реально доверяю и которого уважаю. Поэтому скажите мне что-нибудь другое, о’кей? Попытайтесь еще раз.
– Ладно. Ты писал письма от людей из будущего? – спрашивает герр Силверман.
Его вопрос вроде как сбивает меня с толку и будит сильные чувства, которые я сейчас вовсе не желаю испытывать.
– Да-да, писал! – уже практически ору я.
– И что они тебе сообщили? Что сказали?
– Они сказали, что приближается ядерный холокост. Мир будущего окажется под водой, как и предсказывал Эл Гор. Люди убивают друг друга за оставшиеся клочки суши. Миллионы умерли.
– Очень интересно, но я уверен, они сказали тебе кое-что еще, потому что только мрак и смерть – это не для тебя, Леонард. Ведь я столько раз видел свет в твоих глазах! А что еще они сообщили?
И от слов герра Силвермана насчет света в моих глазах у меня еще сильнее сжимается горло и мои глаза начинают чувствовать свет.
– Какое, на хрен, это имеет значение?! Ведь таких людей не существует.
– Нет, Леонард. Они существуют, – говорит герр Силверман и осторожно делает еще один шаг в мою сторону. – Действительно существуют. Если ты по-настоящему веришь и если стараешься держаться. Ладно, возможно, тебе не удастся найти именно данных конкретных людей, но рано или поздно у тебя появятся друзья. И ты обнаружишь, что окружающие любят тебя.
– С чего вы взяли? Откуда такая уверенность?
– Потому что в твоем возрасте я тоже писал себе письма из будущего и они мне тогда здорово помогли.
