Андрей Шляхов - Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом
– Кто вам сказал про диагноз? – спросила Безменцева.
– Я видел его на истории болезни, лежащей на посту! Скажете, что мне померещилось? Я не страдаю галлюцинациями!
– Никто не признается в том, что он галлюцинирует, – усмехнулся Лычкин. – Но это ничего не меняет…
– Конечно, не меняет! – кивнул Данилов. – Разве вам интересно мнение ваших пациентов? Главное для вас, чтобы костюмчик сидел, то есть чтобы диагноз был выставлен! А там хоть трава не расти!
– Времена карательной психиатрии давно прошли! – Заведующий отделением повысил голос.
– Времена прошли, – согласился Данилов, – а привычки остались! Так что там с моим диагнозом?
– Ничего, – нахмурился Лычкин. – Давайте сменим тон и вообще будем… благоразумны. Иначе ничего у нас не получится…
– У нас уже не получилось, если вы не в курсе. Я требую представить мне развернутое обоснование моего диагноза или снять его!
– Диагноз выставлен на основании объективных данных, – сказал Лычкин, – он согласован с кафедрой и в пересмотре не нуждается. Что же касается развернутого обоснования, то вам оно не нужно. Все равно ничего не поймете!
– Это я-то не пойму?
– Вы. Вы хоть и врач, но не психиатр.
– Это ваше окончательное слово?
– Самое последнее, – подтвердил Лычкин. – Другого и быть не может!
– Я поддерживаю Геннадия Анатольевича. – Во взгляде Безменцевой сквозило торжество.
«За что она меня так ненавидит?» – удивился Данилов.
– Тогда я требую немедленно выписать меня! Дайте бумагу и ручку – я напишу заявление!
– Это невозможно, Владимир Александрович! – покачал головой заведующий отделением. – В подобном состоянии вас нельзя отпускать. Вы же можете натворить таких дел… Ложитесь и начинайте лечиться. Раньше образумитесь – раньше выпишетесь.
– Я выпишусь сегодня! – заорал Данилов. – Прямо сейчас!
– Все в порядке, Геннадий Анатольевич? – Дверь открылась, и в нее просунулась голова санитара.
– Пока свободен, – не оборачиваясь, сказал Лычкин.
Данилов присел около своей тумбочки, рванул на себя дверцу и сгреб все свое нехитрое имущество в пакет.
Поднялся, посмотрел на врачей и молча пошел к двери.
– Вернитесь на свое место! – потребовал заведующий отделением.
– Да пошел ты… – отозвался Данилов. – Лучше распорядись, чтобы мне вещи выдали.
– Я вам говорю – вернитесь на свое место!
Не желая больше тратить времени на бесполезные разговоры, Данилов вышел в коридор и неторопливо пошел к двери, ведущей на свободу.
Он не дошел двух или трех шагов – налетели сзади, сильным толчком в спину свалили на пол, насели сверху, стали выкручивать руки, а еще схватили за волосы и несколько раз с силой ударили лицом о пол. Потекла кровь из разбитого носа. Затем потянули пижамные штаны вместе с трусами, оголяя плацдарм для укола, и послышалась команда:
– Коли давай! Чего встала?
Данилов узнал голос заведующего отделением. Лиц не было видно – только обувь.
– Сукин сын! – с чувством выругался Данилов.
В ягодицу кольнуло. Совсем не больно. Рука у медсестры определенно была легкой.
– В надзорную его! – распорядился заведующий.
– Вяжем? – спросил мужской голос, который не мог принадлежать никому, кроме санитара.
– Естественно!
Спине стало легче. Почти сразу же две пары рук подняли Данилова и поволокли по коридору. Где-то на полдороге у Данилова начала сильно кружиться голова, а спустя несколько секунд он провалился в бездонную темную пропасть.
Как укладывали на кровать и как привязывали к ней, Данилов не почувствовал. Он спал крепко-крепко, так, как давно уже не спал.
– Вот как чувствовал, что с Даниловым этим придется повозиться! – сказал в ординаторской заведующий отделением. – Как в воду глядел.
– Все-то вы знаете, Геннадий Анатольевич, – проворковала Безменцева.
– Кроме дня собственной смерти, – уточнил Геннадий Анатольевич.
Глава четырнадцатая
Елена, или тайны мадридского двора
Суета сует и всяческая суета – вот что такое рабочий день заведующего подстанцией. Особенно когда нет старшего врача, внезапно выбитого из строя обострением остеохондроза.
Все приходится делать самой – разбирать вчерашний день на утренней «пятиминутке», в тысячный раз объяснять, что карты вызова следует писать аккуратно и с умом, что проведенное лечение и вообще все действия бригады должны соответствовать выставленному диагнозу, а диагноз должен «логически вытекать из жалоб и данных осмотра».
– Вот вы, Татьяна, пишете – «жалобы на боли в спине», никак не уточняя локализацию, затем описываете совершенно здорового человека, без каких-либо отклонений, и ставите диагноз «Нестабильная стенокардия». А где, кстати, кардиограмма?
– Кардиограмму я не снимала.
– Почему?
– Не видела необходимости, Елена Сергеевна… – Пустой взгляд доктора Солодовник подтверждал, что его обладательница действительно не считает нужным снимать ЭКГ при нестабильной стенокардии.
«И не девочка уже, – подумала Елена, глядя на Татьяну Солодовник, – четырнадцать лет стажа, и не дура вроде, а вот… Нет, пора от нее избавляться. Хватит миндальничать!»
– Объяснительную мне, пожалуйста, по поводу этого вызова.
– Хорошо, – надулась Солодовник.
Стоило только зайти в кабинет, как начались звонки. Разумеется – неприятные или попросту отвлекающие от дел.
Приемное отделение сто пятнадцатой больницы жаловалось на одиннадцатую бригаду, не наложившую шину при закрытом переломе костей голени.
Какая-то из поликлиник (Елена не разобрала номер, произнесенный скороговоркой) жаловалась на то, что «скорая „задолбала“ участковую службу своими активами»[8].
Начальник колонны из «Моссантранса», в чьем ведении были водители и автомобили, просил не создавать его подопечным «жизненно невыносимых условий», потому что народ и так не горит желанием идти «на эту собачью работу».
– Каждому свое, Сорокин, – сухо ответила Елена, выслушав начальника колонны. – У меня тоже и очередь из желающих работать у подстанции не выстраивается, и в последнее время такие кадры приходят, что плакать хочется. Так что своими раздолбаями ты меня не грузи. Сам справляйся, а не можешь – уходи из начальников в водители.
– Спасибо за совет, – обиделся Сорокин и отключился.
Не успела Елена подумать о том, чем ей следует заняться в первую очередь, как позвонил директор регионального объединения, руководивший несколькими расположенными рядом друг с другом подстанциями «скорой помощи».
– Здравствуйте, Елена Сергеевна! – Вне зависимости от ситуации тон директора был приветлив и доброжелателен. – Как поживаете?
– Здравствуйте, Анатолий Сергеевич, как обычно поживаем – работаем.
– Проблемы есть?
«Отвлекают телефонные звонки», – чуть было не ляпнула Елена, но вовремя спохватилась.
– Решаем в рабочем порядке, – ответила она.
– Это радует. А у меня к вам несколько вопросов по списанию медикаментов…
Странный человек Анатолий Сергеевич Калинин. Есть у тебя вопросы по списанию медикаментов на подстанции, так задавай их старшему фельдшеру, который этими медикаментами ведает. Нет же – обязательно надо обсуждать эту тему с заведующей подстанцией. Тем более что и вопросы явно не из крупных, так, какие-нибудь рабочие «непонятки».
Для того, между прочим, и особый человек выделен, чтобы заведующим не приходилось еще и медикаментами заниматься. Своих дел, как говорится, выше крыши. И у самого Анатолия Сергеевича в том числе.
Бывают, конечно, региональные директора[9] и похуже, но второго такого зануду, как Калинин, среди них не найти. Классический случай, когда уступать проще, чем вдаваться в объяснение причин.
– Я внимательно вас слушаю, Анатолий Сергеевич. – Елена пододвинула к себе настольный ежедневник и одновременно стала просматривать перечень сегодняшних дел…
Так и прокрутилась до половины второго, когда позвонила секретарь главного врача.
– Елена Сергеевна? Центр беспокоит. Майя Константиновна ждет вас сегодня в семнадцать часов.
– По какому поводу?
– Приедете и узнаете.
Секретарши больших начальников неизменно хамоваты и заносчивы. Положение обязывает.
– А можно узнать, Майя Константиновна, – малость заискивающе произнесла Елена, опасаясь, что на том конце сейчас повесят трубку, – одну меня вызывает Михаил Юрьевич или…
– Одну, – отрезала секретарша. – Всего хорошего.
Елена положила трубку и погрузилась в раздумья.
Сказать, что вызов к главному врачу был некстати, это еще не сказать ничего. Через час-полтора ей надо было быть в больнице у Данилова для какой-то важной встречи с лечащим врачом. Вовка определенно что-то надумал, даже попросил привезти ему руководство по психиатрии, причем попросил намеком, явно не желая, чтобы его поняли окружающие – скорее всего постовые медсестры, ведь он всегда звонит с поста.
