Маша Царева - Жиголо для блондинки
Лондон Арсению решительно не нравился. Впрочем, не понравился бы ему ни Париж, ни Рим, ни Рио, окажись он там в обществе Марка Коннорса. Озабоченный америкашка, казалось, каждую минуту демонстрировал окружающим, что Арсений принадлежит ему. Он нежно брал его за руку, обнимал за талию и, встав на цыпочки (Арсений был выше его на полторы головы), целовал в шею. В Лондоне это странным не казалось – гомосексуальные пары попадались здесь на каждом шагу. Такой возведенной до абсурда свободы Арсению не приходилось видеть раньше, даже во фривольном Амстердаме. Здесь гомосексуалы чувствовали себя свободно – держась за руки, прогуливались по магазинам, точно чинные супружеские пары, страстно целовались, тормошили друг друга – в общем, вели себя так, как и положено настоящим влюбленным.
– За это я люблю Лондон, – сказал Марк, прикусив соленое от пота плечо Арсения. – Если бы я начал так себя вести в Москве, меня бы, наверное, убили. Первая попавшаяся агрессивная старушка треснула бы как следует клюкой.
«За это я Лондон не люблю», – подумал Арсений.
– Да, у нас «голубых» поменьше.
– Ничего подобного! – горячо возразил Марк. – Ничуть не меньше, я уверен. Просто они зажаты, потому что, если они будут вести себя так же свободно, их популяция точно уменьшится! – И рассмеялся, довольный своей шуткой.
– А надолго ли мы здесь? – осторожно спросил Арсений.
– Ты уже заскучал, дарлинг? Не стоит. Сегодня вечером ты попадешь на грандиозный прием. Мой друг Хьюстон отмечает появление на свет своей книги. Сейчас мы купим для тебя белый смокинг, это модно. Это и есть тот подарок, о котором я тебе говорил.
– Так когда обратно-то?
– Завтра, – вздохнул Марк. – Я бы остался подольше, но у меня завтра вечером переговоры в Лионе. Отсюда я поеду поездом «Евростар», а ты полетишь один.
Арсений повеселел. Осталось потерпеть не больше суток. Он вернется в Москву один. Один! И никто не попросит у услужливой стюардессы плед, чтобы, накрывшись им, массировать колени Арсения, распаляясь все больше.
Английская элита – это шляпы. Шляпы за полторы тысячи фунтов стерлингов. Шляпы с перьями и живыми цветами, шляпы с атласными лентами и просто ничем не примечательные шляпы. Шляпы на красивых девушках и шляпы на бледных старухах с накрашенными ниточками презрительно поджатых губ.
– Почему они все в шляпах? – шепотом спросил Арсений.
– Это у них что-то вроде знака качества, – охотно объяснил Марк. – Есть мероприятия, на которых не принято появляться без шляп.
– Вроде как когда у нас приходят с блондинками?
– Что-то вроде этого. – Марк усмехнулся. – Здесь прийти с блондинкой было бы моветоном. С собачкой – еще хуже.
Приятелю Марка было лет пятьдесят. Худоба, бледность, лошадиная вытянутость лица, чопорно-снулый вид не помешали ему нарядиться в темный вельветовый костюм самого модного покроя. Рукопожатие Хьюстона было вялым, взгляд – липким, как желе. Арсению он сразу не понравился. «Тоже педик», – решил он, заметив, что взгляд-желе бегло скользнул по его ногам, на мгновение застряв в паховой области.
Книга Хьюстона, в честь появления которой, собственно, и была устроена эта шляпная вечеринка, показалась Арсению скучноватой. Что-то претенциозное о сексе и моде – ему было скучно вникать в подробности. Зато сам прием – на высшем уровне. Угощение разносят официанты, губы которых сжаты и формой напоминают утиную гузку – так, словно именно они здесь главные персоны, которые делают большое одолжение, предлагая гостям закуски. А вот закуски, кстати, изумительные – нежное филе каких-то неведомых рыб, икра, спаржа. Вино пьется как компот – настоящее дорогое вино!
И бабы в шляпах. Некоторые очень даже ничего. А отдельно взятые «шляпницы» – вообще красотки.
Одна из девушек показалась Арсению знакомой. Миниатюрная костлявая шатеночка с сильно подведенными глазами. Модель? Эскорт-девица? Где он мог ее видеть? Подойти и спросить или это будет выглядеть странно?
– Эй, что ты так на нее уставился? – Марк, похожий на замшелый мухомор в своем дурацком бордовом смокинге, вырос у него за спиной, как по мановению волшебной палочки. Чует, мухомор ревнивый, что Арсений девушкой заинтересовался. И хочет интерес этот пресечь на корню. Наверняка сейчас прочитает ему целую лекцию о том, что негоже пялиться на дам на великосветских приемах.
– А ты что, ревнуешь, дарлинг? – издевательски поинтересовался Арсений.
– При чем здесь ревность? Это же Кейт Мосс!
Арсений ошарашенно посмотрел на шатеночку.
Так и есть! Как он мог так опростоволоситься! Не узнать знаменитую на весь мир топ-модель, перепутать ее с какой-то эскорт-девушкой. Хорошо еще, что не подошел. На весь Лондон опозорился бы.
– Она тебе нравится? – поддразнил Марк.
– В ней что-то есть. Не красавица, но такая шикарная.
– Еще бы ей не быть шикарной. Знаешь, сколько она получает за один выход на подиум?
– И знать не хочу, обидно станет.
– И правильно, дарлинг. Я заплачу тебе больше… Хочешь, пойдем в гостиницу? Я сделаю тебе массаж спины.
– Как хочешь. Мне здесь нравится. – Арсений знал, что старикашка любит потакать его капризам.
Такая вот ролевая игра – Арсений куксится, как злая красавица, а Марк его всячески ублажает и уговаривает. Финал предсказуем: не меньше часа терпеть поджарое тело Коннорса на мятых, влажных от пота простынях.
– Если нравится, давай останемся еще.
– Да.
Он продолжал смотреть на Кейт Мосс. Было так необычно видеть звезду такого масштаба совсем рядом. Как ожившая журнальная обложка. Может быть, и правда подойти и познакомиться? Никто в Москве не поверит, что он разговаривал с самой Кейт Мосс! А что, он красивый, он тоже находится в этом обществе – откуда ей знать, в каком качестве его сюда привели? Почему бы ей пару минут с ним не поболтать? А вдруг – это была уже просто смелая мечта, – а вдруг он ей понравится? Он же нравится женщинам, значит, может понравиться и ей. Тогда он, пожалуй, мог бы настоять на продолжении знакомства. Он бы тайком от Марка поменял авиабилет, или, может быть, она захотела бы последовать за ним в Москву. Интересно, она была когда-нибудь в Москве? А что, это отличное начало светской беседы – а не бывали вы в Москве?
Пока Арсений в мечтах уже вел разомлевшую от пылкой страсти топ-модель к алтарю, к реальной Кейт приблизился какой-то цыганистый тип в пижонском фраке. Загорелый, холеный, на голове по последней моде панковский гребешок. На прочих гостей смотрит так, как будто бы он наследный принц, а все остальные – так… С замиранием сердца Арсений ждал, что она ему скажет. Неужели не проигнорирует, неужели не дождется его с вопросом о Москве?
Но она приветливо улыбнулась и ухватила с проплывающего мимо подноса бокал. Псевдопанк принялся что-то ей рассказывать, она радостно внимала.
– Что, слюни пускаешь?
Опять «мухомор». Чего он, спрашивается, сюда вообще пришел? Чтобы увиваться вокруг Арсения?
– Прости, что?
– Не надо делать такое надменное лицо, тебе не идет. – Марк похлопал его по плечу. Как Арсений ненавидел эти собственнические жесты! – Прекрати пялиться на Кейт Мосс.
– Думаешь, у меня не получится с ней познакомиться?
– Думаю, не стоит даже пробовать.
– К ней клеится какой-то клоун. Что я, хуже?
– Дарлинг, я не сомневаюсь, что лучше. Но этот клоун, как ты выразился, типичный представитель лондонского истеблишмента. Он из аристократичной семьи, Итон, Оксфорд, все по полной программе. Занимается благотворительностью, но на самом деле просто прожигает жизнь. То на Каннском фестивале, то играет в Лас-Вегасе.
Патлатый представитель истеблишмента на секунду встретился с ним глазами. Арсений слегка улыбнулся, у него был даже позыв отсалютовать бокалом, как это принято на московских вечеринках. Но тот небрежно стряхнул с себя его взгляд, как перхоть с пиджака.
– И не старайся, – проскрипел проницательный «мухомор», хотя его никто не просил поделиться мнением. – Дарлинг, я устал. Поехали в отель. Я тебя хочу.
…Кукольный домик был сделан из молочных пакетов, обувных коробок и тускло блестевших листов промазанной клеем фольги. Жила в нем бумажная семья, от времени картонные лица поблекли, нарисованные улыбки полустерлись. Это был первый Каринин домик, самый любимый.
А вообще за годы их накопилось больше сотни. Толя тысячу раз говорил ей – выброси ненужный хлам, сколько можно копить дома пыльное старье. А ей было жаль. Только она знала, что кукольные домики не просто сувениры, а могилки давно забытых переживаний.
Карина садилась за домики только тогда, когда ей необходимо было о чем-то серьезно подумать. Кропотливый процесс раскрашивания и дизайна был для нее чем-то вроде медитации. Ее руки двигались сами по себе. А Карина в это время думала.
Иногда просто необходимо отвлечься на какую-нибудь бездумную механическую работу. Зойка вот, например, когда нервничала, мыла посуду. По десять раз иногда тарелки перемоет, прежде чем успокоится.
