Януш Вишневский - Повторение судьбы
Двадцать элементов слагаются в пазлы, а этими пазлами являются белки. И как бы ни были велики эти пазлы, они все равно состоят из двадцати разных элементов. Если мозаика мала, состоит не более чем из ста соединенных между собой аминокислот, она называется пептидом. Если их несколько сотен, то это полипептид. А когда их тысячи, то это называется протеином. Для несведущих и непосвященных все это называется просто-напросто белками.
Марцин нередко задумывался, обязательно ли ученым необходимо создавать понятные только им самим герметические языки, напичканные таинственными терминами. Иногда у него возникало впечатление, что делают они это из чистейшего тщеславия и для того, чтобы все как можно больше усложнить. Да не сможет кто-либо, не принадлежащий к их клану, понять их! Как-то он задал этот вопрос брату.
– Ты совершенно прав, – ответил Блажей, – очень часто они делают это из чистого тщеславия. Некоторые ученые больше времени тратят на придумывание заковыристого названия для того, что открыли, чем потратили на само открытие. Они скорее готовы воспользоваться чужой зубной щеткой, чем чужой терминологией, – громко смеясь, добавил он.
У Марцина всегда вызывали восхищение те немногие, кто готов был поделиться с другими знаниями и делал это так, как его брат: когда он слушал рассказы Блажея о синтезе пептидов, ему казалось, будто речь идет о лепке фигурок из пластилина. И потом оставалось ощущение, что достаточно купить коробку пластилина, припомнить его рассказ и сделать то же самое, а может, даже гораздо лучше. Но при всем при том его брат лепил если не самые красивые, то уж точно самые главные фигурки. Он прислал Марцину на адрес музея фрагмент научно-популярной книги, которую писал. И приложил коротенькую записку:
Если чего-нибудь не поймешь, это значит, я пишу скверную книжку. Как можно скорее сообщи мне свой отзыв, чтобы у меня было время что-то изменить.
Марцин все понял. Точно так же, как понимаешь слова, составленные из букв алфавита. Аминокислоты – это буквы, слагающиеся в слова, которые являются пептидами, полипептидами либо белками. Складывая из этих слов предложения, можно давать команды. Такие предложения-команды составляет главным образом мозг. Он либо синтезирует пептиды, которые с кровью рассылает органам, либо дает им сигналы, чтобы они сами вырабатывали нужные пептиды. А когда это происходит, пептиды попадают внутрь клеток и вызывают изменения, которых ожидает мозг. Если пептидом является адреналин, возрастает кровяное давление и увеличивается частота сокращений сердца, а если ацетилхолин, желудок и кишечник начинают процесс пищеварения; пептид инсулин увеличивает содержание сахара; окситоцин вызывает сокращение матки при родах и стимулирует выработку молока грудными железами. Всякому жизненному процессу соответствует какой-нибудь пептид. Именно это и имел в виду Блажей, утверждая: «Бог – это только неиропептид». Нейро – это значит тот, который производится в мозгу.
В общем, если задуматься, Блажей был вправе произнести эту фразу перед журналисткой. С другой стороны, Марцин был убежден, что журналистка вырвала ее из контекста и использовала в заголовке, чтобы шокировать, возбудить, задержать внимание читателя. В католической Польше нет ничего заманчивей, чем в газете, выходящей большим тиражом, крупным шрифтом отрицать существование Бога. И лучше всего в виде цитаты. Безопасно и удобно для себя и для газеты. И при этом провокативно. Ткнуть палкой в муравейник и, потирая руки, ждать реакции муравьев.
Марцин хорошо знал брата и был убежден, что Блажей произнес эти слова отнюдь не с вызовом, а как предположение и наверняка с вопросительной интонацией. Кстати сказать, по прочтении интервью сомнений в этом и не возникало.
Никто до сих пор не дал ответа на вопрос, как это происходит, что производятся именно такие пептиды, а не другие, и кто или что программирует мозг, чтобы он посредством пептидов отдавал команды. Пептиды вовсе не исключают Бога. Может, даже подтверждают Его существование. Блажей недвусмысленно сказал об этом в интервью.
Но он не сказал о множестве других, причем куда более интересных вещей. Которые относятся не к обычной физиологии, а к тому, что у всех ассоциируется с эмоциями, душой, сознанием и через это с религией. Например, не сказал, что люди любят благодаря нейропептидам. Что Бога, которого в общем-то может и не быть, но которого, невзирая на это, можно любить, они любят тоже благодаря этим веществам. Блажей как раз и занимался такими пептидами – ответственными за эмоции. В книгах по фармакологии, которые Марцин читал, чтобы понять свой страх, ссылки в основном были на работы иностранных авторов. А из польских ученых цитировали главным образом его брата. Это было фантастическое чувство – читать свою фамилию на страницах научных книг. И когда это случилось в первый раз, он выскочил из читального зала в холл к телефону-автомату и немедленно позвонил брату. Блажей полностью проигнорировал то, что хотел сказать Марцин. Что он горд, что восхищается братом, что мама, несомненно, будет рада. Блажей прервал его после третьей фразы.
– Марцин, на кой черт ты читаешь такие книги? – встревоженным тоном спросил он. – Что случилось? Зачем тебе это нужно?
Марцин не рассказал ему о своем страхе. Постеснялся. Он соврал, что наткнулся на книгу совершенно случайно, услышал о ней от знакомого. А у него все в порядке. Повесив трубку, он задумался, почему так поступил. Почему не сказал: «Понимаешь, Блажей, уже некоторое время я словно овощ, испытывающий только страх. Боюсь заснуть, боюсь проснуться. Меня обидела женщина. Я принимаю таблетки, чтобы не бояться. И одновременно боюсь того, что эти таблетки могут со мной сделать. Я хочу знать, чего я боюсь, и хочу понять, почему после таблеток мне ненадолго становится лучше. Поэтому я и читаю такие книжки. Только поэтому».
Нет. Этого он не сказал бы ни одному близкому человеку. И брату тоже. А может даже, особенно ему. Гурали не должны бояться.
А спустя три дня на вахте в общежитии его ждал большой толстый пакет. Блажей прислал оттиски всех своих статей о специфических пептидах, которые он называл «молекулами эмоций». С помощью химических формул он объяснял, как получается, что люди испытывают отвращение, наслаждение, грусть, привязанность, тоску, возбуждение или стыд. Он описывал механизмы реакций, в которых участвуют эти молекулы. Марцин долго сидел со словарем и переводил статьи, потому что большая их часть была на английском, стараясь понять каждое слово.
Картина, сложившаяся из того, что он понял, восхитила и одновременно напугала его. Чувства возможны исключительно благодаря состоящим из аминокислот пептидам, а те, чтобы попасть в клетки мозга, должны найти на их поверхности нечто вроде отверстия, через которое смогут протиснуться внутрь. Такое отверстие напоминает замочную скважину и расположено на плавающих на поверхности клетки рецепторах, которые являются не чем иным, как большими белками. Пептид может протиснуться внутрь клетки только через соответствующую ему замочную скважину в рецепторе. Инсулин не соответствует рецептору, который пропускает через скважину окситоцин. Когда пептид окажется внутри клетки, начинается цепь реакций, которые переводятся в то, что люди называют ощущениями. Щеки краснеют, когда человеку стыдно, сердце бьется быстрее, когда мы возбуждены; мы испытываем чувство безопасности, а то и блаженства, когда пептидом, протиснувшимся сквозь рецептор, является вещество, напоминающее по своей структуре морфин. «Морфин», который производится в мозгу, а не тот, из ампулы, что вспрыскивает в вену врач или медсестра. Таких внутренних «морфинов», обладающих наркотическим действием, мозг человека производит множество. А также и других пептидов, воздействие которых подобно воздействию иных наркотиков. Это они переводятся в эмоции. Благодаря им мы чувствуем дурман и восторг, когда бываем влюблены. А также испытываем желание близости. Желание настолько сильное, что хочется раздеться и осязать.
По причине сходства с наркотиками они вызывают привыкание, подобное наркотическому. Сходство химии эмоций с химией наркотиков, с одной стороны, поразительно, но, с другой, опасно. Сама по себе мысль, что героин и любовь на уровне мозга воздействуют по одной и той же схеме, ошеломляла. Ведь Бог должен был знать: люди очень скоро сориентируются, что рецепторы пропускают через свои замочные скважины не только внутренние, «нормальные» пептиды, и найдут их замену! Тем более что замена всегда под рукой. В соке недозрелых маковых головок и стеблей, в листьях коки, которые индейцы жевали уже больше тысячи лет, в сушеной индийской конопле, которую предки нынешних мусульман курили с незапамятной древности. Поскольку люди, в сущности, живут только для того, чтобы переживать эмоции, Богу должно было быть ясно, что они откроют действие этих растений. А когда создадут науку химию, им даже эти растения окажутся ненужными. Они синтезируют газы, порошки и жидкости, исполненные эмоций. Некоторые из них потом будут продавать в аптеках.
