Джудит Леннокс - Зимний дом
«Если бы ты знал», — подумала Майя. В голове тут же вспыхнули воспоминания — воспоминания, которых обычно ей удавалось избегать. Выстрел; тело, кувыркающееся по ступенькам лестницы; белые стены монастырской кельи… Ей пришлось опустить глаза.
— А за кого выйдете замуж вы, миссис Мерчант? Нет, я не прошу прощения: вы сами начали этот разговор. За какого-нибудь светского хлыща, ничего не понимающего в нашем деле? Это было бы хуже всего, — с горечью добавил Каванах.
«Так вот где собака зарыта», — подумала она.
— Вы боитесь, что я снова выйду замуж и передам дело кому-то другому?
— Конечно. — Ирландец снова смерил ее взглядом, и Майе снова захотелось одернуть юбку и застегнуть жакет.
— Дамочки вроде вас не остаются вдовами до конца дней своих. — Лайам не сводил глаз с треугольного выреза ее блузки.
— Я больше никогда не выйду замуж, — злобно ответила Майя. — Это я могу вам обещать. Никогда и ни за что.
Каванах бросил на нее недоверчивый взгляд.
— Вы скоро передумаете.
— Я повторю это и через пять, и через десять, и через двадцать лет!
— Горе проходит.
— В самом деле? — В глубине души она знала, что никогда не забудет кошмарные месяцы своего замужества. Никогда не забудет того, что чуть не сделал с ней этот властный и жестокий человек. Главным результатом первых двадцати с небольшим лет жизни стала жгучая ненависть к мужчинам.
— Так говорят. — Лайам Каванах смял окурок в пепельнице и посмотрел на часы. — Миссис Мерчант, все это очень интересно, но мне нужно кое-что закончить.
Он избавлялся от нее как от неумелой продавщицы или какой-нибудь девицы, с которой развлекался в холмах Донегала! На этот раз Майя не смогла сдержать гнев:
— Мистер Каванах, если вы дорожите своим местом, то останетесь и выслушаете меня!
В голубых глазах Лайама вспыхнула злоба, а потом он сдавленно спросил:
— Что вы хотите сказать мне, миссис Мерчант? Вы недовольны моей работой?
— Вы прекрасно знаете, чем я недовольна, Лайам Каванах! — прошипела она. — Я недовольна тем, что вы делаете из меня дуру. Точнее марионетку, которую можно дергать за ниточки!
Майе показалось, что он улыбнулся. Если бы она была в этом уверена, то тут же выгнала бы его в три шеи. Но он сказал:
— Я просто пытаюсь помочь, миссис Мерчант. Облегчить вам жизнь. — Насмешка была почти неприкрытой.
— Мистер Каванах, когда мне понадобится ваша помощь, я скажу. А пока что позаботьтесь, чтобы мне сообщали обо всех проблемах и решениях, касающихся магазина. Дело принадлежит мне, а не вам. Вы поняли?
Он встал:
— Прекрасно понял, миссис Мерчант.
— Тогда можете идти.
После его ухода Майя несколько минут не могла подняться с места. У нее дрожали колени, пальцы свело судорогой, во рту стояла горечь. Победа была только кажущейся, на самом деле она потерпела поражение. Ирландец заставил ее почувствовать себя последней дурой.
Наконец Майя встала, подошла к секретеру, вынула из нижнего ящика кем-то оставленную недопитую бутылку шотландского виски, отвинтила пробку и несколько раз отхлебнула прямо из горлышка.
Добравшись до дома Клоди, Джо заметил у дверей тот же автомобиль, который он видел уже четыре пятницы подряд. Эллиот чертыхнулся себе под нос, нырнул в подъезд дома напротив, прислонился к дверному косяку и закурил.
Однако сигарета не помогла ему успокоиться. Он думал о вещах, недавно появившихся в доме Клоди: новой швейной машинке, игрушках Лиззи, духах, которыми начала пользоваться Кло. А также об одежде и украшениях. О платье из зеленого бархата, подчеркивавшем ее соблазнительное тело. О жемчужных сережках в ее ушах. О новом пальто, о шелковых чулках, о модной шляпке. Она беспечно говорила: «Джо, в последнее время меня просто завалили работой. Подумать только, за мужской пиджак платят пять фунтов!» Клоди считала его наивным дурачком; это только подогревало ревность Джо. Он был обязан узнать правду. Ждать дальше не имело смысла. Эллиот бросил сигарету, растоптал ее о тротуар и громко постучал в дверь, выкрашенную зеленой краской.
Клоди открыла только через пять минут. На ней было цветастое кимоно, волосы распущены. При виде Джо она широко распахнула глаза:
— Джо, уже поздно. Почти час ночи…
— Но ты ведь не спала, правда, Кло?
Она отвела глаза:
— С чего ты взял? Спала, конечно. Я так устаю… Дорогой, я не могу тебя впустить…
Джо протиснулся мимо нее и обвел взглядом переднюю. Огонь в камине только что потух; на столе стояли два пустых бокала.
— Я дала глоточек Лиззи, — быстро сказала Клоди. — Доктор говорил, что немного вина полезно для ее желудка.
Джо круто обернулся и посмотрел на нее.
— Хуже всего… Хуже всего то, что ты считаешь меня набитым дураком.
В глазах Клоди блеснул гнев. Однако она подошла к нему и ласково погладила по лицу.
— Джо, я вовсе не считаю тебя дураком. Наоборот, ты очень умный и милый.
Эллиот оттолкнул ее:
— Где он, Клоди?
— Кто?
— О черт! — Он начал подниматься по лестнице.
— Не ходи туда, Джо, Лиззи разбудишь! — крикнула вслед Клоди.
Но Эллиот пропустил ее слова мимо ушей, добрался до второго этажа и толкнул дверь спальни.
Конечно, он лежал в кровати. При виде Джо лысый мужчина средних лет схватил брюки, лежавшие на полу. Как в скверном французском фарсе, подумал Джо и чуть не засмеялся. Но потом вспомнил, сколько времени он и Клоди провели в этой кровати, и ему стало не до смеха.
— Вон отсюда! — Он бросился к мужчине.
— Не нужно! — Клоди схватила Джо за руку и попыталась оттащить. — Кеннет уже уходит. Правда, Кеннет?
Тут снова начался пошлый фарс. Кеннет соскочил с кровати, схватил рубашку, носки, ботинки, вылетел из комнаты и бегом скатился по лестнице. Джо слышал, как за ним захлопнулась входная дверь.
Он повернулся лицом к Клоди:
— У тебя есть и другие?
Она покачала головой:
— Конечно, нет, Джо. Кен — просто старый друг.
— Лжешь! — крикнул он. — Клоди, я видел их… Я следил за твоей проклятой дверью несколько месяцев и видел их!
Клоди перестала успокаивать его. В зеленых глазах женщины вспыхнула злоба.
— Ну и что? — прошипела она. — Тебе-то какое дело?
На спинке стула висела меховая шубка. Джо схватил ее и протянул Клоди:
— Это плата тебе?
— А ты бы мог купить мне такую же? — презрительно парировала она. — Мог бы, Джо?
Он разжал пальцы, и шуба упала на пол. Клоди подняла ее, бережно разгладила и повесила на плечики.
— Кенни купил мне эту шубку, — сказала она. — И сережки. Эрик купил Лиззи эти красивые игрушки. С начала года он же оплачивает счет от врача. А Альберт возит нас обедать и катает на машине.
— Ты продаешься, Клоди, — сказал Джо. — А когда Лиззи подрастет, продашь и ее тоже.
Клоди наотмашь ударила его по щеке.
— Убирайся! — прошипела она. — Убирайся отсюда!
Джо выбрался на улицу, облизал разбитую губу и пошел домой. Но свежий ночной воздух не сумел охладить его гнев. Добравшись до квартиры, он пинком захлопнул дверь и начал трясущимся руками зажигать керосиновую лампу.
— Джо? — Эллиот обернулся и увидел Робин. Девушка, облаченная в рубашку Фрэнсиса, протерла сонные глаза и уставилась на него. — Тебе плохо?
— Все в порядке, — нетерпеливо бросил он. — Возвращайся в постель.
Но она не тронулась с места.
— Что, подрался в пивной?
— Я не был в пивной.
— Тогда что?
Главным пороком Робин было ненасытное любопытство.
— Клоди… развлекала… этого подонка. Жирного, лысого, самоуверенного…
— Клоди встречалась с другим мужчиной?
Он желчно рассмеялся:
— Клоди встречалась с тремя другими мужчинами. С тремя! Поэтому у нас с ней все кончено.
— Почему?
Джо не верил своим ушам. Неужели она так глупа? Да, дотошна, да, наивна, но не без царя в голове… Он пожал плечами:
— Разве не ясно?
— Нет. Не очень.
Он бросил пиджак на диван.
— Я не знал, что принимал участие в любви впятером. И что платил свою долю.
— По-твоему, если вы с Клоди любовники, она твоя собственность?
Робин выворачивала его слова наизнанку.
— Ну что ты. Просто я думал, что у нас есть что-то общее… Что мы любим друг друга…
Робин села на диван и накинула пиджак Джо на плечи, пытаясь согреться.
— Джо, вы с ней желали друг друга, вот и все. Так какая тебе разница, если Клоди желает и других мужчин?
Внезапно он понял, что Робин ошибается. Чудовищно ошибается. И что за его гневом прячется боль, которая вскоре даст о себе знать и не пройдет долго.
— Люди путают желание с любовью, — нравоучительно сказала она. — И думают, что должны владеть теми, кого любят. Ты ведешь себя как типичный буржуазный муж.
