Джоди Пиколт - Жестокие игры
Сегодня по школе поползли слухи: посудомойщик из «Приятного аппетита!» изнасиловал несовершеннолетнюю в городе, где жил раньше. Именно это обсуждал ее отец со своими друзьями, именно поэтому ей запретили выходить из дома после заката. Джилли подумала о Джеке Сент-Брайде, о светлых волосах, падающих ему на глаза, и по спине пробежал холодок. Как будто он всегда будет вселять в нее страх.
Джилли засмеялась, подумав, как жители города суетятся, словно мыши перед бурей, цепляясь за островки безопасности, чтобы пережить этот критический момент. Они все считали, что Джек Сент-Брайд — воплощение зла для Сейлем-Фоллз. Единоличное воплощение, но все же зла. Возможно, Джек явился спичкой, от которой вспыхнула солома, но возлагать вину только на его плечи было несправедливо.
И сейчас больше всего ему нужен… друг.
Джиллиан развязала халат, зажгла фитилек свечи.
— Создай заклинание от моего имени, сотки его из языков огня. Никто не сможет причинить ему вред или изувечить. Услышь мои слова и сделай то же самое.
Ей стало так тепло, словно огонь пылал внутри нее. Джилли закрыла глаза, погладила ладонями живот, обхватила руками грудь, представляя, что ее касаются руки Джека Сент-Брайда.
— Джилли!
Раздался отрывистый стук, и дверь открылась.
В спальню вошел отец. Джиллиан запахнула халат и крепко сжала воротник у горла. Амос сел на край кровати, всего в паре сантиметров от дочери. Джиллиан с трудом удалось не пошевелиться, когда его рука коснулась копны ее влажных волос, словно давая благословение.
— Ты опять с этими свечами. Однажды ты сожжешь дом. — Его рука соскользнула на плечо дочери. — Ты уже слышала, верно?
— Да.
Он едва сдерживался.
— Я не переживу, если с тобой что-то случится.
— Я знаю, папа.
— Я тебя уберегу.
Джилли протянула руку, и ее пальцы переплелись с пальцами отца. Так они сидели несколько минут, загипнотизированные танцующим пламенем свечи. Потом Амос встал.
— Спокойной ночи.
Джиллиан поспешно выдохнула:
— Спокойной ночи.
Дверь, негромко щелкнув, закрылась за ним. Джиллиан снова представила, как внутри полыхает огонь. Потом подняла ногу и оглядела ступню. Порезы, которые она сделала на прошлой неделе, еще не зажили — тонкий завиток на дуге, напоминающей эф скрипки. На второй ноге еще один порез. Она полезла в карман халата за перочинным ножиком и провела им по заживающей царапине, чтобы рана вновь открылась. Хлынула кровь, и Джилли задохнулась от боли и красоты.
Она обрезала собственные крылья: теперь невозможно покинуть дом, потому что каждый шаг будет причинять ей боль. Она клеймила себя. Но когда резала ноги, то думала о том, насколько проще иметь шрам в том месте, где любой может его увидеть.
В актовом зале старшей школы Сейлем-Фоллз на экране вспыхнуло изображение: истинная американка, пышущая здоровьем девочка-подросток держит за руку такого же совершенного блондина-подростка. На их ногах красными буквами напечатано: «ДОПУСТИМО». Щелкнул проектор слайдов, на экране возникла эта же девочка, но на этот раз грязный старик положил свои ручищи ей на ягодицы. «НЕДОПУСТИМО».
Томас оторвался от домашнего задания по алгебре. Он не слушал мистера Вуда, школьного психолога, и, судя по остальным четыремстам учащимся, не он один. Ученики, сидящие в первых рядах, бросались бумажными шариками, пытаясь попасть в уютные домашние туфли мистера Вуда. Капитан команды поддержки, сидящая перед Томасом, заплетала косу. В задних рядах готы с бледными лицами и выкрашенными в черный цвет волосами взасос целовались со своими подружками, пока мистер Вуд учил собравшихся, какие прикосновения считать подобающими, а какие нет.
Томас тоже не стал бы делать домашнее задание по алгебре, но судьбе было угодно посадить его рядом с Челси. Прибавьте к этому лекцию мистера Вуда («Грудь? Нельзя ли не хихикать, когда звучит это слово?»)… В общем, промах его был непростительным. Каждый раз, когда Томас представлял, что Челси поворачивает голову и видит, как оттопыриваются у него штаны, он заливался краской стыда и крепче сжимал ноги. В конце концов пришлось раскрыть книгу, чтобы скрыть следы возбуждения… и отвлечься от мысли о том, что если он подвинется на несколько сантиметров левее, то сможет почувствовать, настолько ли Челси мягкая, как кажется.
— Я бы никогда с этим не справилась, если бы была новичком, — сказала она, указывая на потрепанный учебник у него на коленях.
Единственное, о чем он мог думать: «Если бы там не лежала книга, она коснулась бы меня».
— Все эти х и у, — прошептала Челси. — Я всегда их путала.
— Это совсем несложно. Просто нужно, чтобы с одной стороны знака равенства остался только х.
— Это не имеет никакого смысла. Так или иначе, что значит «-у»? Томас засмеялся в ответ.
Челси тоже улыбнулась. На экране тот же неряшливый старикан отвешивал девочке плюху. «НЕДОПУСТИМО».
— Неужели он считает нас идиотами? — прошептала она.
— Ну… да.
— Я слышала, что раньше он жил в коммуне в Вермонте. И трахал овец.
Томас взглянул на мексиканское пончо школьного психолога, на его всклокоченный седой конский хвост.
— По крайней мере, он имеет право учить нас опасаться нападения сзади.
Челси захихикала. На экране возник следующий слайд: девочка и мальчик-блондин, который обнимает ее за плечо. Но Томасу показалось, что пальцы подростка лежат слишком близко к ее груди.
— Какой идиотизм! — пробормотал он.
— Взгляни на ее лицо, — ответила Челси. — Она хочет этого.
— Допустимо, — возвестил мистер Вуд.
Томас покачал головой.
— Некорректно.
— Тебе явно необходима помощь. Небольшая консультация.
— У Вуда? Спасибо, я так не думаю.
— У меня, — ответила Челси.
У Томаса сперло дыхание. Ее рука скользнула поверх учебника алгебры и коснулась его ребер. Она думает о том, какой он худой? О том, как легко вертеть неудачником?
Челси ущипнула его. Больно.
— Ой!
В их сторону повернулось несколько голов, но Челси уже сидела, сложив руки на коленях, и кротко смотрела на экран.
— Недопустимо, — одними губами прошептала она.
Томас потер бок. Черт, наверное, останется синяк! Внезапно ее пальцы скользнули и легли в его ладонь. Томас не верил собственным глазам, чувствуя, как его кожа горит от прикосновения к коже ангела.
Он поднял глаза, уверенный, что она смеется над ним. Челси оставалась совершенно серьезной, только щеки полыхали.
— Допустимо.
Он сглотнул.
— Правда?
Челси кивнула, не убирая руки.
Томас был уверен: сейчас или потолок обвалится на него, или зазвонит будильник. Но он чувствовал руку Челси в своей ладони, и это было так же явно, как и неистовое биение его сердца.
— Кажется, теперь я понял, — негромко признался он.
Челси улыбнулась. На ее щеке, словно приглашение, появилась ямочка.
— Давно пора.
— Знаю ли я, как выходить в астрал? — спросила Свет Звезды, и серебряные колокольчики в ее ушах закачались. — Знаю. Научу ли тебя? Никогда.
— Я смогу, — настаивала Джилли. — Знаю, что смогу.
— Я и не говорила, что не сможешь. — Старуха опустилась на одно из кресел-качалок, стоявших в «Ведьминой лавке», и стала поглаживать кота, который тут же вскочил ей на колени. — Но если ты ждешь экстрасенсорного видения, того же эффекта можно достигнуть от погружения в транс. С другой стороны, если ты желаешь просто забалдеть, обратись к местному дилеру.
Джиллиан не могла признаться Свету Звезды, что больше всего она хочет летать — оставить свою земную оболочку и жить лишь духовным воплощением. Она создана для большего, чем этот заштатный городишко, она просто уверена в этом. Но она даже не может рассчитывать на поступление в колледж как на способ об вырваться отсюда, потому что отец никогда не позволит ей уехать так далеко. Джиллиан полагала, что умение летать означает взять власть в свои руки. Но ни в одной из книг в «Ведьминой лавке» не приводился старинный рецепт зелья, которое помогало ведьмам летать, травяного отвара, который обладал таким выраженным психоделическим эффектом, что в Средние века ведьмы, которые мазали им лбы, верили, что могут воспарить над землей. Рецепты поновее были безопаснее, меньше угрожали обществу: смесь сажи из дымохода, полыни и стираксового дерева. Иными словами — откровенная подделка.
Свет Звезды взглянула на упрямую девчонку и вздохнула.
— Больше никто не варит зелье, помогающее воспарить к звездам. В рецепте использовался жир некрещеного младенца. Его нельзя приобрести в отделе гастрономии супермаркета.
Джилли вздернула подбородок.
— Это не главное действующее вещество.
