Гийом Мюссо - Спаси меня
Но это не сработало. Синяки прошли, но душевные раны остались. И он не знал, как быть. Самоубийство Федерики должно было заставить его посмотреть в лицо реальности, в лицо прошлому и наконец освободиться от него. Вместо этого он превратился в статую безутешного вдовца. И жил так, пока не встретил новую надежду… Но встреча с Жюльет была омрачена его ложью и грозными пророчествами Грейс Костелло.
Сэм сел на грубую скамью. В уютном полумраке он погрузился в воспоминания. Обрывки прошлого, слишком надолго запертые в сундуке его памяти, вырывались наружу. Он вернулся в август 1994 года.
Это было то самое лето, когда две жизни оказались на самом краю пропасти…
* * *Им было девятнадцать лет. До сих пор Сэму и Федерике удавалось держаться в стороне от мутных потоков насилия, в которых утопал город.
Сэм неплохо учился. Уже год, как он поступил в университет. Все свое время он проводил за книгами, и его усилия начали приносить плоды. Он был лучшим на курсе, и если станет продолжать в том же духе, то сможет поступить в одну из лучших медицинских школ Восточного побережья. Но ему были нужны деньги. До конца следующего года он будет получать небольшую стипендию, а потом сможет надеяться на студенческую ссуду, но этого все равно мало. Начиная с четырнадцати лет он работал летом и откладывал каждый цент, надеясь скопить побольше денег. В этом году он устроился работать в Атлантик-Сити, на пляж одного из роскошных отелей на берегу океана. «Город игр» был в двух с половиной часах пути от Нью-Йорка, и Сэм приезжал повидаться с Федерикой только раз в две недели, в свой выходной.
Федерика училась на садовода и работала на полставки помощником пчеловода из Массачусетса, который расставил десяток своих ульев в садах и парках Манхэттена.
Глядя правде в глаза, придется признать: Федерика сама никогда не употребляла наркотики, но она приторговывала ими, чтобы купить матери дозу и оплатить сиделку.
Сэм предложил Федерике денег взаймы, но она так решительно отказалась, что он не посмел настаивать. Он пытался образумить ее, предупреждая, что все это может кончиться печально. Он взывал к ее совести: распространяя наркотики, она подвергает жизнь других людей опасности и становится соучастником преступления. Но ничего не помогло. «Даже не проси меня, я не могу оставить мать без помощи», — отвечала Федерика, обрывая все разговоры на эту тему.
Довольно долгое время она ограничивалась тем, что, обходя ульи, сбывала то там, то сям всего несколько пакетиков. Потом, в начале того самого лета, состояние ее матери сильно ухудшилось. Ее нужно было немедленно оперировать, и на это требовалось много денег.
Вот тогда в их жизни и появился Дастфейс, дилер, контролировавший часть района. Он отличался особой жестокостью и бешеным нравом. До поры до времени он просто наблюдал за Федерикой. Она окружила свою жизнь завесой таинственности, как это умеют латиноамериканки, даже когда им приходится жить в полной нищете. У нее было чувство собственного достоинства и какое-то особое благородство, которые помогали избегать неприятностей даже во время полицейских облав.
Понаблюдав за Федерикой и в полной мере оценив ее талант, Дастфейс решил использовать ее как курьера, чтобы ввозить кокаин в Соединенные Штаты. Разумеется, если бы Сэм узнал об этом, он бы вмешался и, может быть, даже применил бы силу, чтобы спасти подругу. Но к сожалению, в то время он работал в Атлантик-Сити. Не сказав ему ни слова, Федерика полетела в Каракас и привезла оттуда в желудке тридцать шариков кокаина. Это было самым страшным моментом в ее жизни. Весь полет она молилась, с ужасом думая о том, что будет, если пленка, в которую завернут кокаин, порвется.
Когда этот кошмар закончился, она поклялась себе, что никогда больше не сделает ничего подобного, но Дастфейс снова предложил ей работу. Задание на этот раз было не таким опасным, а деньги он предложил приличные. Теперь нужно было съездить в Мексику и перегнать оттуда машину. Камеры шин будут набиты кокаином. Федерика не смогла отказаться. Она полетела в Мехико. Там ей дали ключи от «Тойоты», нафаршированной белым порошком. Федерика без проблем пересекла границу в Тихуане и направилась в Нью-Йорк, выбирая не самые оживленные дороги и стараясь не превышать скорость. Все шло отлично, но ей все-таки стоило помнить, что фортуна переменчива.
Недалеко от Батон-Руж[31] она остановилась на заправочной станции и пошла в туалет. Когда она вернулась, машины на стоянке не оказалось. Что это было? Случайный угон или спланированное ограбление? Это было неважно, в любом случае последствия будут ужасными. Она никогда не сможет расплатиться за наркотики, а Дастфейс был способен на все: пытать ее, сделать своей рабыней, даже убить.
Федерика не могла вернуться в Бруклин. Она села на автобус до Атлантик-Сити и, рыдая, бросилась Сэму на грудь. Выслушав рассказ подруги, Сэм словно упал с небес на землю. Федерика в отчаянии сказала, что готова навсегда покинуть Нью-Йорк. Сэм пытался отговорить ее, ведь им пришлось бы бросить все. Но он не мог оставить ее. Он твердо верил, что их судьбы связаны навсегда и они спасутся или погибнут только вместе. Он упрекал себя за то, что не увидел надвигающейся катастрофы. Но все мы так часто отказываемся видеть то, чего не хотим.
Целую ночь Федерика просила у него прощения за то, что втянула в свои дела, но отступать было поздно. Наконец Сэм решил, что вернется в Нью-Йорк один. Он наивно полагал, что все как-нибудь утрясется. Автобус «Грейхаунд» привез его домой, когда начинались сумерки. Он зашел к себе, потом отправился на поиски Дастфейса. Но сначала выкопал железную коробку, в которой хранил все свои сбережения. Почти шесть тысяч долларов. Он хотел отдать их Дастфейсу в обмен на обещание оставить Федерику в покое.
Прежде чем идти к дилеру, он зашел к своему приятелю Шейку Пауэллу. Того не было дома, и Сэм подумал, что это и к лучшему. Он влез по стене до окна Шейка и вытащил из стены кирпич, за которым Шейк прятал оружие. Это был сувенир, который оставил его другу брат, отправляясь на отдых в Рикерс-Айленд.[32]
Сэм проверил, заряжен ли пистолет, и сунул его во внутренний карман куртки. Он старался держаться подальше от оружия, но на этот раз был уверен, что без него вряд ли удастся обойтись. Так что, возможно, он был не так уж наивен…
* * *— О, блудный сын! Все мечтаешь?
Звучный голос вернул Сэма к реальности. Он вздрогнул, словно его застали на месте преступления.
Он поднял глаза и увидел, что Шейк Пауэлл выходит из ризницы.
— Шейк!
— Здравствуй, Сэм!
Как ни странно, Шейк стал священником и сменил отца Хатуэя на его посту. Смерть брата, покончившего в тюрьме самоубийством, потрясла Шейка. Вера стала для него опорой, в которой он так нуждался.
Как в старые добрые времена, друзья обменялись тройным рэперским рукопожатием и обнялись. Высокий негр был по-прежнему огромным, как кэтчер.[33] На нем были потертые джинсы и куртка, обтягивавшая гору мышц. Коротко подстриженная обесцвеченная борода выделялась на черном лице. Шейк был воплощением силы. Сэм не мог сосчитать, сколько раз Шейк спасал его шкуру.
— Как дела?
— Лучше, чем в прошлый раз.
Они не виделись десять лет, хотя и не теряли друг друга из виду. Сэм последовал совету Шейка, который тот дал ему после той ужасной ночи: навсегда забыть о Бед-Стае, хотя это означало, что встречи с единственным близким другом станут теперь гораздо реже.
— Мы как будто виделись только вчера, — сказал Сэм, стараясь не давать воли чувствам.
— А мне показалось, что прошла целая вечность. Мы были тогда совсем мальчишками, а сегодня ты явился в костюме, работаешь в крупной больнице…
— Это все благодаря тебе.
— Не морочь мне голову!
Они помолчали. Потом Шейк сказал:
— Я слышал о Федерике. Я много раз тебе звонил…
— Знаю. Слышал твои сообщения на автоответчике. Я не мог тебе ответить, но был рад слышать твой голос.
Словно почувствовав что-то, Шейк спросил:
— Чувак, у тебя опять неприятности?
— Ну, у кого их нет…
— Пошли, расскажешь мне за чашкой кофе. Это, конечно, дом Господа, но здесь чертовски холодно.
Шейк жил в небольшой чистой и ухоженной квартире позади церкви. Он указал Сэму на табурет, который предназначался для гостей, а сам стал готовить кофе при помощи древней кофе-машины, которая много лет назад могла стоять в каком-нибудь итальянском баре. На полках были расставлены награды, которые Шейк получил, когда был боксером. Но это не выглядело гимном насилию, потому что рядом Шейк повесил рамку с пословицей: «Кровь смывают не кровью, а водой».
— Попробуй-ка и скажи, что это плохо, — произнес он, ставя перед Сэмом чашку.
— Колумбийский кофе?
