Алексей Иванов - Блуда и МУДО
– А ваш стаканчик где, Сергей Николаевич?
– Мне только на донышко, – оправдываясь, сказал Костёрыч, протягивая свой стаканчик. – Я и пить-то не умею…
– Ну, за успешное начало смены! – провозгласил Манжетов.
Розка хлопнула стаканчик, шмыгнула носом и сказала Моржову на ухо:
– Кислятина!
Пьяный Щёкин, похоже, определился, к кому он будет приставать, и требовательно смотрел, как пьёт Соня, – словно афинский гражданин на Сократа, пьющего цикуту.
– Надеюсь, и не я один, что смена пройдёт успешно и американцы останутся довольны, – убеждённым тоном заявил Манжетов. – Если же случится какой-либо казус, обращайтесь сразу ко мне. Вот, через Милену Дмитриевну.
Манжетов уважительно потрепал Милену по спине. Видимо, он понял, что позиционировал Милену чересчур легковесно, и теперь утяжелил её статус в педколлективе до ранга своего полпреда.
Полпред казался излишне субтильным и нежным. Манжетов убрал руку, широко развернул грудь и стащил с себя тёплую куртку, оставшись в рубашке и джинсах. Куртку он сзади повесил на Милену и расправил на её плечах. Моржов почти физически ощутил на куртке явную нехватку погон и аксельбантов. Милена, не шевельнув плечами и головой, благодарно улыбнулась Манжетову. В её согласии на такое обращение светилась гордость первой жены в гареме. Манжетов сзади засунул руку Милене под куртку и опять приобнял, но теперь – судя по положению руки – значительно интимнее. Сам того не поняв, Манжетов уточнил статус Милены: всё-таки не полпред, а первая жена в гареме.
– Смотри, – шёпотом сказал Моржов Розке, чтобы раскочегарить Розку через зависть: – Он ведь сейчас Милену незаметно за грудь возьмёт…
Розка засопела и в досаде потянулась за бутылкой.
– Да, давайте ещё по чуть-чуть, – вдруг согласилась Милена, слегка отстраняясь от Манжетова. Ей был нужен имидж успешной женщины, а не хозяйки Бахчисарая. Слова Манжетова хорошо ложились в имидж, а руки его указывали не на то. Руки требовалось приструнить. – Саша, налей мне, пожалуйста.
Манжетов извлёк руку, налил Костёрычу, оценивающе глянул на Щёкина с банкой пива в ладони и посмотрел на Моржова.
– Борис, – позвал он, покачивая горлышком бутылки, – я-то за рулём, а вы почему воздерживаетесь?
Похоже, что Манжетов произвёл Костёрыча и Щёкина в евнухи при своём гареме. Но Моржов посчитал необходимым расставить всех по местам, в том числе и самого Манжетова.
– Должен ведь возле пьяненьких женщин на ночь оставаться трезвый мужчина, – пояснил он.
Если Манжетов хранил трезвость для руля, значит, он не собирался ночевать в Троельге. А Моржов ночевал в Троельге по умолчанию. В некотором смысле ответ Моржова был вызовом Манжетову – или хотя бы просто предупреждением о том, что не только Манжетов здесь имеет право назначать на должность и пожинать плоды. Манжетов задумчиво кивнул. Вдали в ельнике провыл и пробарабанил поезд. Моржов понял, что пришла пора мериться, как когда-то говорил Щёкин, «у кого длиннее».
– Да, конечно, – согласился с трезвостью Моржова Манжетов. – И всё же наслаждайтесь ситуацией, друзья. Ваш лагерь существует последний сезон. В администрации есть решение, и оно уже принято, что с осени эта территория будет отчуждена. По земельному кадастру она принадлежит железной дороге. Вот теперь отвод зафиксируют официально. Насколько я знаю, железнодорожники планируют здесь строительство своего корпоративного профилактория.
В голосе Манжетова сквознула скорбь и мудрость Экклезиаста.
– А как же Дом пионеров? – поразился Костёрыч. – Он что, останется без загородного лагеря?
– Дома пионеров, Егор Сергеич, и я уже рассказывал об этом на вашем педсовете, вообще не будет, – пояснил Манжетов.
– То есть?… – вскинулся Костёрыч. – Всё-таки нас сократят?
– Друзья, вы не волнуйтесь, не делайте скоропалительных выводов, – мягко предостерёг Манжетов, седлая ситуацию. – Начинается реформа. Настоящая, не на бумаге. И на базе Дома детского творчества «Родник» будет организован Подростковый Антикризисный центр. Спортивные кружки из «Родника» мы переведём в спортшколу, художественные – в художественную школу-студию. Про кружки с низкой наполняемостью я вам уже говорил… А городу требуется новое, современное учреждение, которое будет заниматься насущными проблемами подростков.
– А какие у них насущные проблемы? – спросил Моржов, вечно забывающий, что он не педагог и не кружковод.
– Есть необходимость, и она давно назрела, в службе психологической поддержки школьников, – веско сказал Манжетов. – Такие службы уже во всём мире действуют. А ещё нужно завести юридические консультации, потому что взаимоотношения школы и родителей всё более и более усложняются. Опять же нужен, и он у нас должен быть, опорный пункт профилактики наркомании. Это не только правоохранительная и медицинская проблема, но и социальная. И мы должны решать её на своём уровне. Надо создавать центр детского трудоустройства и профориентации, потому что биржа труда не отвечает потребностям подростков…
В отсветах пламени Моржову за спиной Манжетова почудился ПВЦ – Призрак Великой Цели. А Костёрыч был подавлен.
– Проект Антикризисного центра, и он одобрен городской думой, уже прошёл общественную экспертизу. - Манжетов забивал гвоздь за гвоздём. – Чиконян Валентин Фёдорович, депутат по Ленинскому округу, уже обещал выделить средства на закупку компьютеров и организацию Центра компьютеризации школ. Этот центр будет создан тоже на базе Антикризисного центра. И вообще: создание районных антикризисных центров – это этапы, и с нею не спорят, реализации федеральной программы. Такие центры – это не только модернизация системы образования, но и гранты на образовательные проекты, выход на спонсоров, отдельная строка финансирования в региональных бюджетах. Это огромные деньги, которые государство и бизнес вкладывают в новое поколение.
Эхом блистательного грядущего в лесах прогрохотал поезд. А может, это Призрак Великой Цели рвал и швырял свои цепи.
– Деньги разворуют, программы профанируют, результаты фальсифицируют, – прямо сказал Моржов.
– Да почему же это?… – возмутилась Милена. Моржов пожал плечами и широко улыбнулся:
– Учителя должны учить, но всё, что затевается, – это не педагогика, а очередной тур административного кордебалета. Если вы хотите быть такими продвинутыми, то по отношению к подросткам применяйте не новые бюрократические крючки, а гуманитарные технологии.
– А вот я, Борис, так не думаю, – авторитетно заявила Милена с непререкаемым чувством собственного достоинства.
– Могу открыть секрет, – улыбаясь, поделился Манжетов.
– Не надо, – опуская глаза, попросила Милена.
– Кандидатура Милены Дмитриевны рассматривается на пост директора Антикризисного центра, – сообщил Манжетов, глядя на Моржова.
Моржов всё понял. Он, значит, вместе со всем МУДО вверх тормашками летит в небытие, а Манжетов – высокопоставленный мужчина – остаётся вместе с Миленой – успешной женщиной. Моржов осклабился. Наконец-то противник вышел из тени!
Милена густо покраснела – теперь уже не от костра и не от смущения.
– Я ещё не дала своего согласия, – сказала она.
– Ага, Манжетову она дала, а согласия не даст, – прошептала Розка Моржову на ухо. – Целочка, блин.
– Розка, – сказал Моржов, – ты злая.
– Меня с работы из-за неё прут, а я должна радоваться?
– Что нужно сейчас подростку? – Манжетов обвёл взглядом всех – от подавленного Костёрыча до пьяного Щёкина. – Подростку нужно удержаться на плаву в нашем сложнейшем мире! И мы, как люди уже состоявшиеся, должны помочь ему в этом! Раньше финансирование не позволяло создать Антикризисный центр, а сейчас позволяет! И мы не имеем права проходить мимо этого шанса, если мы педагоги. Если мы желаем видеть наших детей полноценными гражданами нашего города и страны!…
– Феликс, ты не на митинге!… – пьяно пробурчал Щёкин.
– А куда денется Шкиляева? – прямо спросила Розка.
– Галина Николаевна будет возглавлять одну из служб в системе Антикризисного центра, – с готовностью пояснил Манжетов. – Ту службу, которая унаследует кружки при школах, оставшиеся от Дома пионеров.
– А куда же мне?… – растерянно спросил Костёрыч.
– Тоже, кстати, состоявшемуся человеку, – добавил Моржов.
– Как и всем: кружок передадим какой-нибудь школе, – неуязвимо и уверенно успокоил Костёрыча Манжетов.
У Костёрыча и так-то с целого города набиралось всего пять-семь детей. При какой-либо одной школе Костёрыч останется вообще без воспитанников и будет вышиблен вон. Но в контексте таких масштабных проблем и перспектив кому было дело до краеведения Костёрыча? Да и финансирование деятельности Костёрыча в виде зарплаты его жены казалось на общем высокотехнологическом фоне до того старомодно-доморощенным и кустарным, что оскорбляло смысл перемен.
